Правила первокурсницы

Одержимые стояли внизу и с интересом разглядывали нас. Цецилия явно была напугана, а Гэли напоминала статую девы-просительницы. Краем глаза я уловила всполох ярких, как мой огонь волос одержимой, что стояла рядом, и все-таки ухватила пламя. Настолько полно насколько было возможно, насколько мне позволяла паника. На этот раз она так просто от него не отмахнется. Меня уже не так сильно волновало то, что может пострадать кто-то еще. Эшафот вообще не способствует разумным мыслям. Пеньковая веревка прекрасно горит, как и дерево под ногами. На этот раз я укажу огню цель. И его будет много. Каждый уголек рыжая не сдует. Рыжая… Почему меня так волнует цвет ее волос?

Я задержала дыхание и…

— Не стоит, — шепнула одержимая мне в ухо. — Хотя, кто я такая, чтобы советовать магам? — спросила она.

Ее мягкий смех укутал меня словно облако, а теплое дыхание согрело кожу.

— Разве ты ничего не чувствуешь? Совсем? Неужели все ученики такие бесчувственные или только мне так повезло?

Не нужно было ее слушать. Ее слова были ядовиты, как семена сорняка, что падают в жирную от весенних паводков землю и дают обильные всходы.

«Разве ты не ничего не чувствуешь?» — странный вопрос. Я чувствовала столько всего, что выделить что-то одно просто не получалось.

— Посмотри вниз, — подсказала рыжая.

Я не хотела смотреть. Я хотела отпустить огонь, и будь что будет. Но все же не смогла удержаться от одного взгляда, прежде чем отпустить магию в полет, как не может удержаться любопытная горничная и не сунуть нос в хозяйскую шкатулку с драгоценностями. Взгляд — это так мало и так быстро. Взгляд — это там много, что перед глазами может промелькнуть целая жизнь.

Но еще до того, как посмотреть под ноги, я снова ощутила странные зерна изменений, так напоминающие старую мешковину. И стоило это осознать, стоило опустить взгляд настолько насколько позволяла впивающаяся в шею веревка, как я поняла, что стою совсем не на дереве. Что ненадежная преграда, отделяющая меня от грядущей встречи с богинями, это всего лишь магия. Вырезанные в постаменте квадраты под петлями закрывали цепляющиеся друг за друга зерна изменений. Вывернутые наизнанку и сплющенные, как переспелые ягоды. Как ковер из осенних листьев, который может сдуть легкий ветерок.

— Магическое зерно в таком состоянии очень нестабильно, — все так же ласково пояснила одержимая. — Крайне нестабильно. Любое вмешательство, любая магия, неважно с чьих рук она сорвется, разрушит целостность структуры.

Я продолжая слушать ее, а на глазах вскипали злые и беспомощные слезы. Меня поймали в ловушку. Ловушку для магов. А ведь можно было предположить, что демоны не так просты. Они любят тела с магией, и почти наверняка не в первый раз играют с такими девчонками, как я. Не в первый раз обыгрывают тех, кто надеется на силу, мало того гордится ею, гордится тем, что ее так много, что огонь почти всесилен, пусть эта гордость и спрятана глубоко внутри.

Зерна изменений, только что покалывающие кончики пальцев, стали исчезать одно за другим. Быстро, чисто и без следа. Никогда до этого я не была так осторожна и так тщательно не убирала магию, как стоя на эшафоте.

Я повернула голову, пусть всего на палец, и увидела Мэри. В ее глазах отражалась та же беспомощность, что и в моих. Девушка цеплялась дрожащими руками за веревку. Она была чуть ниже ростом и воздушная пелена у нее под ногами выгнулась кверху, словно стекло в линзоскопе. Порядочное дерево так себя не ведет.

Порыв ветра заставил веревки качнуться, а трех кандидатов в висельники вздрогнуть. Я уже не чувствовала ступней, то ли от напряжения, то ли от холода.

— Мы кого-то ждем? — глухо спросил Вьер, Мэри всхлипнула, а я…

— Вы… вы не можете! — выкрикнула я.

— Почему? — поинтересовался лакей с такой готовностью, словно только этого и ждал.

— Потому что… потому что… — слова разбегались от меня, как совсем недавно зерна изменений.

Знаете, почему я не смогла сразу собрать магию? Почему не спалила рыжую, когда она тащила меня к эшафоту, словно собаку? Не потому что недостаточно испугалась, а потому что не восприняла этот испуг всерьез. Мне до последнего казалось, что Арирх сейчас крикнут: «Да не эту, а другую!» и удушающий захват на шее исчезнет. Поддельный страх не способствует настоящей магии, лишь ее жалкому подобию. А еще за других мы всегда пугаемся гораздо сильнее, чем за себя. Потому что себе мы всегда кажемся бессмертными, ведь с главными героями романов никогда ничего не случается.

— Астеры неприкосновенны! — Голос сорвался. — Если вы… если вы убьете меня, то… то убьете и себя. Тому, кто это сделает, придется умереть. Вы сами должны будете отомстить за мою смерть, будете должны убить его… ее!

Рыжеволосая выпрямилась.

— Что ж, — на этот раз заговорил стоящий рядом с Мэри Арирх, — мы готовы пойти на эту жертву.

Я не видела демона, а только слышала его голос, но едва понимала смысл слов. Они были неправильными, почти невозможными. То, что происходило, просто не могло происходить.

— Раз… — лакей поднял руку.

— Не…

Я хотела попросить: «Не надо», — пусть это прозвучало бы совсем по-детски, прозвучало бы, как признание поражения, но меня прервали.

— Вы готовы, а вот я нет! — выкрикнула вдруг Гэли.

— Два…

Мы всегда цепляемся за соломинку, так уж устроены люди. В тот день я цеплялась за веревку и за пелену под ногами, а еще за твердое убеждение, что все это не по-настоящему, как ребенок, который верит, что стоит закрыть глаза и чудовища исчезнут.

Я зажмурилась.

— Трр…

Я закричала, не желая слышать это последнее слово. Магия все же разлилась во дворе первого форта, как разливается вино из прохудившейся бочки с бургундским. Магия огня воздуха. Одна волна разрушила пелену у нас под ногами. Зато вторая создала ее вновь. Гэли замерла с вытянутыми руками, удерживая зерна изменений в этом нестабильном состоянии. Миг оглушающей тишины, за который мы осознали, что все еще живы, что все еще стоим на эшафоте.

— Ты знаешь, какие последствия это будет иметь для тебя и для… — Арирх замолчал, когда рыжеволосый демон, подобрав юбки, спрыгнул с помоста.

— Знаю. — Гэли не тронулась с места продолжая удерживать хрупкую преграду у нас под ногами. — Но я так устала этого бояться.

Одержимая остановилась напротив подруги, собирая в руки зерна изменений.

Я снова закрыла глаза, на этот раз чтобы сосредоточиться. Сколько времени у меня будет? Миг? Чуть больше? Прежде чем плотная пелена под ногами снова станет воздухом, прежде чем веревка вопьется в шею, прежде чем…

Мой огонь все равно сорвется с рук, это неизбежно и если не успеет помочь мне, то может быть, успеет помочь кому-нибудь другому. Слезы продолжали течь по щекам, собирались на губах, которые казались слишком солеными. Было обидно. А еще было до ужаса жалко себя…

— Простите, что прерываю, — раздался спокойный голос, я открыла глаза, а все вокруг замерли, словно превратившись в ледяные статуи. И даже мое пламя. — У меня есть конструктивное предложение, как превратить эту драму в блокбастер.

— Какой… блок? — видимо от неожиданности уточнил посыльный, разглядывая Криса, который появился из-за остова первого форта.

— И как же? — иронично уточнил лакей, а Арирх спрыгнул с помоста. Заметил ли Оуэн, что оба одержимых словно невзначай остановились с двух сторон от него.