Правда грешника

Теперь, поспав всего четыре часа, я спускаюсь вниз. Я снова проснулась одна. Мне должно быть все равно. Мне и правда все равно. Мы не более чем друзья – друзья, которые занимаются потрясающим сексом. Друзья, которые притворяются, что женаты. Мы ведь не испытываем друг к другу какие-либо глубокие чувства, верно? Что с того, что я проснулась одна в постели? Он мне ничего не должен.

Я вхожу в столовую и останавливаюсь. Все смотрят на меня. Санто единственный, кто встает.

— Доброе утро. Хорошо спалось? — Спрашивает он, а затем прижимается своими губами к моим.

— Ммм, — бормочу я.

— Садись завтракать. — Он берет меня за руку и отодвигает пустой стул рядом со своим.

— Спасибо. — Улыбаюсь я ему. Он поистине прекрасен. Даже несмотря на окружающую его тьму, которая словно грозовая туча, вот-вот готова вырваться на свободу.

Все остальные за столом продолжают пялиться – открыто пялиться – на нас двоих. Это странно и неловко. Если Санто и замечает, то не подает виду. Он просто садится и начинает накладывать еду в мою тарелку.

— Я знаю, что вы, ребята, молодожены и все такое, но стены здесь тонкие, брат, — говорит Вин, и все мое лицо вспыхивает.

Стены здесь тонкие. Это значит, что он слышал нас прошлой ночью. Я действительно хочу умереть прямо сейчас.

— Заткнись, мать твою. — Санто свирепо смотрит на своего младшего брата, а затем снова поворачивается ко мне. Выражение его лица смягчается. — Не обращай на него внимания, дорогая. Он просто придурок, и его комната находится в противоположной стороне дома. Он ни хрена не слышал.

— А я слышала. — Смеется Элоиза. — И молодец, Ария. Воспользуйся всей химией, что есть между вами. Хотелось бы мне, чтобы мой муж был также внимателен. — Вздыхает она.

Вилка Джио падает на стол. Он встает так быстро, что его стул опрокидывается назад. Я вздрагиваю, не зная, что будет дальше. Но тут он наклоняется, поднимает жену и перекидывает ее через плечо.

— Санто, присмотри за ребенком часок. Мне нужно кое-что сделать, — говорит он и выбегает из комнаты, пока Элоиза смеется, находясь у него на плече.

— Она сделала это нарочно, не так ли? — Спрашиваю я Санто.

— Ага. — Усмехается он. — Этот идиот каждый раз на это ведется, словно ему действительно нужно доказать, что достоин ее.

— Думаю, это мило, что он хочет проявить себя. — Я беру вилку.

— Я хочу, чтобы сегодня ты пришла на винокурню, — говорит Санто, внезапно меняя тему.

— Зачем? — Спрашиваю я его.

— Потому что тебе нужно знать, что ты будешь продавать.

— Ты хочешь, чтобы я работала на тебя, Санто? Не уверена, что тебе хватит денег, чтобы нанять меня. — Смеюсь я.

— Не на меня. Со мной. Ты моя жена, Ария. Тебе принадлежит все, чем я владею, а это пятая часть этой винокурни, — заявляет он.

Тебе принадлежит все, чем я владею. Боже мой, я только что поняла, чего так отчаянно хотел Оливер. Дело вовсе не во мне. Дело в компании. Он хочет владеть Swan Enterprises.

Все это напомнило мне о записке, которую я вчера нашла на своем столе. Я не обратила на нее особого внимания, поскольку была занята другими делами: Ты забрала то, что принадлежит мне. И я приду, чтобы вернуть все обратно.

Может, это Оливер угрожает захватить компанию? Хотя я не понимаю, как он сможет это сделать. Для этого должна быть веская причина. Только вот, если он не лишился чего-то важного, когда я аннулировала их сделку, выйдя замуж за Санто.

Глава 25

?

Последние два часа я провел, показывая Арии нашу винокурню. Кажется, ее искренне интересует все, что я ей показываю. С другой стороны, я думал, что Шелли была верна и любила меня. Видимо, я херово разбираюсь в подобных вещах.

Может, я просто вижу то, что хочу видеть? Я хочу, чтобы Ария приняла эту роль и как новый маркетолог нашей компании, и как моя жена. Она пока не знает об этом, но я планирую доверить ей руководство рекламой Cinque Dolore. Ранее наша разработка заработала свою популярность, но, думаю, теперь все может стать еще лучше.

— Это так вкусно, а я даже виски не люблю, — говорит Ария, попробовав мой фирменный купаж.

— Здесь нельзя произносить такие слова, дорогая. Это сродни богохульству, — говорю я ей. — Я создал его сам.

— Как оно называется? — Спрашивает Ария.

— Cinque Dolore. — Я ненавижу, что эта смесь родилась из моей боли и горя сразу после убийства Шелли. Она не заслужила тех месяцев, которые я провел, оплакивая ее. Я никогда не думал, что что-то может вызвать у меня такую сильную ненависть к этой женщине. Но одна страница из ее дневника заставила меня захотеть, чтобы она вернулась из мира мертвых, чтобы я мог собственноручно придушить ее.

Но я бы все равно не смог этого сделать. Я знаю это. Если бы Шелли рассказала мне, что она сделала, я бы помог ей. Я бы нашел способ простить ее, потому что любил ее. Я думал, что она моя единственная.

Но сейчас, когда я смотрю в большие зеленые глаза Арии, я начинаю задаваться вопросом, права ли Камми. Возможно, в жизни есть нечто большее, чем просто существование. Но я не настолько глуп, чтобы позволить себе влюбиться в Арию. Наш брак временный, и так будет лучше. В конце концов, все в жизни временно.

— Что это значит? Dolore? — Спрашивает Ария.

— Боль, горе. Я создал его после смерти Шелли, — говорю я ей.

В ее глазах читается жалость, и я ненавижу это.

— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это. Никто не должен испытывать такую потерю.

— Она изменила мне. Ребенок, которого она носила, – тот, которого я считал своим… мне не принадлежал. У нее был роман с гребаным копом. Это не потеря. — Я пожимаю плечами. Боль в груди пронзает меня насквозь. Сейчас я очень хочу что-нибудь ударить.

— Да, но тогда ты этого не знал, и из-за этого пережил большую потерю. Даже если все закончилось не так, как ты планировал, это не меняет того, что вы провели вместе много замечательных лет. — Ария наполняет два стакана и протягивает один мне. — За новые начала и середины, — говорит она.