Прав ли Дэн Сяопин, или Китайские инакомыслящие на пороге XXI века
Шрифт:
Если бы вы, говорил Вэй Цзиншэн, побывали в качестве заключенного в китайской коммунистической тюрьме, вы бы согласились со мной. С другой стороны, присуждение Нобелевской премии могло бы послужить признанием дела стремления к справедливости и к миру во всем мире, а такое признание было бы естественным и нормальным. Учитывая жертвы, которые приносит китайский народ, и борьбу, которую он ведет, для мирового сообщества было бы только нормальным признать, что эти жертвы, эта борьба и эти усилия способствуют миру и социальному прогрессу в интересах человечества.
Вэй Цзиншэн говорил, что когда его называют "отцом китайской демократии" или "китайским Сахаровым", то это лишь метафоры, а метафоры никогда не бывают точными. Себя он видел в чем-то таким же, как и все люди в Китае; в частности, он по профессии рабочий; в чем-то он отличается, так как идет впереди других. Свою задачу в США, за пределами Китая, Вэй Цзиншэн видел в том,
Позиции Вэй Цзиншэна вызывали самые разноречивые чувства и мысли. Вероятно, что рассуждения, да и вся деятельность Вэй Цзиншэна, как человека демократически настроенного и протестующего против политики руководителей КПК, вызывали резкое неприятие у тех китайцев, которые видели в нем "национального предателя", а сами поклонялись идее, выраженной в словах: "Китай превыше всего на нашей планете".
В связи с этим появлялись высказывания националистического толка, никоим образом не совместимые не только с демократическими воззрениями, но и с самим предположением, что люди разных национальностей способны мирно уживаться на нашей планете. В них видны были претензии на мировое господство. Например, Вэй Цзиншэну сообщали, что "все китайцы, и дома (то есть в КНР) и за морями, ненавидят тебя. Если ты действительно любишь свою родину, почему тогда ты все время расчленяешь ее (здесь, очевидно, имелась в виду позиция Вэй Цзиншэна по вопросу о Тибете, о Тайване и т.д.)? Такие, как ты, Вэй Цзиншэн, добром не кончат. Мы горим желанием получить возможность нанести поражение Америке, побить Америку. Мы хотим быть сверхдержавой в мире. У нас есть право на то, чтобы заявить, что Китай это держава номер один во всем мире. Мы настойчиво советуем тебе, Вэй Цзиншэн, отказаться от твоих паршивых мыслей и идей. Мы будем делать Китай все более и более сильным. Тибет - это неотъемлемая составная часть Китая и является ею на протяжении уже целой тысячи лет. Нет сомнений в том, что Тибет принадлежит Китаю... настанет день, когда мы установим свой контроль над США. Весь мир принадлежит Китаю".
Вот такие взгляды действительно существуют в умах части китайцев... На их фоне воззрения Вэй Цзиншэна предстают исключительно ценными.
Некоторые из тех, кто откликнулся на интервью Вэй Цзиншэна, сосредоточили внимание на вопросе об отношении китайцев к проблеме Тибета и к вопросу о Тайване. Например, утверждали, что "Вэй Цзиншэну и таким, как он, хотелось бы расколоть Китай; они хотят, чтобы Тибет, Синьцзян и даже Монголия были отдельными государствами, а тем самым они хотят ослабить Китай". Говорилось также, что "большинство китайцев, включая жителей Тайваня и Тибета, не согласны с расчленением страны; взгляды Вэй Цзиншэна по этому вопросу вызывают возражения". Или: "Вэй Цзиншэн - предатель. Он не демократ, а сепаратист. Он выступает за независимость Тибета и поощряет сепаратистов на Тайване. Он - приспешник Запада. Если бы он стал руководителем Китая, в нашей стране было бы хуже, чем в Советском Союзе. Пусть он не разрушает единство страны..." Еще: "Вэй Цзиншэн ненавидит образованных людей. Мы не должны избирать его в качестве лидера демократии для Китая, особенно учитывая его позицию по вопросу о Тибете и о Тайване, которая наносит ущерб нашей родине. Нас многому должны научить и крах СССР, и жалкая жизнь людей после этого в России".
Упоминания о нашей стране, толкование происходящего у нас в духе предостережения нередко встречаются в этих откликах. Вэй Цзиншэну, например, писали: "Если вы на стороне США, то вы не правы. Если Китай пойдет по пути СССР, то американцы будут смотреть на вас сверху вниз". При этом Вэй Цзиншэна упрекали в том, что он и такие, как он, якобы "хотели бы замедлить темпы экономического развития Китая, вследствие чего западным странам будет легче контролировать Китай; все время говоря о "культурной революции" и о правах человека, вы просто хотите настроить людей против правительства и ханьцев". Отождествление руководителей КПК с ханьцами, политики КПК с интересами китайской или ханьской нации - это не только установка руководства КПК в конце 1990-х гг., но и широко распространенное мнение в КНР и вообще среди китайцев во всем мире.
* * *
Постоянным упреком в адрес Вэй Цзиншэна, наряду с обвинениями в стремлении расколоть Китай и дать возможность Тибету, Тайваню, Синьцзяну и Монголии стать независимыми, представал тезис о нежелательности беспорядков в континентальном Китае, о том, что для Китая и китайцев важнее всего сегодня стабильность, ибо любые потрясения, в том числе и в пользу демократии, якобы принесут больше вреда,
чем пользы.Вэй Цзиншэну задавали вопрос: "Почему вы так стремитесь к демократическому движению и социальной нестабильности в КНР; почему вам хотелось бы, чтобы вскоре в КНР разразилась гражданская война?" Вэй Цзиншэну напоминали, каким был Китай до 1978 г. При этом упор делался на том, что "образованные китайцы, которым сейчас 45 лет и более, боятся прихода к власти в стране студентов-идеалистов и возврата вследствие этого к анархии периода "культурной революции". Конечно, гибель людей, причем лучших людей Китая (в частности, в 1989 г. в Пекине на площади Тяньаньмэнь), - это национальная трагедия; однако она не сравнима с тем риском потери жизней и свободы в случае, если будет упразднен нынешний политический режим. Если говорить о ситуации в КНР сегодня, то то, что сейчас можно приобрести за деньги, гораздо важнее и больше того, что за деньги купить нельзя. В КНР требуется время, чтобы люди начали понимать ценность системы законов".
Утверждалось также, что "развитие экономики КНР в 1980(1990 гг. уже доказало, что Китаю необходима стабильность и порядок ради интересов и выгоды большинства китайцев, а не хаос. Вэй Цзиншэн - устаревший китаец". Вэй Цзиншэна обвиняли в том, что он не только обсуждал положение, но и предпринимал действия для свержения государственного строя в КНР. При этом указывали, что, когда Вэй Цзиншэна судили 1995 г. во второй раз, его обвиняли в сборе средств с целью приобретения в Сянгане компании для издания газеты, на страницах которой помещались бы его призывы свергнуть нынешний режим в КНР.
В то же время многие люди поддерживают Вэй Цзиншэна. Отклики, одобряющие его деятельность и выступления, многочисленны и убедительны. Например, подчеркивалось, что Вэй Цзиншэн "выступает в защиту интересов большинства, а это свыше миллиарда людей, проживающих в континентальном Китае. Особенно имеются в виду 900 миллионов крестьян. Они страдают из-за неравноправия, которое обусловлено политикой властей по отношению к городскому и сельскому населению. Крестьяне нуждаются в питании, крове, образовании для своих детей". Один из выразивших свое мнение писал: "Я поражен жестокостью КПК в обращении с инакомыслящими. Я удивлен реакцией китайских студентов, обучающихся за рубежом, протестующих против попыток принести демократию в Китай. Если им так нравятся диктаторы, почему они тогда затрудняют себя и остаются на Западе, пользуясь плодами демократии?"
Люди подчеркивали мужество Вэй Цзиншэна, который "нашел в себе смелость и мужество выстоять в одиночку! Но ведь, по сути дела, вы не одиноки!!! Вот что я хотел бы вам сказать. Громадное дело вы делаете своими интервью и сообщениями об экономических беспорядках в Китае сегодня". И далее: "Многие студенты говорят, что любят Китай, но их не волнует политика в Китае. Китай сегодня стал сильнее экономически, но Китай нуждается в том, чтобы стать лучше политически. Политики делают политику, демократическая система принесет благотворную политику для Китая". Один из читателей сообщал, что с 1970 по 1980 г. он жил в небольшом городе Банбу в провинции Аньхой, где "ни для кого не было секретом, что полиция брала у казненных уголовных преступников внутренние органы на продажу за границу. Многие в городе знали об этом. Слышали ли вы об этом, когда были в Китае? Мне все это не нравилось, и я приехал в Америку. Если кому-то это нравится, почему бы им не вернуться обратно в Китай? Возвращайтесь в Китай. Компартия Китая ждет вас. Пожалуйста, не оставайтесь в Америке".
Живой отклик вызвал и рассказ Вэй Цзиншэна о том, что происходило в Тибете. Ему, в частности, писали и такие письма: "Будучи этническим китайцем, то есть ханьцем, я впервые узнал о жестокости китайских коммунистов в отношении тибетцев в 1950-х годах. По моей совести был нанесен удар, когда я узнал из интервью Вэй Цзиншэна, что уничтожались целые деревни, все их население. Хотя мои родные в этом не участвовали, я, как обычный рядовой китаец, должен принести извинения моим тибетским братьям и сестрам за жестокости. Это тем более необходимо тогда, когда мы просим японцев извиниться за их преступления против китайского народа во время войны.
Гуманность всегда должна стоять на первом месте. В новейшей истории китайцы не всегда были страдающей стороной, как это рисует правительство китайских коммунистов. Мы могли быть и мы были не на стороне правого дела, когда речь идет о нашем отношении к этническим меньшинствам, к малым народам. Мы должны найти в себе смелость и мужество признать, что были не правы, и исправить положение в будущем.
Передайте мои извинения тибетцам в изгнании. Я направлю мои извинения Далай-ламе. Он заслуживает уважения нас всех. Если бы он не содействовал миру, то я могу себе представить, как часто в Пекине взрывались бы бомбы и случались убийства. В прошлом году это имело место; говорят, что тогда действовали синьцзянские сепаратисты. То же самое происходит в результате действий ИРА в Англии".