Правда

— Ну, я… Э-э…

Она подозрительно прищурилась.

— Ты ведь не стражник! А господин Ваймс знает, что ты здесь?

Быть хронически честным все равно что участвовать в велосипедной гонке в кальсонах из наждачной бумаги. Но Вильям вцепился в неоспоримый факт.

— Я только что разговаривал с ним.

Однако сейчас он имел дело не с сержантом Детритом. И уж точно не с капралом Шноббсом.

— И он сказал, что ты можешь сюда войти? — осведомилась гномиха.

— Ну, не совсем сказал…

Гномиха быстро подошла к нему и распахнула дверь.

— В таком случае убира…

— О йа, какой чудесноватый кадр! — воскликнул Отто, стоявший сразу за порогом.

Щелк!

Вильям закрыл глаза.

БУМ.

— …Ооосвволочь…

На этот раз Вильям успел поймать карточку, прежде чем она спланировала на пол.

Гномиха застыла с открытым ртом. Потом закрыла его и снова открыла для того, чтобы спросить:

— Что это было, черт побери?

— Полагаю, это можно назвать производственной травмой, — объяснил Вильям. — Минутку, кажется, у меня в кармане еще осталось немного собачьего корма. Честно говоря, думаю, должен быть более приемлемый способ…

Он развернул грязный клочок бумаги, взял двумя пальцами кусочек мяса и бросил его на кучку праха.

Снова вверх ударил фонтан пепла, из которого, часто моргая, возник Отто.

— Ну как? — спросил он. — Делайт еще одну попытку? Только использовайт обскурограф?

Он быстро сунул руку в сумку.

— Убирайтесь отсюда немедленно! — заорала гномиха.

— О, пожалуйста… — Вильям быстро глянул на ее плечо. — Капрал, он просто выполняет свою работу. Дадим ему еще один шанс. Он, в конце концов, черноленточник…

За спиной у стражницы Отто уже доставал из банки безобразную, похожую на тритона тварь.

— Хочешь, чтобы я арестовала вас обоих? На этом месте случилось преступление, а вы…

— Какое преступление? Поподробнее, пожалуйста! — попросил Вильям, открывая блокнот.

— Убирайтесь, оба…

— У! — едва слышно выдохнул Отто.

Сухопутный угорь, продукт тысячелетней эволюции в высокомагической среде, уже находился под напряжением. И поэтому выделил такое количество темноты, какого хватило бы на целую ночь. На мгновение кабинет превратился в сплошную черноту, пронизываемую редкими лиловыми и синими сполохами. И снова Вильям буквально почувствовал, как темнота мягко ударила в его тело. А потом вернулся свет — кругами разошелся по комнате, будто волны после падения камешка в озеро. Капрал уставилась на Отто.

— Это был темный свет, да?

— А, ты тоже ист из Убервальд! — радостно воскликнул Отто.

— Да, и совсем не ожидала увидеть здесь это! Проваливайте!

Они поспешили прочь. Миновали ошеломленного капрала Шноббса, спустились по широкой лестнице и наконец вышли на заиндевевшие булыжники внутреннего дворика.

— Отто, ты ничего не хочешь мне сказать? — спросил Вильям. — Мне показалось, она очень рассердилась, когда ты сделал вторую картинку.

— Ну, это достаточно сложно объясняйт… — уклончиво ответил вампир.

— Это не вредно?

— О, никакого физического воздействия никто не фиксировайт…

— А психического? — уточнил Вильям, который слишком много работал со словами, чтобы пропустить мимо ушей столь осторожное утверждение.

— Йа думайт, сейчас не вовсе время…

— Ты прав, сейчас не время. Расскажешь в другой раз. Но прежде, чем снова использовать эту штуковину.

Вильям торопливо шагал по Филигранной улице. Голова у него шла кругом. Всего час назад он копался в наиглупейших письмах, мучительно размышляя, какие из них поместить в новостной листок, и мир казался более или менее нормальным. А теперь все словно бы перевернулось вверх тормашками. Предполагалось, будто лорд Витинари пытался кого-то убить, — полнейший бред хотя бы потому, что человек, которого патриций якобы пытался убить, остался в живых. Затем Витинари предпринял попытку сбежать с мешком денег, и это тоже бред. О, человек, присвоивший деньги, а потом напавший на кого-то, — такая картина вполне нормальна, если не пытаться вписать на место главного героя патриция. И эта мята… Ею буквально провонял весь кабинет.

У Вильяма было много вопросов. Но взгляд гномихи, выпроваживающей его из кабинета, ясно дал понять: никаких ответов от Стражи он, скорее всего, не получит.

Сейчас в его сознании отчетливо маячил мрачный образ отпечатной машины. Он должен написать связный рассказ о происходящем и должен сделать это немедленно…

На входе в словопечатню его приветствовала фигура неунывающего господина Винтлера.

— А что ты скажешь об этом презабавнейшем кабачке, господин де Словв? — весело осведомился он.

— Он сводит меня с ума, господин Винтлер, — честно признался Вильям, проходя мимо.

— Представляешь, господин, моя жена сказала то же самое!

— Извини, я никак не могла его выпроводить, — прошептала Сахарисса, когда Вильям сел за стол. — Что происходит?

— Не знаю точно, — ответил Вильям, уставившись на свои записи.

— Кого убили?

— Э… Кажется, никого…

— Какое счастье. — Сахарисса опустила взгляд на заваленный бумагами стол. — Приходили еще пятеро, и все с презабавными овощами, — сообщила она.

— О.

— Да. Честно говоря, не все овощи были такими уж забавными.

— О.

— Но почти все были похожи на… гм… сам знаешь на что.

— О… И на что?

— Ну… — Сахарисса начала краснеть. — На мужской… сам знаешь.

— О-о.

— Причем, м-м, даже не особо похожи. Ну, то есть если сравнить с… гм… сам знаешь с чем. Ты меня понимаешь?

Вильям очень надеялся, что никто не слышит сейчас их разговор.

— О, — снова выразился он.

— Но я на всякий случай записала имена и адреса, — сказала Сахарисса. — Подумала, вдруг пригодятся. Если у нас не будет хватать материала.

— Не до такой же степени, — быстро произнес Вильям.

— Ты считаешь?

— Просто уверен.

— Возможно, ты прав, — кивнула она, глядя на разбросанные по столу бумаги. — Я была очень занята, пока тебя не было. Люди с разными новостями буквально выстроились в очередь. Рассказывали о том, что должно будет произойти, о потерянных собаках, о товарах, которые хотят продать…