Правительницы России
Шрифт:
Гнездом заговорщиков стал дом банкира Кнутцена, где квартировал Григорий Орлов. К нему часто наведывались Алексей и Фёдор, бывшие офицерами Преображенского и Семёновского полков. Братья, как мы знаем, пользовались немалым авторитетом у своих товарищей. Каждый из них исподволь агитировал солдат и офицеров своего полка в пользу Екатерины, распространял слухи, в свете которых она выглядела благодетельницей России, светочем разума и средостением доброты и правды, а её муж выглядел слабоумным монстром, врагом дворянства и ярым ненавистником гвардии. Рассказы эти подкреплялись небольшими безвозвратными денежными субсидиями, которые Алексей и Фёдор давали гвардейцам от имени Екатерины.
О происхождении этих денег братья и сами не знали. Екатерина же получала их
Однако наиболее распропагандированным в пользу Екатерины оказался третий лейб-гвардейский полк — Измайловский, где служили пять офицеров, вовлечённых в заговор с первых же его дней.
Наряду с Орловыми активным участником заговора стал капитан-измайловец князь Михаил Иванович Дашков, раньше других предлагавший поднять полк для её поддержки. Но, как уже говорилось, тогда Екатерина от предложения Дашкова отказалась.
То, что именно Дашков играл во всём этом деле такую роль, не было случайностью. Его дядя по матери — Никита Иванович Панин — был воспитателем цесаревича Павла и считал наиболее целесообразным и справедливым после смерти Елизаветы Петровны возвести на престол своего воспитанника, образовав для управления государством Регентский совет во главе с Екатериной. Панин был сторонником аристократической олигархии английского типа, ограничивавшей абсолютное самодержавие.
Этими соображениями Панин сугубо конфиденциально поделился с Екатериной, но состоявшийся разговор сначала не получил никакого развития. И всё же Панин не оставлял увлекавшей его идеи, беспокоясь за судьбу своего семилетнего воспитанника, которого он искренне любил, и понимал, что если Екатерина попадёт в крепостной каземат, то рядом с ней непременно окажется и Павел, ибо Пётр Фёдорович не считал его своим сыном.
Заговор созревал, но Панин на первых порах не был вовлечён в него. Меж тем одну из первых ролей в подготовке рискованного и опасного предприятия стала играть жена князя Дашкова — Екатерина Романовна Воронцова-Дашкова. Её отцом был граф Роман Илларионович Воронцов, а великий канцлер Михаил Илларионович Воронцов — дядей.
О старшей сестре Екатерины Воронцовой-Дашковой — Елизавете Романовне — мы уже знаем.
Близость родителей Екатерины Романовны к императорской фамилии послужила причиной того, что её крестной матерью была Елизавета Петровна, а крестным отцом — Пётр Фёдорович.
Воспитывалась Екатерина Романовна в доме дяди — канцлера Воронцова вместе с его дочерью и не только получила блестящее образование, но и на всю жизнь сохранила пылкую любовь и страстную привязанность к наукам и книгам.
О её любви к чтению узнал Иван Иванович Шувалов и стал присылать любознательной девочке книги из своей богатой библиотеки. Екатерина Романовна столь преуспела в этом, что немного погодя могла сказать, что кроме неё и великой княгини Екатерины Алексеевны не было в то время женщин, занимавшихся серьёзным чтением. Решительный поворот в судьбе Дашковой произошёл в начале 1759 года, когда она познакомилась с великой княгиней Екатериной Алексеевной, заехавшей поужинать в дом к её дяде.
Вспоминая впоследствии об этой первой встрече с Екатериной, Дашкова писала: «Мы почувствовали взаимное влечение друг к другу, а очарование, исходившее от неё, в особенности когда она хотела привлечь к себе кого-нибудь, было слишком могущественно, чтобы подросток, которому не было и пятнадцати лет, мог противиться, и я навсегда отдала ей своё сердце... Великая княгиня осыпала меня своими милостями и пленила своим разговором. Возвышенность её мыслей, знания, которыми она обладала, запечатлели её образ в моём сердце и в моём уме, снабдившем её всеми атрибутами, присущими богато одарённым природой натурам. Этот длинный вечер, в течение которого она говорила почти исключительно со мной одной, промелькнул для меня, как одна минута». Этот вечер и стал первоначальной причиной многих событий, о которых речь пойдёт ниже.
Шестнадцати лет Екатерина Романовна вышла замуж за гвардейского офицера, красавца
и великана, князя Дашкова, матерью которого была Анастасия Михайловна Леонтьева — племянница Натальи Кирилловны Нарышкиной. А Наталья Кирилловна, как мы знаем, была матерью Петра I. И таким образом, князь Дашков доводился Петру I двоюродным внучатым племянником.За два первых года она родила дочь и сына, но это не помешало ей и много читать и вести светскую жизнь. Летом 1760 года Екатерина Романовна ещё более сблизилась с великой княгиней Екатериной. Екатерина Романовна установила тесные отношения и с родственниками князя Дашкова — Еверлаковыми, Леонтьевыми и Паниными, принадлежавшими к российской знати.
В канун смерти Елизаветы Петровны Екатерина Романовна ночью, больная, тайно проникла во дворец и сказала Екатерине, что она будет верна ей до конца, разделит с нею любые тяготы и пойдёт ради неё на любые жертвы.
После того как на обеде в честь подписания мира с Пруссией произошёл скандал, Екатерина Алексеевна начала форсированно готовить заговор, её решительными сторонниками стали муж и жена Дашковы. Они расширили круг заговорщиков, втянув в комплот ещё нескольких гвардейских офицеров: преображенцев, капитанов — Пассека, Баскакова, Бредихина и поручика князя Барятинского; конногвардейца, секунд-ротмистра Хитрово; измайловцев — премьер-майора Рославлева и его брата — капитана Рославлева, а также капитанов Лесунского и Черткова. В заговор был вовлечён и командир Измайловского полка граф Кирилл Разумовский. А сама Дашкова привела в ряды заговорщиков графа Панина и его племянника генерала князя Репнина. Вскоре ряды заговорщиков пополнились за счёт возвратившегося в Петербург с театра военных действий генерала князя Михаила Никитича Волконского.
Кроме военных в число заговорщиков вошли директор Академии наук Григорий Николаевич Теплов, практический руководитель Академии и один из самых авторитетных и грозных иерархов церкви — архиепископ Новгородский и Великолуцкий Димитрий (в миру — Даниил Алексеевич Сеченов).
В то время как заговор набирал силу, Пётр III вёл себя по-прежнему. Дашкова писала о нём: «Поутру быть первым капралом на вахтпараде, затем плотно пообедать, выпить хорошего бургундского вина, провести вечер со своими шутами и несколькими женщинами и исполнять приказания прусского короля — вот что составляло счастье Петра III, и всё его семимесячное царствование представляло из себя подобное бессодержательное существование изо дня в день, которое не могло внушать уважение».
Вместе с тем атмосфера становилась всё более напряжённой.
Пассек даже просил у Екатерины согласия на убийство Петра III. Он и Баскаков подстерегали императора с кинжалами около домика Петра Великого — в парке, на правом берегу Невы, на Петровской набережной, где император любил вечерами прогуливаться с Елизаветой Воронцовой. И хотя покушение не состоялось, но острота и накалённость ситуации оставались прежними.
Однажды ночью Дашкову разбудил её троюродный брат князь Репнин и сказал, что он только что был у императора, и при нём Пётр III наградил Елизавету Воронцову орденом Святой Екатерины. До сих пор этим орденом награждались только особы императорской фамилии и иностранные принцессы, а так как Елизавета Воронцова иностранной принцессой не была, то не оставалось предполагать ничего иного, кроме того, что она займёт место в императорской фамилии. Такой поворот событий показался Репнину угрожающим, и он не преминул уведомить о том свою кузину.
Разрублен «гордиев узел»
Вскоре после этого, 27 июня 1762 года, в Преображенском полку один из солдат, осведомлённый о готовящемся против Петра заговоре, рассказал об этом капитану Измайлову, думая, что он на стороне заговорщиков. Солдат не знал, что Измайлов — один из преданнейших Петру офицеров, и потому предательство было совершено им по неведению.
Измайлов тут же доложил о том, что услышал, и первым из заговорщиков был арестован капитан Пассек. Об этом тотчас же сообщил Дашковой Григорий Орлов.