Прах

— Люди из Москвы, которые на моей стороне, — не задумываясь, соврал я. — Это не точная информация, но нападение весьма вероятно. Лучше перебдить, так ведь?

— В этом ты прав. Но боюсь, если Голицыны и Вельминовы задумали нападение, наших сил окажется недостаточно.

— Знаю, поэтому сообщи Ростиславу об угрозе. Пусть поможет. И да… даже если сейчас никто не нападёт, не распускай дружину после моего отъезда. Выжди хотя бы неделю.

Подготовка шла весь день. В поместье съехалось около полусотни дружинников, пригнали шесть броневиков. Я лично связался с Ростиславом и объяснил ситуацию. Великий князь выделил расчёт противотанкового ракетного комплекса, гранатомёты с энергоконцентратными снарядами и энергоблоки. Заверил, что его бойцы в любой момент готовы придти на помощь.

А я вместе с Валерой, который теперь возглавлял боевую дружину Востряковых, выехал в поле и выбрал позиции, где необходимо замаскировать технику. Мы решили устроить засаду. Если враг поедет по дороге, его легко будет накрыть перекрёстным огнём на подступах к поместью.

С озером дела обстояли сложнее. Вода уже покрылась льдом, однако из-за относительно тёплой погоды, он был не настолько прочен, чтобы по нему ходить, и не настолько тонок, чтобы гонять на катере. Поэтому нападение с той стороны я считал маловероятным. Однако готовиться следовало ко всему. Враг хитёр, и кто знает, какой коварный план придёт ему на ум?

Своих охранников я ставить в известность пока не стал. Почему-то казалось, что им нельзя доверять на сто процентов. Вдруг это кто-то из них сдал Голицыным место моего нахождения? Решил подключить их, когда дело дойдёт до драки, если, конечно, дойдёт…

Однако сегодня никто не явился, и меня это даже немного разочаровало. Подумалось, что возможно, предчувствие меня обмануло и я напрасно устроил панику. Даже если Голицыны знают, где я, вряд ли они открытым нападением рискнут ещё больше испортить отношение с Новгородским княжеством.

И всё же лучше было перестраховаться. Из головы не выходила колонна чёрных машин, увиденных во сне. Они проносились перед глазами, пронзая ночь лучами фар и вселяя тревожное осознание нависшей угрозы. И как бы ни убеждал я себя, что это — всего лишь сон, не помогало.

Следующий день я тоже был как на иголках. Броневики стояли на позициях, две окопались в поле в трёхстах метрах от дороги, остальные удалось спрятать неподалёку в лесу и за зарослями кустов. Я же весь день ездил и проверял, насколько хорошо замаскированы позиции, а вместе с тем гадал, что предпримет противник. А ещё думал, когда уезжать. Что если Голицыны явятся после моего отъезда? Тогда я не смогу защитить дом. А если они вообще не нападут? Сколько мне тут торчать?

А наблюдатели молчали. На трассах ничего подозрительного не происходило.

Домой вернулся затемно. Мы с Николаем и Валерой ужинали в кабинете. Николай тоже отослал супругу в город, а в спальне у него теперь хранились энергетические карабины и военное снаряжение, чтобы при необходимости немедленно вступить в бой. Валера же временно переехал в наш особняк.

Я рассказывал о том, какие позиции выбрал. Мы с Николаем заранее договорились, что операцией командовать буду я, как человек наиболее опытный в военном деле, так что вся планировка была на мне.

— Да ты решил настоящую засаду устроить, — усмехнулся Николай.

— Конечно, Голицыны не в игрушки приедут играть. А сколько у нас сильных энергетиков? С десяток?

— Да, у Голицыных много сильных бойцов, — согласился Валера. — Не думаю, что они всех сюда пригонят, но даже если половина припрётся, нам придётся туго.

— А ещё Вельяминовы, — напомнил я. — Уверен, они тоже захотят присоединиться. И мы не знаем, сколько своих подданных привлекут Голицыны. Как бы сюда всё московское боярство не явилось.

— Явятся, а мы их всех, — Валера стукнул кулаком по столу. — Пусть только попробуют.

Вдруг зашипела стоявшая на письменном столе рация.

— Восток, говорит первый пост, приём, — доложили наш человек. Первый пост — это был наблюдатель на московском тракте.

Я вскочил со стула и схватил рацию:

— Восток слушает. Докладывай.

— Со стороны Москвы движется колонна машин. Двенадцать внедорожников, семь минивенов, пять седанов. Всего двадцать четыре транспортных средства. В Новгороде будут предположительно через час. Приём.

— Я понял тебя, первый. Продолжай наблюдение, — я поставил рацию на место и переглянулся с Николаем и Валерой.

— Ну вот и началось, — произнёс Николай.

Глава 23

Николай, Валера, я, четыре моих охранника и десять самых сильных энергетиков нашей боевой дружины засели в берёзовой роще, что тянулась вдоль отрезка дороги между Сапуновым Бором и поместьем Востряковых. Ждали Голицыных. Я почти не сомневался, что колонна машин, пересёкшая час назад границу Московского и Новгородского княжеств движется этим путём.

По тревоге дружинники заняли свои позиции в поле и в лесу. А наш небольшой отряд рассыпался среди берёзок у дороги. Карабин с подствольным энергоблоком стоял, прислонённым к дереву. Рядом лежали два гранатомёта ОРГ-75. Каждый из нас имел при себе такие. Против танков они бесполезны, но обычный внедорожник, даже бронированный, пробьют на раз-два. А ведь у противника, по сообщению разведки, даже военных броневиков не было — только гражданская техника.

Вот только в едущих сюда внедорожниках и минивенах наверняка сидели очень сильные энергетики, которые поопаснее любой бронетехники. И судя по количеству машин, их там сотни полторы. Наши же силы были скромнее: шесть бронеавтомобилей нашей дружины плюс три броневика Борецких, расчёт управляемой ракеты и семнадцать человек в засаде. Не густо. Надеялись мы только на внезапность атаки.

Возле поместья Борецких стояли ещё семь броневиков. Ростислава мы поставили в известность, и он был готов драться. Вторая половина нашей дружины выдвинулась к Сапунову Бору через микрорайон Прибрежный. Её я ждал с минуты на минуту.

Мой расчёт был на то, чтобы в первые секунды боя нанести врагу большой урон и тем самым заставить отступить. Я рассуждал следующим образом: когда враг встретит сопротивление на подступах к поместью, он тут же повернёт обратно. Голицыны на чужой территории, помощи им ждать неоткуда. Если бой затянется — им же хуже.

Я устроился в снегу возле дерева. Остальных бойцов, которые забурились в заросли на расстоянии метров десять-двадцать друг от друга, я не видел в темноте. С дороги же эти заросли даже днём просматривались с трудом.

Ждали. Прошло уже больше часа, с тех пор, как наблюдатель с московского тракта сообщил о колонне чёрных машин, а противник всё не показывался. Пальцы в перчатках коченели, как и ноги в берцах. Сегодня было холоднее, чем прежде. Зима вошла во вкус. В нагрудном кармане моей разгрузки лежала рация, подведённая к гарнитуре, но она пока молчала.