Правая рука смерти

– Спокойнее, – придержал его Быль. – Она может тебя укусить.

– Она не кусается! – обиделась хозяйка. – Это очень воспитанная, добрая собака!

В ответ милый пес оскалился и зарычал на Быля. Тот усмехнулся:

– Вот видите: ничто не является тем, чем кажется.

– Да с ним первый раз такое!

– Покажите пса ветеринару. У него глисты.

Женщина оторопела:

– Да что вы себе по… – и осеклась под взглядом Быля.

– Идем, Влад, – тот потянул Самсонова к подъезду. Женщина так и осталась стоять в недоумении. Она первый раз видела таким Владислава Самсонова, и впервые ее собака на кого-то зарычала. Это было за рамками нормы. И взгляд у странного мужчины оказался безумным.

«А не вызвать ли полицию?..»

На звонок долго не открывали. Наконец за дверью раздались неторопливые, явно стариковские шаги, и она приоткрылась на длину цепочки.

– Владик? – обрадовался старик. – Наконец-то! Я уже начал волноваться!

– Я привез вашего сына, – оскалился Быль. – Можно зайти?

– Да-да, конечно, – Самсонов-старший прищурился. – Владик, господи, что с тобой?!

– Вы, как опытный врач-психиатр, быстро поставите диагноз, – сказал Быль, подталкивая вперед Влада и заходя следом за ним в прихожую. – Хорошая квартира. Интересно, кому теперь это все достанется?

– Что значит, кому? И… кто вы такой?

– Серафим Кузьмич Быль.

– А ты кто? – по-детски спросил Влад.

Юрий Самсонов взялся за сердце:

– Где ты был, сынок?

– В дурдоме, – ответил Быль. – Он был в дурдоме. Потому что нуждается в серьезном лечении. Упустили вы сына. Что скажете, Юрий Павлович? Каков ваш диагноз?

Тот вцепился в сына:

– Идем, Владик… в твою комнату…

Быль, смеясь, шел следом.

– Что происходит? – дрожащими губами еле выговорил старик.

– Вы меня не узнаете, Юрий Павлович? Впрочем, мы виделись мельком, пару раз. Может, мою мать вспомните?

– Послушайте, кто вы?

– Серафим Кузьмич Быль, я же сказал.

– Я не знаю такого, – покачал головой Самсонов.

– А Серафиму Андреевну Быль? Тоже не помните?

– Редкая фамилия… Быль… Постойте… Так звали безумную, которая вообразила себя Богородицей. Непорочное зачатие. Как же, помню…

– Чаю не нальете? Нам надо поговорить.

– Извините, нет. Мой сын…

– С этим можете не торопиться. Я с ним хорошо поработал.

– Что вы с ним сделали?

– То же, что и вы с моей матерью: свел здорового человека с ума. Только вы делали это долго, а я ускорил процесс до одного месяца. Кстати, эсэмэски от его имени посылал вам я.

– Я сейчас вызову полицию.

– Как угодно. Только что вы им скажете? Он, – Быль кивнул на Влада, – не свидетель. Он не помнит, что с ним было. Даже вас не узнает.

– Что вы ему дали? Какое лекарство?

– Угадайте! Вы же врач! Я готов вам дать подсказку, если чаю предложите, – насмешливо заявил Быль. – Люблю разговоры по душам. А поговорить нам с вами есть о чем.

– Хорошо… – Самсонов замялся. – Идемте на кухню.

Он дрожащими руками включил чайник, достал из стенного шкафа чашки. Владик тоже пришел на кухню и, бессмысленно улыбаясь, стал разглядывать все, что там находилось, а иногда трогать пальцем. Глядя на его плохо скоординированные движения и бессмысленную улыбку, Юрий Павлович все больше мрачнел.

– Как? – только и спросил он.

– У вашего сына интернет-зависимость. Вы должны это знать.

– Допустим, – кивнул Самсонов. – Вы его изолировали? Отобрали айфон? Лишили доступа к блогу?

– Именно.

– Как быстро? В один день? Взяли и… отобрали?

– Именно.

– Но это же варварство!

– Совершенно верно!

– За что?!

– Моя мать. Я вернул вам долг.

– Вы это серьезно?! – Самсонов все пытался справиться с дрожащими руками. – Владик, налей нам чаю, пожалуйста.

– Он не понимает.

Быль сам разлил в чашки заварку и кипяток. Самсонов следил за ним напряженным взглядом.

– Владик, подай сахарозаменитель, – сказал отец. – Извините, сахара в доме нет. Мне врач запретил. Я уже старый человек. Владик, подай пузырек из шкафа.

– Я же сказал: он не понимает.

– Владик, возьми пузырек. Белый с зелеными буквами. Протяни руку.

– Проверить хотите, сохранились ли рефлексы? Ну-ну, – снисходительно сказал Быль.

Влад, все так же бессмысленно улыбаясь, взял из шкафчика пузырек и подошел к столу.

– Положи таблетки в чашки, – напряженно сказал Самсонов.

– Ничего не выйдет, – покачал головой Быль.

– Открой пузырек. Подними руку…

– Гляди-ка, – удивился Быль, когда белые таблетки упали в чай. – Понимает!

– Владик, сядь, – ласково произнес отец. – Я вас слушаю, Серафим Кузьмич.

– А я уже все сказал, – Быль самодовольно развалился на стуле. – Я сделал с вашим сыном то же самое, что вы когда-то проделали с моей матерью.

– Ваша мать была безумна.

– Неправда!

– Что касается вашего рождения… Уверен, вы знаете правду. И я ее знаю. Это записано в истории болезни. У меня прекрасная память. Тем более фамилия такая редкая. Дамы Быль на лето сняли дачу. Решили пожить на природе в деревне, подышать свежим воздухом, попить парного молока. Ваша мать не отличалась крепким здоровьем. Типичная городская жительница, интеллигентка, насколько я помню, библиотекарша. Она до сорока лет оставалась старой девой, начались проблемы со здоровьем. Ее мать решила, что свежий воздух пойдет Серафиме на пользу. Вашу бабушку звали, напомните…

– Инесса Валерьяновна.

– Инесса Валерьяновна и Серафима Андреевна Быль сняли дачу у супругов Кочановых. Ему было лет шестьдесят, но мужик еще крепкий, боевой. Однажды он предложил дамам истопить баньку. Ваша мать с непривычки разомлела, а хозяин, как и положено, принес в предбанник бутылочку беленькой. И пока его шестидесятилетняя супруга и ваша бабушка пили в избе чай, он с вашей матерью…

– Заткнись, слышишь?!

– Неудивительно, что Серафима Андреевна ничего не помнила. И когда вдруг стала набирать вес и чувствовать по утрам тошноту, не придала этому значения. А потом уже было поздно делать аборт. Но вы-то раскопали правду? Да и она сама осознавала в моменты просветления, что непорочного зачатия не бывает. Вам ведь не случайно дали отчество Кузьмич. Того крепкого мужичка на деревне так и звали: Кузьма.

– Замолчи, слышишь, ты?

– Вы его нашли, так? Говорили с ним?

– Разговора по душам не получилось. Он уже издыхал. Долгую жизнь прожил, сволочь. Бабку свою на десять лет пережил. Я не успел, – горько сказал Быль.

– Папой назвать?

– Издеваешься? Из равновесия меня пытаешься вывести? На сынка своего посмотри! Вот кем надо всерьез заняться!

– Но ваша мать была сумасшедшей! Лечение ей назначили верное! Эта ваша кара какая-то… Хромоногая. Незаслуженная и… похожа на старую клячу. Она настолько запоздала, что это уже смешно!