Правило двух. С исключениями

– И?
– прищурилась Мессалина.

– И... он не маг в нашем понимании.

Невыразимцы недоуменно переглянулись. Карл моргнул.

– То есть, как это? Не маг?

Марготта побарабанила пальцами, пытаясь подобрать слова для того, чтобы правильно описать свои ощущения, то, что пришло к ней на уровне подсознания и интуитивного понимания.

– Разница между ним и привычными нам магиками такая же, как разница между магом-обывателем и Великим магом, - медленно произнесла женщина.
– Я не знаю, как это точно описать, но попытаюсь. Начну по порядку. Он очень силен, я об этом уже говорила. Однако... привкус его энергии... Айсберг. Словно я вижу и ощущаю какую-то небольшую часть, которую могу воспринимать привычными нам способами. Понимаете? Словно я не вижу и не слышу то, что не воспринимают мои органы чувств.

– Можешь привести пример?
– нахмурился Густав. Марготта кивнула, в черных глазах вспыхнули и погасли алые искры.

– Он не пользуется палочкой. Совершенно. Также, как и каким-либо другим концентратором: кольца, татуировки, жезлы и прочее. Я помаю, что многие магики владеют беспалочковой магией, ведь они не люди. Но это... это по-другому. Я толкнула чашку... и он просто посмотрел на нее. Чашка не долетела до пола, плавно, без рывков приземлилась на стол. При этом поверхность находящегося внутри кофе застыла, словно ее накрыли невидимой пленкой. Она даже не колыхалась! Я не чувствовала магию, но чувствовала сгустившуюся на мгновение энергию. Словно его окружает плотное поле, постоянно настороженное, постоянно находящееся в полной боевой готовности. Затем. он может быть эмпатом.

– Основание?

– Каюсь, поддалась на миг некоторым желаниям...
– Марготта стыдливо потупилась, но этому никто не поверил.
– Внешне он ничего не показал, но я ощутила некоторое... некоторую... заминку? Словно он прикинул перспективы и они его не устроили. Вот так. И еще... к попыткам соблазнения отнесся с интересом... ученого. Против интрижек ничего не имеет, но мою игру раскусил. Значит, или сталкивался с попытками влиять через... гхм... или сам такое устраивал.

– Интересно... Крайне интересно. Что-то еще?

– Знает историю. Сразу спросил, не являюсь ли я родней венгерским Батори. Причем, произнес мою фамилию и имя так, как произносят там.

– Еще интереснее...
– вздохнул Густав.
– И как это понимать? Мордред... Не ситх, а сплошные проблемы.

– И на закуску. Я не смогла прочитать символы на его брачном браслете. Неизвестный язык. Совершенно.

– Счастье-то какое!
– саркастично пробурчал Карл.
– Что-то еще?

– Пока все, - пожала великолепными плечами Марготта.
– Пока все.

– Ладно, - вздохнул Густав.
– Продолжаем собирать сведения, но аккуратно. Что там по Гриндевальду?

***

Альбус, нахмурясь, читал послание, принесенное Фоуксом. Письмо было длинным и достаточно неприятным, критика и сарказм больно кололи чувствительное эго мага. Однако, они были заслуженными, как это ни печально.

Поморщившись, Альбус дочитал нотации, и перешел к кратким практическим советам, написанным в самом конце. Вздохнув, почесал длинный, немного свернутый набок нос (последствия встречи с кулаками брата), встал, походил по комнате. Подсыпал проголодавшемуся фениксу зерна, на которое тот с энтузиазмом набросился.

Подумал. Что ж... сам напортачил, значит, сам и будет исправлять содеянное. Конечно, от такого все внутри переворачивалось, но что поделать... Впрочем, не важно. Потом он это припомнит. Потом.

***

Геллерт Гриндевальд, кандидат в Великие маги, задумчиво поглаживал кончиками пальцев выданное ему в Гильдии менталистов заключение. Кусок пергамента, перевернувший его знания об окружающем мире.

Маг и сам по себе был достаточно умным, чтобы разобраться в переполненной терминами писанине, ну а после консультации с герром Шварцев вообще схватился за пострадавшую голову. Как выяснилось, воздействие на него осуществлялось, но не прямое. Косвенное. Очень аккуратное, очень деликатное, оно осуществлялось крайне интересным способом, заставляющим восхищаться такой... хитростью.

Песня феникса действовала практически на физическом уровне. Звуковые волны расслабляли, погружая мага в своеобразный легчайший транс, как например особо низкие звуки, не слышимые ухом, нагоняют безотчетный страх. Здесь все было наоборот. Телу становилось хорошо, на уровне подсознания, и затем включалась простейшая цепочка. В присутствии этого мага мне хорошо. Спокойно, легко. Значит, ему можно доверять, в его компании можно расслабиться... и вот тут и находилась ловушка.

Успокоенный разум, слегка приспустивший уровень паранойи, становился податливым и уязвимым для вторжения. И дело было не в воздействии легилимента, все было гораздо хуже. Дамблдор действовал умнее... его кто-то очень хорошо обучил. Тщательно подобранные фразы, правильно расставленные ударения... программирование с помощью слов, на что расслабившийся не обращал внимание... а вот довольное и расслабленное подсознание впитывало, как губка.

И вот тут таланты легилимента проявляли себя во всей красе. Дамблдор видел, что именно цепляет сидящего перед ним мага, а что нет, и усиливал давление в нужном направлении. Ведь у всех есть какие-то темы, которые люди считают для себя важными и нужными. Зацепи такую - и внимание обеспечено, а там... немного подправить тут, перенести акцент сюда... и вот уже человек воспринимает чужие слова, как свою собственную идею.

А разговоры... их к делу не пришьешь. Ведь это слова! А не магическое воздействие. Не зелья. Не... много чего не. Это просто слова. Просто.

Блондин сидел в сгущающейся темноте, трогая пергамент, словно пытаясь убедиться, что ему не мерещится. Сейчас, вспоминая свою жизнь и долгие годы общения с тем, кого он когда-то считал другом, маг по новому переосмысливал многие и его и свои поступки. Особенно напрягала разница между тем, каким был Альбус до того, как заполучил феникса, и после.

Он и раньше был амбициозен, жаждал славы, признания, благ и почестей, но вот после... Теперь он не зарабатывал свои умения и знания трудом, а действовал хитростью, медленно втираясь в доверие, дергая за ниточки образующихся связей.

Альбус становился манипулятором, чем дальше, тем больше.

Геллерта спасло то, что в последние лет пять он очень мало виделся со своим другом. Промежутки между встречами были большие, а дел на него навалилось много, причем таких, что о всеобщем благе он не задумывался, его волновало исключительно личное. Он занимался делами своего рода, накопившимися за долгое время, подыскивал себе супругу, а это дело не пяти минут, воевал с врагами семьи, тряс должников, расплачивался с кредиторами.

Он был занят, и не думал на темы, которые любил обсуждать Альбус.

– М-да... никогда не думал, что скажу предкам спасибо за лень и запущенное хозяйство, - пробормотал маг, щелчком пальцев зажигая светильники.

– Что ж... надо пообщаться с этим ситхом. Надо. Теперь уже можно...

Маг встал, положил пергамент в специальную шкатулку для бумаг и убрал в сейф. Оно ему еще пригодится.

– Да. Надо.