Правда грешника

— Я должен был догадаться.

— Люди совершают дерьмовые поступки, Санто. Я не знала Шелли, но я знаю тебя. И ты хороший человек. Что бы она ни сделала, не смей винить себя. Вина лежит только на ней, — говорит Ария.

Последние пару дней меня съедало чувство вины из-за того, как сильно я хочу Арию. Я думал, что предаю Шелли. Наверное, это шутка надо мной, потому что она первая разорвала наши отношения.

— Тебе нужно уйти, Ария.

— Нет. — Она качает головой.

— Я пытаюсь поступить правильно, дорогая. Мне нужно, чтобы ты защитила себя, потому что я не могу защитить тебя от самого себя, — предупреждаю я ее.

— Ч-что ты имеешь в виду? Ты не причинишь мне боль, Санто, — говорит она.

— Нет, не причиню. А вот что я сделаю, так это подниму тебя, усажу твою хорошенькую попку на надгробие и трахну так, как хотел с того самого момента, как ты упала мне на колени, — говорю я ей.

Глаза Арии расширяются.

— Ты же не серьезно. Ты просто пытаешься заставить меня уйти, — говорит она.

— У тебя есть пять секунд. Если ты не встанешь и не уйдешь, я расценю твое пребывание здесь как согласие с тем, что ты хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь и сейчас.

— Мы на людях, — выдыхает она, оглядываясь по сторонам.

Уже темно, и мы посреди кладбища. Никто нас не увидит. Хотя мне было бы похуй, если бы кто-то нас увидел.

Когда Ария не двигается, это делаю я. Поднимаю ее и усаживаю попкой на камень, а затем раздвигаю ее ноги и встаю между ними. Моя рука сжимает ее волосы, тянет за пряди и откидывает ее голову назад. Чтобы она не начала анализировать происходящее, я тут же целую ее в губы. Мой язык проникает в ее рот, и руки Арии обвиваются вокруг моей шеи. Она тут же отзывается на мои действия. Мне чертовски нравится целовать ее. Раньше я не испытывал особого удовольствия от поцелуев.

Я провожу рукой по ее бедру.

— Ты влажная для меня, дорогая? — Спрашиваю я, покусывая ее нижнюю губу.

— Нам не следует делать это здесь, — говорит Ария, не делая ничего, чтобы остановить меня или оттолкнуть.

Мои пальцы скользят выше по ее бедру.

— Но ты же этого хочешь, иначе ты бы ушла, когда у тебя был шанс, — напоминаю я ей. — Скажи мне, Ария, насколько влажной я найду твою киску?

Она извивается, с ее губ срывается тихий стон, когда мои пальцы скользят по ткани ее трусиков.

— Хм, ты влажная. И не просто влажная. Ты, блять, промокла насквозь. Это из-за меня? Или тебя возбуждает мысль о том, что кто-то может увидеть, как тебя трахают?

Ее ноги обвиваются вокруг моей талии, когда она притягивает меня ближе к себе.

— Из-за тебя. Я не хочу, чтобы люди видели, — говорит она.

Я запускаю руку под шов ее трусиков, нахожу вход и толкаюсь в нее.

— Ты уверена, дорогая? Потому что эта киска умоляет меня трахнуть ее. Я думаю, ты хочешь, чтобы кто-нибудь увидел нас. Ты хочешь, чтобы кто-нибудь увидел, как я предъявляю на тебя права, трахаю тебя, делаю своей.

Ария стонет. Она снова прижимается своими губами к моим и целует меня с такой яростью, какой я никогда не знал.

— Ты нужен мне, — говорит она.

Не так сильно, как ты нужна мне.

Но я не говорю ей этого. Вместо этого я отхожу в сторону, стягиваю с нее трусики и засовываю их в свой задний карман. Мне нужен сувенир на память о том, как я трахнул ее в первый раз. Потому что, блять, это точно не последний.

— Раздвинь для меня бедра, дорогая. Я хочу увидеть, как изголодалась по мне твоя киска.

Ария раздвигает ноги так широко, как только может. Ее обнаженная киска блестит, глядя на меня. В том, как она здесь предлагает мне себя, есть что-то возбуждающее. Поэтому я мысленно задаюсь вопросом, где еще она позволила бы мне трахнуть ее.

Я ухмыляюсь. Я знаю, что это неправильно. В глубине души я знаю, что неправильно трахать свою жену в первый раз на могиле моей мертвой невесты. Это ненормально даже для меня. Но потом я вспоминаю, что она не просто моя мертвая невеста. Она – гребаная крыса-изменщица, которая отшвырнула меня на задний план и бросила на произвол судьбы.

Я расстегиваю брюки, освобождая член, и поглаживаю его.

— Нравится то, что ты видишь? — Спрашиваю я, замечая, что взгляд Арии прикован к моему члену.

Она облизывает губы и кивает. Блять, теперь я хочу трахнуть ее рот. Но это может подождать. Сейчас мне нужно проникнуть в ее киску. Мне нужно убедиться, что она – и все остальные – знают, что она моя. По крайней мере, на ближайшие двенадцать месяцев.

Сократив расстояние, я прижимаюсь своим членом к ее входу.

— Пути назад уже не будет. Как только я трахну тебя, ты моя. На следующие двенадцать месяцев ты моя, — говорю я ей.

— Сделай меня своей, — говорит она.

Я вонзаюсь в нее до самого конца, в то время как ее киска сжимается вокруг меня. Ария ахает. Она такая чертовски тугая, что я понимаю: мое проникновение, вероятно, причиняет боль. Поэтому я замираю и жду, пока она привыкнет к моим размерам.

— Подожди, — говорит она. — Презерватив.

— Ты моя жена. Я не стану использовать чертов презерватив. — Я вытаскиваю член и снова вхожу в нее.

— Что, если..? — стонет она, ее ноги сжимаются вокруг моей талии. — ... забеременею? — Она не в состоянии сформулировать связную мысль, пока я продолжаю входить и выходить из нее.

— Если ты не хочешь забеременеть, советую тебе принимать противозачаточные средства, — отвечаю я, трахая ее сильнее, чем следовало бы, а рукой обхватываю ее волосы и оттягиваю голову назад. — Ты моя. — Рычу я, увеличивая темп. — Моя жена.

— Твоя, — стонет она, ее ладони обхватывают мои бицепсы, а пальцы впиваются в ткани моей рубашки.

Я продолжаю трахать ее, жестко, быстро, грубо, напоминая ей, что она моя.

— Я хочу, чтобы ты кончила. Покрой мой член своими соками, Ария. Покажи мне, что ты принадлежишь мне.

Я скоро кончу, но не позволю себе потерять контроль до того, как это сделает она. Мне нужно почувствовать ее оргазм.

— О, черт, Санто! — Кричит она, и ее стоны эхом разносятся по ночной пустоте. Надеюсь, они достаточно громкие, чтобы разбудить чертовых мертвецов. Потому что я хочу, чтобы все знали, что мы делаем. Я хочу, чтобы все знали, что она моя. Живые или мертвые, я хочу, чтобы они знали, что Ария Де Беллис, блять, моя.

Ее киска сжимается, душа мой член. Блять, она так хорошо ощущается. А потом она распадается на части. Мои руки впиваются в ее спину, удерживая ее, пока я погружаюсь в нее еще пять раз, прежде чем кончаю.