Правила отбора

— Нет, Паш, в бильярдную я не пойду. И в зал тоже, — я снова вздохнул. — Не хочется. Просто не хочется.

Кривошапкин нахмурился.

— Что, ещё какие-нибудь проблемы?

Я мысленно чертыхнулся. Ну вот как, блин, ему объяснить? Не могу я сейчас говорить ни со Смирновым, ни с Ходыревым. Они ведь наверняка сейчас там, в бильярдной. Не готов я ещё к подобной беседе. Не хочу пока раскрываться. Нельзя, чтобы меня раскусили вот так, походя, а «по горячим следам» это сделать проще простого. Нет, пусть побудут в неведении ещё немного. Хотя бы неделю, а там и до смерти «дорогого Леонида Ильича» рукой подать. Тогда можно будет и милицию от расследований её же косяков отстранить, и знания свои донести до самого верха, до тех, кто действительно принимает решения, и быть уверенным, что мои откровения не попадут под сукно из соображений «как бы чего не вышло»…

— С девушкой поругался что ли? — попробовал догадаться Павел.

Хм. А ведь это мысль. Надо и впрямь сменить тему. Тем более что и врать-то почти не придётся.

— Есть такое, — я изобразил на лице «непереносимые душевные страдания». Что, по большому счёту, было недалеко от истины. Пусть Лена и Жанна после событий на стадионе временно отошли на второй план, но сама проблема от этого никуда не делась, решать её, так или иначе, придётся, причём, в самое ближайшее время…

— Ну, ты даёшь! — восхищённо присвистнул Павел минут через пять, когда я, наконец, перестал «изливать душу».

Сам не знаю, как так получилось, но я рассказал ему практически всё. Видно, и вправду имелась такая потребность — «поплакаться другу в жилетку». Вот я и «поплакался». И о том, что гулял сразу с двумя, и что одна из них уже беременная, а со второй разругался вдрызг, и что, на самом деле, не хотел ни того, ни другого… Фамилии только не называл, и где работают-учатся…

— Так как, говоришь, фамилия этой твоей Елены?

— А тебе-то зачем?

— Ну… мало ли, — прикинулся простачком Кривошапкин. — Кто знает, может, она авантюристка какая-нибудь, а ты и повёлся…

Я покачал головой.

«Угу. Скажу, и они со Смирновым тут же начнут копать. Нет уж, обойдёмся без посторонних».

— Не стоит, Паш. Это моя проблема.

— Ну, твоя так твоя, — не стал спорить Павел. — Но, честно сказать, я бы на твоём месте не горевал, а, наоборот, прыгал от радости.

— С чего бы?

— Да, понимаешь… — он внезапно смутился. — Мы вот с Риммой семь лет женаты, а родить не можем. Всё уже перепробовали, и нифига. А у тебя — бац! — и готово. Кому нужно, не получается, кому не нужно — результат стопроцентный. Эх, было бы тебе хотя бы лет двадцать, я бы первый сказал: женись на этой девахе и радуйся, что папашей станешь.

Я мысленно хмыкнул. «Знал бы ты, Паша, сколько мне лет в реальности…»

— Слушай! А давай мы сейчас вот что сделаем, — Павел вдруг хлопнул себя по колену и повернулся ко мне с хитрым видом. — Раз в бильярдную ты всё равно не идёшь, поехали тогда ко мне в гости. У Риммы сегодня как раз день рождения, посидим, чаю с тортом попьём, поговорим…

— К тебе? День рождения? — я посмотрел на него с удивлением. — Да неудобно как-то. К вам же наверняка родственники придут, друзья, праздновать будете… Да у меня и подарка нет…

— Родственники завтра придут, а сегодня только по телефону поздравят, — успокоил меня Кривошапкин. — И о подарке не беспокойся. Римма их не особо жалует. Ценное-то всё равно не дарят, а безделушки всякие, они ни уму, ни сердцу, выбрасывать жалко, хранить негде…

— Ну, тогда хоть цветы.

Павел махнул рукой:

— Цветы она тоже не любит. Особенно розы. И розовый цвет заодно. Да ты не волнуйся, — рассмеялся он, глядя на мою озадаченную физиономию. — Больше всего ей нравится просто общение.

«Ага. Знаем мы это общение. Вместе будете у меня про Лену и Жанну выпытывать. Хотя… почему бы и нет? Почему бы и не заглянуть к Кривошапкиным? Тем более если у нашей «англичанки» сегодня и впрямь день рождения…»

Кривошапкины жили в Москве, в Лианозово, в стандартной панельной двушке на шестом этаже. От института недалеко, что на общественном транспорте, что на машине. Правда, в последнем случае можно надолго застрять на переезде, а в первом — попасть в перерыв в электричках.

Нам повезло. Переезд оказался свободен, поэтому на дорогу ушло всего пятнадцать минут. «Жигули» даже разогнаться как следует не успели, а уже пришлось останавливаться. На заднем сиденье лежала коробка с тортом — его Кривошапкин купил в институтской столовой в буфете за пять минут до закрытия. Довольно странно для человека, спешащего на праздничный ужин (почему заранее не позаботился?), но тогда я на это внимания не обратил. Тем более что капитан всучил этот торт мне с наказом: дарить будешь ты. В ответ я только плечами пожал. В конце концов, это их заморочки, а не мои…

— Римма! К нам гости! — Павел открыл дверь и пропустил меня в коридор.

Римма вышла к нам секунд через двадцать — видимо, в порядок себя приводила, причём, лихорадочно.

— Здравствуй, Андрей, — и тут же Павлу. — Почему не предупредил? Трудно было номер набрать?

— А у тебя занято было, — ухмыльнулся тот.

— С днём рождения, Римма Юрьевна, — я протянул «англичанке» торт, останавливая начинающуюся пикировку.

— Спасибо, конечно, но… — лицо дамы выражало недоумение. — День рождения у меня не сегодня, а двадцать шестого, во вторник.

Немая сцена длилась секунды четыре.

— А какая, собственно, разница, когда праздновать? — хохотнул заваривший «всю эту кашу» Павел. — Раньше не позже. Отметим сегодня, делов-то…

— С тобой мы поговорим после, — многозначительно пообещала Римма и повернулась ко мне. — Раздевайся, Андрей, проходи. Чай сейчас будем пить. Руки помыть вон там, — кивнула она в сторону ванной и бросила уничижительный взгляд на мужа. — Тебя, Паш, это тоже касается.

— Не такое это простое дело — ходить в гости, — подмигнул Павел, когда супруга скрылась за кухонной дверью.

Я нарочито тяжко вздохнул.

— Знаю…

Чаепитие затянулось надолго. Как я и предполагал, Кривошапкины принялись весьма энергично выпытывать у меня подробности амурных похождений. Правда, о том, что одна из моих пассий беременна, я на сей раз умолчал, а Павел — спасибо ему — не стал посвящать жену в этот факт, коренным образом меняющий представление обо мне как о несчастном молодом человеке, пострадавшем от женской хитрости и коварства. В результате получилась почти романтическая история о приключениях начинающего ловеласа, заигравшегося в любовь с двумя дамами и потерявшего в итоге обеих. Римма меня даже пожалела немного.