Право на безумие
Шрифт:
– Да, пожалуйста, – охотно согласился Петрович, трактуя берзинское «почти» в свою сторону. – Разве ж я когда был против серьёзных, взаимовыгодных соглашений? … Но только в рамках закона и во имя справедливости, – уточнил он и вышел из кабинета.
Пётр Андреевич, держа руки в карманах брюк, прошёлся несколько раз неспешно по комнате, будто главнокомандующий, детально продумывающий глобальный, стратегический план наступления по всем фронтам. Но низко опущенная голова, безвдохновенность взгляда и ещё более усиленная бледность лица говорили о неизбежности обороны, возможно тяжкой, изнурительной осады,…
– Да, Аскольд… Ну и вляпался ты… Не понимаю, с чего начать,… как подступиться… И угораздило же тебя… Эх…
– Но вы же знаете меня, Пётр Андреич,… знаете ведь, что не убивал я Нюру,… не мог убить…
– Знаю? Нет, не знаю, Алексеич, не могу знать… Верю,… хочу верить,… но не могу,… не знаю… Ведь всё против тебя… всё! Как нарочно… И мотив налицо, и угрозы, и улики, и свидетели все как один тебя опознали сходу и буквально зарыли тебя своими показаниями.
– Но вы же знаете меня…
– Знаю… Давно знаю и, казалось, хорошо знаю. Но знаю ещё и то, что каждый человек, заметь, каждый, без исключения в определённой стрессовой ситуации способен даже на то,… на что он не способен. А твоя ситуация похожа на такую.
– Но вы же знаете меня…
– Да что ты заладил одно и то же?! Знаете, знаете… Знаю… Но для суда моё знание – ничто, ноль без палочки! Мне доказательства нужны, понимаешь ты, доказательства твоей невиновности… А у меня их нет… Ну, для начала хотя бы внутренняя уверенность, вера в твою непричастность… Она ведь не гриб, не вырастает под деревцем после дождичка.
– Вы не верите мне, Пётр Андреич? И вы не верите?
Берзин не знал что ответить. Вдруг он вскочил со стола, в два шага оказался перед Аскольдом, присел перед ним на корточки и пристально заглянул в глаза.
– Скажи мне правду, Аскольд,… мне скажи, твоему защитнику,… другу… Я никому не скажу,… ни словом не засвидетельствую против тебя,… но мне действительно крайне важно знать правду… Ты убил Нури?
Богатов смотрел красными, мокрыми от слёз глазами в глаза Берзину, губы его дрожали, подбородок лихорадочно ходил вверх-вниз в такт дрожанию губ.
– Оставьте меня, Пётр Андреич… Я всё п-понимаю… Вам, чтобы з-защищать, необходимо в-верить самому… Я п-понимаю… Не надо меня з-защищать… Оставьте меня все… Бог со мной… Заслужил, значит…
Пётр Андреевич взял Аскольда за плечи и слегка встряхнул.
– Ты убил Нури? Отвечай однозначно: да или нет?
– Я не убивал, – Богатов опустил голову и заплакал в кулачки не то от потери, не то от страха неминуемого наказания, не то от обиды и досады.
Пётр Андреевич встал и вновь зашагал по кабинету, время от времени массируя лысую голову правой рукой. Левую при этом всё также держал в кармане брюк. Такая уж у него была привычка.
– Ладно, не реви… Успокойся… – он подошёл к Богатову и положил руку ему на плечо. – Слышишь меня, Аскольд? Успокойся ради Бога, прошу тебя… Возьми себя в руки, ты мне нужен сильный, понимаешь… Помоги мне помочь тебе…
Богатов вытер насухо глаза кулачками, вздохнул глубоко… и выдохнул резко и шумно.
– Так… Поступим так… – заговорил Пётр Андреевич спокойно, чётко, ровно. – Я хочу верить тебе, Аскольд,… поэтому берусь за твоё дело. Берусь бесплатно.
Всё равно у тебя нет таких денег, а в долг я не работаю. Если ты действительно невиновен, я вытащу тебя… пока не знаю как, но что-нибудь придумаю. Но если в процессе расследования твоя вина станет для меня очевидна… или я уличу тебя во лжи хоть в деталях, в мелочах, тут же перестану тебя защищать… Выкручивайся тогда сам, как знаешь… Ты меня понял?– Да, – кивнул головой Аскольд. – Я понял. Я всё вам расскажу. Всё.
– Я должен знать правду… всю правду… даже в мелочах… иначе мне трудно будет тебя вытащить. Аскольд, рассказывай всё о вчерашнем вечере и ночи, во всех подробностях… И вообще о твоих отношениях с Нюрой… и помимо Нюры. Я должен знать ВСЁ! Только кратко, сжато, самую суть, без литературы… а то Петрович скоро погонит нас из своего кабинета.
Примерно через полчаса Берзин позвал следователя.
– Ну что? Вы всё решили? Обо всём договорились? – спросил тот с порога, потирая руки. – Мы можем заканчивать на сегодня? А то воскресенье всё-таки…
– Да, Порфирий Петрович, – сияя своей обворожительной улыбкой, встретил его Пётр Андреевич. – Мы всё решили, обо всём договорились. И весьма благодарны вам за предоставленную нам такую возможность. Прошу извинить, что выгнали вас из вашего же кабинета.
– Да бросьте вы, пустяки,… одно дело делаем, – следователь прошёл к своему столу и достал из выдвижного ящика какие-то бумаги. – Ну что, будем подписывать, Аскольд Алексеевич?
– Да мы уже, собственно, всё подписали… – как бы извиняясь, сообщил Пётр Андреевич. – Так что не извольте беспокоиться. Всё в порядке.
– Что подписали? – опешил Петрович. – Что в порядке?
– Да всё в порядке… – снисходительно, дружески беря под локоток следователя, успокоил Берзин. – Договор подписали… Без договора ведь нельзя… вы же знаете, Прохор Петрович. Я берусь защищать Аскольда Алексеевича Богатова. С этой минуты я официально являюсь его адвокатом.
В кабинете снова, как уже не раз сегодняшним днём, повисла пауза.
– Ах вот оно что… Так вот, значит… – пришёл в себя Петрович, и в глазах у него засверкали мстительные огоньки. – Ну что ж, будь по-вашему… Хотел, как лучше, знаете ли… Могли б по состоянию аффекта пойти, а теперь уж, не обессудьте, по предумышленному…
Следователь убрал бумаги в стол, но достал оттуда другие.
– Богатов Аскольд Алексеевич, – произнёс он привычным протокольным тоном, – вам предъявляется обвинение в жестоком, предумышленном убийстве вашей супруги Богатовой Нурсины Эльдаровны. С этой минуты вы уже не подозреваемый, а подследственный, и в качестве меры пресечения, ввиду особой тяжести преступления и того, что находясь на свободе, вы можете скрыться от правосудия и помешать следствию, я избираю содержание под стражей. Убеждён, что суд моё ходатайство поддержит. Подойдите и распишитесь.
Аскольд поставил подпись, как всего пару часов назад на собственной книге. Петрович вызвал звонком конвой.
– Ну вот и славненько, – следователь собрал бумаги в папку и положил её в ящик стола. – Думаю, долго суда ждать не придётся… Дело-то плёвое… Увести… – кивнул он конвоиру.
Наручники вновь щёлкнули на запястьях. Аскольд медленно, не веря всё ещё в реальность происходящего, вышел в сопровождении конвоира из кабинета.
– Вот так, Пётр Андреевич, – ехидно улыбаясь, проговорил следователь. – До встречи в суде.