Практическое руководство по злу
Шрифт:
После этого она задумчиво посмотрела на него.
— И у тебя такой вид, будто ты только что убил мою лошадь, что, кажется, немного чересчур, поскольку она уже мертва. Ладно, Трибун Снабжения, испорти мне утро. Меня ждет неприятный сюрприз.
Бастард из тагреба откашлялся.
— Мы нашли одного из шпионов. Тебе это не понравится.
И ей не понравилось, но она все равно выслушала.
Том II / 039 : Обратный отсчет
— Может быть, я и не попаду на Небеса, но у тебя никогда не было ямы, полной тапиров-огров, так кто же здесь настоящий неудачник? — Императрица Ужаса, наиболее известная своей всеобъемлющей налоговой реформой и съеденная тапирами-ограми. Позже они были казнены ее преемником за измену после длительного
Льес был слишком красив, чтобы быть настоящим городом. Стены, окружавшие город, были высотой в сорок футов, дань вторжениям, которые преследовали Кэллоу с момента его основания, но они были также из белого или бледно-коричневого камня, с богато украшенными зубцами, вылепленными, чтобы выглядеть как спаривающиеся пары лебедей. Это было неофициальное название города среди кэллоу: Льес, Город Лебедей. Жемчужина юга, никогда не омраченная войной. Конечно, это был миф. Когда герцоги Льеса еще были королями, их силой привели в лоно зарождающейся династии Албан, базирующейся в Лауэре, а затем дважды ударили по ним, когда они восстали ради независимости. При более поздней династии Фэрфаксов они остепенились, но юг всегда сначала обращался за инструкциями в Льес. Именно по этой причине герцог Гастон в первую очередь и смог стать подставным лицом восстания. Однако им никогда не приходилось отбрасывать назад армию праэс, и это было видно по тому, как был построен город. Треть города оказалсь за воротами, в основном ремесленники, вроде кожевников и красильщиков, которые запятнали бы прелестную внутреннюю часть своей вонью и беспорядком. У бедняков тоже были лачуги, у тех, кто не мог позволить себе каменные дома в самом городе.
Впрочем, этого было недостаточно, чтобы испортить зрелище. Весь город состоял из широких главных проспектов, покрытых цветами и деревьями, повсюду висели гирлянды, и воробьи летали от одной церкви к другой. Хотя у Льеса, в отличие от Лауэра, не было настоящего собора, в нем было не менее семи малых базилик. У Дома Света было сильное присутствие на юге, где он рос в силе бесконтрольно, в то время как его северные отделения боролись, чтобы найти баланс с королевской властью. Южный Кэллоу был полон монастырей и сельских часовен, все из которых пережили тяжелые времена после завоевания. Мой учитель не запрещал поклонение Небесам — он прекрасно понимал, что будет иметь дело с постоянными мятежами. Вместо этого он отменил все льготы, которые были предоставлены Дому Света при Королевстве, и заставил их платить налоги, как и всех остальных. Однако их религия запрещала брать плату с прихожан и копить деньги. Поэтому им приходилось полагаться на пожертвования кэллоу, которые все больше возмущались тем, что им приходится платить за содержание больших соборов и разросшихся церквей из собственного кармана.
Здесь, на юге, монастыри оказались в худшем положении, их замкнутые общины внезапно были вынуждены продавать вино и урожай, которые они когда-то предлагали людям бесплатно. Священники даже не могли сделать это сами, им приходилось просить братьев и сестер-мирян сделать это за них. Неизбежно некоторые недобросовестные ублюдки умудрялись присвоить часть денег, и последовавшие за этим скандалы еще больше подорвали доверие к людям, которые всю жизнь ходатайствовали за других перед Небесами и предлагали бесплатное исцеление всем, кто в нем нуждался. Я никогда не была большой поклонницей Дома Света — они задавали слишком много вопросов, а их лошади были слишком высоки на мой вкус — но я не одобряла того, что Империя делала с ним.
Священники каждый день спасали жизни по всей моей родине, и заставить их сосредоточиться на мирских делах не приносило пользы никому, кроме императорской казны. Я понимала политическую необходимость подрыва их авторитета среди кэллоу, поскольку в противном случае они стали бы очагом восстания, но подталкивать их к бесполезности было не выход. Я бы предпочла, чтобы они были принуждены юридически оказывать исцеление вдали от своих собственных церквей в течение определенного количества месяцев в году, где они могли бы оказывать положительное влияние, но не закрепляться в общине. Небеса никуда не денутся, придется с ними примириться.
— Обдумываете нападение? — спросила Мастерящая, подходя и становясь рядом со мной.
Я вызвала своего Старшего Сапера ранее. Мы были менее чем в полудне пути от самого Льеса, и теперь, когда мы были в поле зрения крепостных валов, я хотела, чтобы она взяла на себя руководство осадой. У нас с Верес были свои представления, но свежий взгляд никогда
не был чем-то плохим.— Сначала мы их обстреляем, — ответила я. — У нас больше свободного времени, чем у них. Я хочу, чтобы они были как можно более измотаны, прежде чем мы войдем.
Пока Блэк занимал графиню Марчфорд, у нас была полная свобода действий. Я ожидала, что нам придется остерегаться набегов, как только мы окажемся в пределах двух недель от Льеса, но до сих пор мы видели только отдельных всадников. Отсутствие сопротивления беспокоило меня. Одинокий Мечник спрятал всех, кого мог, за стенами, и это было множество ртов, которые нужно было кормить. Даже с полными амбарами это означало, что у него есть всего пара месяцев до наступления голода. Может быть, он понимал, что я не могу позволить осаде продолжаться так долго. А может, у него все еще есть карты в рукаве. В этом и была проблема с Уильямом: он был идиотом-идеалистом, пока не начал вырезать зловещие послания на лбах людей. Сочетание возвышенной риторики и жестокой тактики террора оказалось удивительно мощным сочетанием.
— Мы не сможем полностью разрушить стены, не разрушив дома, — заметила Мастерящая. — Но нам это и не нужно — мы просто разрушим верхнюю половину, что будет намного проще, а потом построим пандусы, используя лачуги. Насколько дорогим будет подъем по этим пандусам, зависит от количества осадных орудий, которые они имеют.
Я знала, что их было не так уж и много. Кэллоу никогда не умел ими пользоваться. Королевство лишь изредка вело наступательные войны, и те немногие города, которые использовали осадные орудия, выставляли их, чтобы противостоять Праэс. В Саммерхолме было много баллист и маленьких требушетов, механических моделей, привезенных из Подземного Королевства. Дормер и Долины Красного Цветка, как и другие крепости Кэллоу, были оснащены похожим образом. Однако Льесу уже несколько сотен лет не приходилось иметь дела с вражеской армией. Если только мятежники не купили осадные орудия через Меркантис, у них их почти не было.
— Меня беспокоят не осадные орудия, а армия, — сказала я.
Единственными профессиональными солдатами в городе были стигийская фаланга и свита баронессы Дормер, но это не имело значения. Не с героем, ведущим их, героем, с которым я даже не могла встретиться лицом к лицу: моя тройка с Одиноким Мечником подходила к концу, и это должно было стать его победой. Забавное, однако, слово победа. Охватывало целый ряд значений, некоторые из которых оставляли меня стоять со всеми моими конечностями, нетронутыми в конце этого действа. И когда узор завершался, ну… Уильям и я могли больше не оглядываться на Судьбу. Это становилось игрой со свободными правилами, и хотя он мог наголову превзойти меня с мечом, в моём арсенале было нечто большее.
— Герои могут совершать странные и ужасные подвиги, — наконец сказала Мастерящая, вытряхивая меня из моих мыслей.
— Они переживут почти все. Чего они не могут сделать, так это спасти свои армии от артиллерийского обстрела.
В глазах гоблинши вспыхнул пламенный огонек, ее обычно спокойное лицо расплылось в голодной улыбке.
— До того, как саперы превратились в корпус, мы не были серьёзными противниками для рыцарей, — сказал Мастерящая. — Но то, что мы узнали с тех пор… Человек может размахивать мечом лишь настолько сильно, насколько он может. Гоблин управляющий машиной может стереть в порошок крепость. —
Она повернулась, чтобы посмотреть на стены Льеса, и на этот раз мне показалось, что она выглядит такой же злобной, как и Разбойник.
— Они сражаются руками, леди Оруженосец, — сказала она. — мы сражаемся разумом. Умный всегда побеждает сильного.
Я понимала, почему ей нужно было в это верить, и поэтому не стала ей противоречить. Но, по моему опыту, существовал порог силы, который чистый ум не мог преодолеть. Я научилась этому в Яме, получая один удар на каждые десять, которые я наносила, и в итоге оставаясь без сознания в грязи. Иногда ты был слишком мал, слишком слаб, слишком легок, чтобы твои ловушки имели большое значение. Мысль была не из приятных, и я старалась не задерживаться на ней слишком долго. Я весь день была в плохом настроении, с тех пор как узнала… что ж, это была еще одна неприятная мысль, на которой я старался не задерживаться. Предательство все еще казалось слишком свежим, даже если оно, очевидно, было старым.