Правильные мечты

– Вот. Мамы нет, - развел руками Вадька. Ведь Машу это интересовало? Стоит ли кто-нибудь между ними? И если ее вдруг начали заботить моральные аспекты, то у него нет никого. Он свободен, он ничей. Можно без угрызения совести им пользоваться.

Глаза Марии расширились. Теперь она точно и офигела, и онемела. Лишь переводила ошарашенный взгляд с ребенка на папашу и обратно.

– О, Господи...
– прошептала она, наконец, - ты...
– и снова замолчала, напряженно уставившись на Вадима. Она явно что-то еще хотела сказать, но, то ли не могла сформулировать, то ли при ребенке не хотела грубо выражаться.

– Что?
– Вадька ощетинился. Раз уж начала, пусть продолжает. Ее же никто не заставлял вникать в подробности - сама полезла, вот и получай.

Маша растерянно развела руками

– Что? Я даже не знаю, что на это сказать, Вадим. Ничего, наверное.

Ничего - это хорошо. Ничего - это правильно. Вадька удовлетворенно кивнул.

– Вот и не говори.

– Не говорю. Но...

– Но?

– Но, - уверенно кивнула она - Не надо ко мне больше приходить. И звонить тоже не надо.

Вадим посмотрел ей в лицо. В черных глазах отражалась черная пустота. Она отталкивала и больше не пускала его к себе. Космическая темнота больше не хотела сжирать его душу, а ярко-красные губы произносили какую-то несусветную чушь. Она испугалась что ли? Какую ерунду она там себе навыдумывала? Смешно же.

– Почему?
– он и в самом деле усмехнулся.

– Вадим. Ты милый мальчик, но, извини, два ребенка - это слишком.

Точно испугалась, глупая. Вадим в душе заржал гомерическим хохотом. Вот точно бабы-дуры, и ничем друг от друга не отличаются.

– Маш, ты чего?
– он и на самом деле засмеялся.
– Каких два ребенка? Ты о чем вообще? Миланка что ли?
– кивнул на дочь, хлопающую теперь перед ними серыми умными глазенками и внимательно вслушивающуюся в происходящее. Все-таки это была плохая идея ее показывать, - Она-то к тебе каким боком? Ты что всполошилась? Ты ее в первый и последний раз видишь. Или это я для тебя ребенок?
– он еще сильнее заржал.
– Я ребенок? Маша, ты дура? Ты же со мной...
– Вадим говорил в запале, но вовремя опомнился и осекся. Все-таки с ними тут рядом находилось на самом деле невинное дитя, которому было совершенно ни к чему это все слушать. Слово "трахаешься" он не произнес, лишь характерно стукнул кулаком по ладони и в недоумении развел руками.
– И я после этого все еще ребенок? Да?

Он бы и дальше продолжал возмущаться, но Маша, повысив голос, его остановила.

– Вадим, заткнись и успокойся.

Он замолчал.

– Да, я дура, - продолжила она, выравнивая голос.
– Дура, что с ребенком...
– тут она тоже опустила слово, постучав кулаком по ладони.
– Дура, что повелась на красивого мальчика, неплохо умеющего...
– продолжать не стала и в этот раз даже не показала, что он умел делать. Хотя, по всему выходило, что в этом только и было его достоинство.
– Я дура! Да! Но на этом хватит. Спасибо, малыш, все было замечательно. Самое время остановиться.

– Зачем?

– Затем, что хватит. Поиграли и достаточно. Всё!

Мария схватила сумку, привычным жестом ныряя внутрь и отыскивая сигарету. Здесь в здании курить нельзя, но ей явно не терпелось. Встала. Вадим тоже вскочил.

– Маша, - схватил он ее за руку, - подожди. Маш. Ну куда ты?

– Чего ждать? Вадим, ты меня не понял что ли? Отвали. И мой тебе совет, не таскай больше ребенка по своим бабам, - она раздраженно вырвалась и торопливо пошла на выход.

– Да твою ж мать, - догнал ее Вадим и с силой развернул, - я не понял, ты что взбрыкнула? Что не так? Что ты мне второй день мозги полощешь? Какие бабы? Нет у меня никаких баб. У меня только ты. Я ни хера не понимаю.

– И не поймешь. Потому что нет у тебя их еще. Мозгов. И вряд ли уже будут.

– Что? Бля, да ты сама дура истеричная, - сказал он так громко, что проходящие мимо люди невольно обернулись. Жаль, что вокруг находилось столько народа. У Вадима снова, как и вчера, внутри все бурлило и клокотало. Просто сегодня он был трезв, а в нескольких метрах отсюда сидела и ждала его дочь, поэтому он молча проглотил злобное, отпущенное ему:

– Иди нахер, сопляк, - и с тоской проводил взглядом стремительно удаляющиеся цокающие каблуки. Эти шикарные ноги больше ему не принадлежали. Он сам все испортил.

Истина номер один: "Довольствуйся малым и никогда не претендуй на большее".

Истина номер два: "Весь мир бардак. Все бабы бляди. А солнце..."

– Ну и ладно, пап. Все равно у нее ноги кривые, - теплая маленькая ладошка коснулась его руки. С красочной коробкой в руке и неуклюже сунутой курткой подмышку, рядом с ним стояла дочь.

– Ноги?
– хмыкнул Вадька.
– Да уж... кривые... Погнали домой, что ли? Уроки же еще делать...

– А кино?

– А кино в следующий раз.

Глава 20

Дома их давно заждались. Может и не обоих, но Миланку точно ждали. Мачеха с порога кинулась раздевать дочь, как будто та еще маленькая. В восемь лет человек уже сам давно в состоянии снять обувь и куртку, но Милку здесь баловали даже в этом. Вадиму это совсем не нравилось, но что он мог поделать, если сам появлялся в жизни ребенка от случая к случаю и воспитанием почти не занимался.

– Мы поели, я есть не хочу, - с ходу заявила Мила, пока ее тут же у двери тщательно осмотрели, ощупали и даже на наличие температуры проверили, проведя по лбу губами.

– Да? И чем вы ужинали?
– физическим состоянием ребенка мачеха вроде осталась довольна.

– Картошку, гамбургер и фанту. И наггетсы еще остались, - Милана подняла повыше коробку, в которой лежали недоеденные кусочки курицы в панировке, - там еще маленькая Барби и призы. Сейчас покажу.

Девочка убежала в кухню, собираясь там на стол вывалить всю свою сегодняшнюю добычу и похвастаться.

Женщина, поджав губы, недовольно зыркнула на Вадьку, но ничего не сказала и пошла вслед за его дочерью. Совершенно непонятное осуждение с ее стороны, видимо, она рассчитывала, что Вадим в кафе дочь кашей или супом накормит. Известно, что ребенок, вырвавшийся развлекаться, будет просить вкусную, но не полезную пищу. Сама же прекрасно об этом знала, но обязательно надо было осудить. Если честно, ему сюда даже заходить не хотелось. Но он зачем-то обещал Милке сделать уроки вместе. Хотя после ссоры с Машкой, настроения вообще ни на что не было. Ничего не хотелось. Какие нахрен уроки? Еще постпохмельное состояние давало о себе знать. Ему бы сегодня целый день проваляться после вчерашнего сейшена, а он целый день на ногах провел.

Пока дочь вовсю делилась впечатлениями, Вадим заглянул в комнату к брату. Тот уже вернулся с работы и с видом полумертвого зомбака отлеживался.

– Как оно?
– поинтересовался Вадим.

– Пиндец, - приоткрывая один глаз, вяло отозвался Степка.

– Ужрались, - поддакнул Вадим, заваливаясь рядом на диван и заставляя брата потесниться. Приняв горизонтальное положение, почувствовал дикую усталость, глаза сами собой начали закрываться.

– Да ладно, днюха же, - отозвался Степан.