Практикант 6

— Сергей, прекрати это мальчишество! — розоволосая стерва попыталась удержать передо мной дверь, но я оказался физически сильней и легко одолел ее сопротивление.

— Ты действуешь непрофессион… — яростный шепот мне в спину оборвался злым дверным хлопком.

Оказавшись наконец на свободе, я без колебаний ломанулся прочь от опостылевшего фургона, и тут же растворился в толпе…

Из фургона казавшаяся неразрывной толчея у выхода из Колизея на поверку (когда сам забурился вглубь толпы) оказалась разделенной в центральной части широким проходом на две примерно равные половины. Края образовавшейся таким макаром «красной дорожки» от напора толпы зевак сдерживали вытянувшиеся цепью городовые борки. Пробившись, усиленно работая локтями, за спину одного из белошкурых здоровяков-стражей в цепи, далее мне пришлось еще примерно с десяток минут толкаться в отвоеванным у конкурентов первом ряду, дожидаясь появления из Колизея знакомой эльфийки.

К моменту ее эффектного выхода на публику поток наружу со зрительных трибун давно сошел на нет, и явление в опустевшей арке облаченной в роскошный белый плащ льера Вариэль верхом на роскошном белоснежном жеребце вызвало в окружающей толпе общий вздох восхищения.

Ушастая юная воительница, с безупречно ровной спиной и устремленным вдаль рассеянным взглядом, в воцарившейся мгновенно на площади звенящей тишине неторопливо поцокала копытами мимо моего наблюдательного пункта. И следом за ней тут же неспешно выкатилась из арки Колизея первая запряженная парой могучих быков повозка, с закутанным в непроницаемый серый балахон одиноким возницей…

Ничего не скрывающие открытые борта влекомой быками повозки, разумеется, вызвали у меня смешанную гамму чувств из начального растерянного недоумения, обернувшегося вскоре искренним возмущением, и ставшего в итоге яростным негодованием. Потому как обещанных стариной Фривзом загадочных наемников (пробужденных зловещим темных ритуалом) там не было от слова совсем — лишь единственный жалкий возница, зябко кутающийся в свой неприметный балахон. То бишь, следом за ушастой понторезкой, выпендривающейся верхом на коняшке, из Колизея со зловещим скрипом выезжали ничем не примечательные и совершенно пустые обычные деревянные повозки. Приложив же массу усилий для наблюдения из первого ряда за этой очевидной пустышкой, я теперь чувствовал себя конченным болваном.

Однако, секунды гробовой тишины на площади продолжали тянуться и тянуться. Вопреки моим чаяньям, от подпирающих спину и плечи соседей по толчее не последовало и намека на ропот даже когда из арочного выхода показалась пятая, точно такая же обманчиво пустая и насмешливо скрипучая повозка, как четыре предыдущих. Стоящие же вокруг меня горожане с искренним трепетом, как завороженные, во все глаза таращились на проплывающие мимо пустые борта очередной повозки.

Лишь один я, не поддавшись воздействию массового психоза, озадаченно вертел головой из стороны в сторону, прикидывая как бы половчее развернуться, чтобы разом вырваться из окружающей толчеи и сбежать уже от этого дурдома подобру-поздорову…

Но все вдруг кардинальным образом изменилось, когда озарявшее площадь вечернее солнце вдруг скрылось за пеленой налетевшего на небесное светило облачка. В резко потускневшем свете неожиданно проступили контуры примерно десятка призрачных человеческих фигур, вповалку лежащих на голых досках за бортами проезжающей мимо меня повозки. За те несколько секунд, пока солнце скрылось за облаком, я успел рассмотреть, что лежащие в повозке призраки были разного пола и возраста (заметить это оказалось не сложно, учитывая все они там были полностью обнажены), и еще, судя по закрытым глазам и размеренному дыханию, они крепко спали.

Прокатившийся дружно по толпе изумленный выдох косвенно подтвердил, что спящие призраки внутри скрипучих колымаг только что привиделись на площади не мне одному.

Вырвавшийся из-за облака обратно солнечный свет мгновенно вновь идеально скрыл спящих пассажиров. И неспешная скрипучая процессия из якобы пустых повозок продолжила движение в восторженной тишине…

— Говорила же, нефига там делать, — ожидаемым упреком Линда встретила мое возвращение в фургон.

— Ну не скажи, — возразил я, усаживаясь на сиденье рядом. — А где, кстати, старина Фривз?

— Обратно на верх отправила, — после затянувшейся на несколько секунд паузы, обиженка таки соизволила мне ответить. — Он, пока там с возницей загорал, городничими нашими верховодить насобачился. Сейчас под его чутким руководством эти остолопы дорогу фургону проторят свозь толпу, и мы за Тенью покатим.

В подтверждение слов напарницы, фургон плавно качнулся с места и мягко куда-то поехал.

— Напрасно со мной не пошла, — попытался я растопить образовавшийся между нами лед.

— Да прекрати. Ту унылую процессию, как я и говорила, прекрасно из фургона видно было. Стоило только бока ради этого убожества мять, — фыркнула девушка.

— Еще как стоило!

— Ой, да хорош заливать-то! Когда ты сбежал, мне Фривз рассказал, что там в телегах наемники все спящие лежат, да еще и под маскировкой. Короче, не на что там было смотреть. Так что имей уже мужество признать, что был неправ!

— Напротив, я — прав. Даже более того: получил при близком их осмотре весьма важные для нас сведения.

— Капустин, ну, вот, чё ты за человек?..

— Я их узнал. Это были исчадья, Линда, — ошарашил я напарницу неожиданным признаньем. — Только-только сотворенные. Совсем слабые. Нулевых уровней… Но я уверен, это точно были они. Ты же в курсе: мне довелось однажды побывать в свернутой аномалии. И реальный опыт контакта с тамошними неуязвимыми стражами в наличии имеется. Вероятно, местная арена Колизея является некоем подобием наших свернутых аномалий. Потому их измененные темным ритуалом наемники — это наши темные стражи-исчадья… Вот такие сведения довелось мне добыть.

Глава 22

Глава 22

Попытка подстраховаться запуском временной петли в очередной раз обернулась вспышками лютой боли в окольцованном пальце и центральной части груди, и застилающей взор багровой пеленой — последствием ослепительного «звездопада».

— Эй! Ну че замер там? Пошли уже! — раздраженно поторопила снаружи Линда, первой выскочив из фургона.

— Слышь, подруга, я вот че подумал… — откликнулся я, отряхивая с ладони зеркальный песок от вхолостую рассыпавшегося расходника, и отчаянным морганьем пытаясь поскорей восстановить зрение. — Может, плед тоже стоит забрать до кучи? А то, мало ли, вдруг сюда возвратиться у нас больше не получится.

— Да кому он нужен!

— Ну не скажи. Вещица приметная, явно не местного пошива. Обнаружат кто случайно — появятся вопросики. Оно нам надо?

— Да ну и пофиг. Хотя… Ладно, считай убедил. Легче уже согласиться, чем спорить, — зашипела в ответ «бьющая нетерпеливо копытом» напарница. — Забирай там что хочешь. Только давай уже как-то это делай пошустрей.

— Ага. Ща-ща, уже пакую, — откликнулся я, практически наощупь отыскивая на втором диване скомканный в углу плед, и с облегчением ощущая, наконец, как сквозь кровавую пелену начинают проступать окружающие стены.

— Блин, Капустин, ну чего ты там так долго копаешься?

— Да все-все, иду уже… — заверил я торопыгу, тоже выскакивая наконец на улицу, и уминая на ходу остатки клетчатого пледа в безразмерный курточный карман.

— Значит так! Переговоры вести буду я. Усек? — категоричным тоном зашептала мне на ухо розоволосая, цапнув за рукав, и потащив за собой сквозь толпу, запрудившую все подступы к древнему эльфийскому дворцу. — Во-первых, потому что договориться с другой девушкой мне будет куда как сподручней. Во-вторых, из тебя, Серёж, — уж прости! — дипломат, как из говна пуля. Нам же сейчас ошибаться ни в коем случае нельзя… Слышь, я те ща попихаюсь! Ну-ка сюда смотри! — последнюю фразу энергичная девица адресовала уже, разумеется, не мне, а здоровяку-борку, сдерживавшему в цепи собратьев-городовых напор толпы в распахнутом, из-за недавнего проезда процессии Тени, воротном проеме на придворцовую территорию. Сунутое же, одновременно с требованием, под нос белошкурому зеркальце расходника, сработав круче любого пропуска, мгновенно превратило сурового стража правопорядка в линдину покорную марионетку.