Правила хорошего тона

– Я живу у твоего брата, - с деланным безразличием сказала я, рассматривая ногти своей левой руки – вот гадость, кажется, безымянный надо подпилить, что-то он не ровный.

– И давно? – после минутного замешательства сухо проскрипел Диман.

– Два месяца, - подняв к нему лицо, спокойно ответила я.

– Сколько?

– Кажется, раньше ты на слух не жаловался, - прокомментировала я его реакцию, слегка пожурив, - и обещал вести себя хорошо.

– Да, но… - захлебываясь и прерывисто дыша, лепетал мой визави.
– Это!

Однако мне дословно неизвестно, сколько именно смысла и уж тем более значения он собирался вложить в свое слово.

– Почему я не знал этого раньше?

– Потому что я ничего тебе не говорила.

– За кого ты меня принимаешь? Скажи честно, - потребовал он.

– А за кого должна? Твой вопрос из разряда «вопросов с подвохом»?

– Не виляй! – рявкнул Сверстников, и несколько пар глаз пробежались по нашим лицам.

– Не привлекай лишнего внимания, - теряя железное терпение, прошипела я.

– Что у тебя с ним?

– Ничего, - ошеломленная его фантазией или ее полным отсутствием, уверенно произнесла я, - ничего, о чем мог подумать твой извращенный мозг.

В кабинет ввалили «соблазняшки» с остатками моих одноклассников-статистов. Я мельком встретилась взглядом с неимоверно довольной и счастливой Викой, затем перевела его на своего парня.

– Надеюсь, зарыл свою ревность подальше?

– Не понимаю, почему ты не сказала мне ничего раньше, - недоумевал Диман, - не думаешь, что сейчас это кажется странным и подозрительным?

– Почему?

– Потому что ты никогда ничего не делаешь и не говоришь просто так, чтобы поделиться.

– Какая прелесть, - я протянула руку и нежно потрепала его по щеке, - ты уже начинаешь меня подкалывать.

– Мама вчера заставила меня прочитать очень, по ее мнению, интересный рассказ в газете, - начал с дальнего фронта, - странно, что отношения главных героев сильно напоминают наши с тобой, - сверля меня взглядом, парень явно думал, что я должна трястись от страха перед разоблачением… наивный! – У тебя совесть есть?

Я сделала вид, будто задумалась, глядя на флуоресцентные лампы на потолке.

– Полагаю, - с ангельской улыбкой призналась я, переведя взгляд на Димана, - при рождении мне забыли ее дать.

Сказки разбиваются о быт? Не о тех сказках думаете. Если гора не идет к Магомету, то и Магомету нет смысла к ней ходить. Считаете, я слишком много умничаю? Говорите, что хотите, а я буду нести свое…

Приятно все-таки твердо стоять на земле, а не находиться в подвешенном состоянии. А знаете, что еще приятнее? Неожиданно подвешивать других.

Срок до окончания школы – месяц. Неиспользованного потенциала – два. Написанных историй – куча. Опубликованных историй – достаточно для поступления в нужный вуз.

Кто может легко и спокойно управлять своей жизнью, может править и миром, а затем и вселенной с парочкой галактик.

Разбитых жизней – смотря чьи жизни рассматривать… своей я вполне довольна, значит – ни одной. Что ж, исправлять не будем.

С того дня, когда я случайно увидела, как Смирнову подвозил до школы ее новый покровитель, мои ушки и глазки стали в три раза чутче и восприимчивее. Пусть «королевна» и попросила своего господина высаживать ее теперь за полкилометра от школьных ворот, от меня ничего не скроешь.

– А его за совращение не посадят? – как-то съехидничала «королевна», имея в виду вовсе не своего «господина».

Мы опять-таки по совершеннейшей случайности встретились в торговом центре, где я гуляла вместе со старшим Сверстниковым. Когда девица подошла ко мне, Андрей как раз скрылся в отделе мужской одежды. Я помедлила, чтобы ответить на телефонный звонок от Полины. Телефон – для справки – мне подарила Димкина мама на день рождения… свой! Причуда, но от женщин можно ожидать всего чего угодно и все равно не угадаешь. Поля была взволнована чем-то, и я бы точно добилась, чем именно, по телефону, если бы Смирнова не подплыла ко мне со своей фальшивой улыбкой на полчерепа.

– Если тебя это по-настоящему волнует, то предупреди его сама, - так же заговорщицки прошептала я, - как-никак, оказываешь услуги разведенному отцу своей подружки.
– Да-да, тот мужчина, оказывается, хорошо сохранился для своих сорока и являлся родным отцом Ани-«соблазняшки».

– Откуда ты знаешь, кто он?
– опешила Вика.

– Детка, - фривольно обратилась я к ней и зловеще добавила, - я все знаю.

– Надеюсь, ты помнишь наш уговор, - сделав хорошую мину при отвратительной игре, парировала Вика.

– Ух ты!
– как удивленный своему трюку клоун, воскликнула я, - боюсь, у нас замена на поле, - и посмотрела поверх ее плеча.

Девица обернулась и увидела папу Ани-«соблазняшки» с женщиной его возраста. На прошлой неделе я добилась личной встречи с сим господином. Разумеется, как честная девушка, я побоялась идти к такого рода извращенцу одна, потому захватила с собой друга Димана – Никиту Кривцова, на дне рождения которого мне когда-то «убили» водолазку. Естественно, парню, исполнявшему роль моего личного телохранителя, я ничего объяснять не стала, лишь доверительно сообщила, что опасаюсь за свою жизнь, и мне нужна подстраховка.

Анин папа, на удивление, не оказался буйным извращенцем. Он вроде как был почти уверен, что Вика учится вместе с его старшей дочерью – на четвертом курсе института. Причем, Смирнова сама же это ему и сказала. Что я тут могла ответить? Посоветовала обратиться к окулисту – сколько бы тонн косметики не висело на Вике, а по мозгам старше своих минус триста двенадцати лет она не выглядела. Сей же господин, посмеявшись над моими речами, сообщил, что обладает огромным – кто бы сомневался? – опытом общения с представительницами прекрасного пола, потому может похвастать знакомствами и с минус пятьсот лет по умственному развитию.

В общем, разошлись мы полюбовно. Но я все-таки напоследок посоветовала перестать строить из себя молодого «папочку», ведь такими темпами и на статью за совращение малолетних нетрудно попасть. С тех пор он Вику избегал.

– Вот козел, - злобно и одновременно разочарованно пробурчала Смирнова, не обратив внимания на мою тихую попытку ретироваться.

Разрушенных мечт – одна. У Смирновой на целых две недели исчез покровитель. Несмотря на то, что деваха была не из бедной семьи, все ее мыслимые, но чаще немыслимые прихоти родные родители выполнять не горели желанием.