Праведники Меча

Но в главном Бьяджио потерпел провал. Бесконечные дни и ночи в замке Редберна проходили в спорах и уговорах: он пытался убедить принца, что война с Талистаном неизбежна. Известие о флоте Тэссиса Гэйла страшно напугало Бьяджио, и он почти умолял Редберна о помощи, напоминая, что время заканчивается, и что Ричиус Вэнтран скоро приведет свою трийскую армию. Шакалу понадобится поддержка: ему нужны, будут люди Восточного Высокогорья.

Но Редберн по-прежнему отказывался слушать.

И Бьяджио не мог винить принца: он видел, насколько Редберн обременен тяготами правления. Талистан нависал над ним, подобно дракону, и требовалось огромное мужество, чтобы взглянуть в глаза этому чудовищу. Бьяджио знал, что Редберн не трус, но и достаточной решимости у молодого правителя не было. Бьяджио допустил просчет, о котором теперь мучительно сожалел. Войны на два фронта не будет; во время вторжения Вэнтрана в Арамур атака на Талистан не начнется. Возможно, Блэр Касрин со своим «Монархом» начнет обстрел в условленный день, но только половина армии будет готова ответить на его сигнал. Отчаявшийся Бьяджио смирился с неудачей. Он все равно найдет возможность сразиться с Талистаном. Если Вэнтран согласится его принять, он присоединится к трийской армии в Железных горах. Но он не поедет во главе армии Высокогорья, и у него не будет сил, необходимых для победы. Он будет сражаться бок о бок с Нарским Шакалом и отчаянным капитаном Касрином — и потерпит поражение.

В очередной погожий день, наполненный солнечным светом и лаем собак, император отправился на поиски Брины. У него были для нее новости, и он намеревался сообщить их ей лично. Он испытывал к ней влечение — и сознавал это. Такое томление раздражало, поскольку он привык получать все, чего желал, — за деньги или по приказу. Однако Брина была недоступна. Порой ночами Бьяджио было одиноко. Он часто думал о том, чтобы уложить Брину к себе в постель, как укладывал на Кроуте мужчин и женщин, которых желал. И в то же время ему не хотелось покупать ее чувство какими-то дарами. А поскольку она предлагала ему только дружбу, он не добивался большего. Он просто проводил с ней время и позволял обучать себя тем вещам, которые ему отчаянно необходимо было знать. В течение того недолгого времени, которое он провел на Высокогорье, Брина была его наставницей. Аркус научил его власти и славе, Брина научила его рассветам.

День выдался на удивление жаркий. Лето было уже совсем близко, а на Бьяджио по-прежнему была колкая горская одежда. Служанка, у которой он спросил, где Брина, направила его в розарий. Бьяджио видел розарий всего однажды, но запомнил, что там бы очень пригодились его кроутские садовники. Поблагодарив девушку, он прошел через двор замка, миновал полуразрушенную арку и вышел на южную сторону, где жаркое солнце нещадно палило слабые растения Брины. Тут царила тишина, и Бьяджио сразу услышал стук входящей в землю лопаты. Он пошел на звук и вскоре увидел принцессу: стоя на коленях, она энергично вскапывала землю. Вокруг беспорядочно росли полуживые розовые кусты, тянувшиеся к покосившимся опорам. Вид у Брины был разгоряченный и недовольный. Она не замечала Бьяджио, пока его тень не закрыла ей солнце.

— О! — удивленно воскликнула она, оборачиваясь и проводя по лбу грязной рукой. — Здравствуйте.

— Добрый день, — отозвался Бьяджио. — Я вам не помешал?

— Нет. Ну... вообще-то, да. Боюсь, что у меня дел по горло. Я пытаюсь подготовить розы к лету. Вы случайно не умеете обращаться с цветами?

— Не слишком, — признался Бьяджио. Он провел рукой по хилому растению, стараясь не уколоться о шипы. — Думаю, моей помощи вам в любом случае не хватило бы.

— Вы правы. Раньше за розами ухаживал мой отец. Они были его любимицами. Но работы они требуют много. И когда он умер, все как-то заглохло. Я с ними плохо справляюсь.

— Я уверен, что у вас и без них было много забот.

— Их и сейчас много. — Брина посмотрела на Бьяджио с подозрением. — У вас опять молчаливое настроение? Вы становитесь необычайно тихим, когда у вас что-то на уме.

— Правда?

— Перестаньте. Бьяджио тихо засмеялся.

— Вы правы. Я о многом думал. Вот почему мне необходимо с вами поговорить.

Брина положила лопату:

— Мне не нравится, как вы это сказали. Что-то случилось?

Внезапно Бьяджио растерялся, не зная, что ей ответить. Ее глаза были устремлены на него, и в них читалась тревога, которой он никак не ожидал увидеть.

— Я уезжаю, — прямо сказал он. — Завтра утром.

— Уезжаете? Куда?

— Мне пора, Брина. Я слишком надолго здесь задержался и боюсь, что отчасти зря. Но не совсем зря.

— Государь император, это неожиданно. — Брина встала и стряхнула грязь с коленей. — Мой брат знает, что вы уезжаете?

— Нет, но я намерен ему об этом сказать. Мне просто хотелось сначала сказать вам.

— Но почему? Вы же говорили, что останетесь — по крайней мере, до первого дня лета.

— Простите меня, леди Брина, но я ошибался. Я считал, что смогу убедить вашего брата помочь мне. К несчастью, я заблуждался, ваш брат — человек упрямый. Но я больше не намерен тратить на него время. Утром я отправляюсь в Железные горы.

— В Железные горы? О нет, милорд, это слишком опасно! Вам нельзя ехать туда одному!

— Я должен, — ответил Бьяджио. — Скоро там появится Ричиус Вэнтран со своей трийской армией. Я должен его там встретить. — В его голосе зазвучали гневные нотки. — Поскольку здесь мне все равно делать нечего, я отправляюсь в путь.

— Во-первых, — заявила Брина, — вы не можете точно знать, что Вэнтран придет в Арамур, и вам уж точно не известно, приведет ли он с собой трийцев. А во-вторых, если вы отправитесь в горы, то можете погибнуть. В Железных горах прячутся борцы за свободу Арамура. Если они вас поймают, то вырвут у вас сердце.

Бьяджио скрестил руки на груди.

— Я могу о себе позаботиться. Не забывайте: я Рошанн и не боюсь какого-то неумытого сброда.

— Да неужели? А надо бы бояться. И как вы попадете в горы? Если не садиться на корабль, то единственный путь в Железные горы лежит через Талистан.

— Мне это известно, — ответил Бьяджио. — Попасть гуда будет непросто, но я изворотлив. И в Высокогорье еще остались Рошанны. Возможно, кто-нибудь из них мне поможет. Как бы то ни было, я доберусь до гор и буду там, когда появится Вэнтран.

Брина бросила на него хмурый взгляд.

— Вы на меня сердитесь, — заключила она. — И не отрицайте, потому что я вижу, когда вы лжете. Но у вас нет оснований, на меня сердиться.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — солгал Бьяджио.

— Отлично понимаете! — возразила Брина. — Вы хотели, чтобы я убедила брата помочь вам, и теперь сердитесь из-за того, что я этого не сделала. Разве не так?

— Возможно.

— Это так! Но вы не умеете слушать других, милорд. Я уже десять раз вам все объясняла. Мой брат не присоединится к вашей войне, потому что он в нее не верит. И я тоже не верю.

— Да неужели? Ну, так быстро поверите, как только талистанские войска хлынут в Высокогорье. Я повторяю еще раз, леди Брина: ваш брат глупец, что не желает меня слушать.

— Он не глупец! — возразила Брина.

— Глупец. И вы не умнее его.

Он гневно повернулся, чтобы уйти. Брина пробормотала проклятие. Бьяджио ощутил резкую боль в спине.

— Черт возьми! — крикнул он и, стремительно обернувшись, пронзил ее взглядом. Брошенный ею камень лежал у его ног. — Как вы посмели ударить меня!

Лицо Брины было полно ярости.

— В следующий раз мне следует ударить вас по голове: может, получится вбить в вас хоть немного здравого смысла!

— Только посмейте поднять еще один камень — и я вас придушу!

— Давайте! — вызывающе бросила Брина. — Ведь вы именно так привыкли обращаться с людьми, Бьяджио? Убивать неугодных?

— Думайте, что говорите!

— Зачем вы сюда явились? — гневно вопросила Брина. — Хотели заставить меня почувствовать себя виноватой в том, что я вам не помогла? Или чтобы сказать, что вы уезжаете?