Право на эшафот

– А ты наглая, – недовольно протянула она. – Знаешь, кто мой отец?

– Недостаточно богатый сеньор, чтобы снять тебе квартиру в городе, и недостаточно влиятельный, чтобы выбить личную комнату? – уточнила я ехидно. – Все самой, все самой, да? Все вот этими нежными белыми ручками…

Она грозно оскалилась, тогда как девица на кровати даже рот руками прикрыла, чтобы не расхохотаться, и испуганно посмотрела на наглую захватчицу: не заметила ли та, что над ней потешаются. Но моей противнице было не до того. Она не сводила с меня злых глаз, ноздри раздувались в бешенстве, а в голове наверняка лихорадочно вертелись шестеренки в попытке подобрать достойный ответ, но вызывая лишь перегрев головного мозга.

Затянуться могло надолго, пришлось самой сгрести шмотье и свалить на ее кровать.

– Она так и спит под кучей одежды? – спросила я молчаливую девушку, которая сначала кивнула, потом замотала головой, а следом пожала плечами. Все это она проделывала, глядя то на меня, то на мою противницу. – Странно, в тряпье обычно зарываются бедняки…

– Тебе лучше знать, как спят бедняки! – очнулась наконец агрессивная девица. – Убирайся из моей комнаты! Немедленно!

Я демонстративно повернулась к ней спиной и принялась выкладывать вещи из саквояжа. Больше всего беспокоило, как там мои бутылочки с зельем. Судя по тому, что запаха корицы не ощущала, в этот раз они хорошо перенесли транспортировку и при отсутствии охраняющего кокона. Впрочем, у сеньоры Лусеро, чьими флаконами воспользовалась, простых расходников я не видела, стекло было усиленным – не совсем небьющимся, но близко к этому.

Зря я повернулась спиной к противнице – была уверена, что она не способна на что-то более серьезное, чем поорать и потопать ногами. Пинок оказался полнейшей неожиданностью, и я полетела на кровать, лишь в последний момент успев выставить перед собой руки, чтобы не придавить саквояж. Было бы ужасно в самый ответственный момент остаться без зелья.

Повернулась я к злобно ухмыляющейся девице, горя праведной яростью. Через секунду она уже валялась на своей кровати с завернутой за спину рукой, тычась носом в собственные тряпки. Она визжала, брыкалась и ругалась, как матрос в загуле после принятой на грудь изрядной дозы рома. Пришлось завести ее руку выше, отчего девица взвыла и забилась в истерике, теперь требуя только отпустить ее.

– Если ты, дрянь такая, еще раз прикоснешься ко мне любой частью своего грязного тела, я сломаю тебе сначала эту руку, потом другую, а потом и обе ноги, – прогремела я ей в ухо. Запоздало вспомнив, что делать этого ни в коем случае нельзя, добавила тише: – И к моим вещам прикасаться тоже права не имеешь. Запомнила?

– Отпусти. – Она перестала дергаться и только коротко всхлипывала.

– Отпущу, как только извинишься и пообещаешь больше ко мне не лезть.

Она опять дернулась, но, хотя я была немного легче, сбросить меня ей не удалось, только еще больше вывернула страдающую руку. Девица взвыла и выдавила:

– Извини. Обещаю не трогать ни тебя, ни твои вещи.

Я отпустила, и она подскочила, как разъяренная кошка, выставив на меня руки с растопыренными пальцами.

– Ты обещала, – пришлось напомнить. – Или твое обещание стоит столько же, как и остальные слова, то есть ничего?

Она с шумом втянула в себя воздух, резко развернулась и выбежала из комнаты.

– Зря ты так с ней, – сказала тихая соседка. – Ее отец работает в министерстве магии.

– Значит, должен был озаботиться воспитанием дочери, потому что, отправь мы жалобу на нее, пострадает он. Меня зовут Катарина Кинтеро.

Я подошла к ней и протянула руку. Девушка некоторое время недоуменно на нее смотрела, потом неуверенно протянула свою.

– Ракель Наранхо. От Эрнандес все рано или поздно сбегают.

Я стукнула ладонью о ее ладонь, вовремя вспомнив, что тут не принято пожимать руки, и спросила:

– А ты?

– Сеньора Дуарте просто так не переводит в другую комнату, – вздохнула она. – Либо за деньги, либо за услуги.

– За услуги?..

– Пересказ слухов, сплетни и все такое. – Ракель поморщилась.

– Наушничество.

– Оно самое. Сеньора любит быть в курсе новостей.

Сеньора настолько любила быть в курсе, что примчалась к нам почти тут же.

– Что здесь происходит? – возмущенно загремела она.

– Ничего, – недоуменно повернулась я к ней, – мы с сеньоритой Наранхо беседуем.

– Она меня ударила! – Вылезла из-за спины комендантши моя врагиня. – Эта дрянь меня ударила.

– Врешь, – я была само спокойствие, – ударила меня ты, а я просто не дала себя бить. Это любой из магов, владеющих ментальной магией, может подтвердить.

Сеньора Дуарте повернулась к Эрнандес, та заюлила взглядом с такой же скоростью, как виляет хвостом бездомная собака, которую пообещали накормить.

– Сеньорита? Так кто из вас говорит правду? Мне пригласить мага?

– Она мне угрожала! – выпалила Эрнандес, глядя на меня с ненавистью.

– Я не угрожала, а предупреждала, что будет, если ты станешь ко мне приставать. – И посмотрела на нее так, что она испуганно сглотнула и сделала шаг назад, в безопасный сумрак коридора.

– Хм… – задумалась комендантша. – Похоже, без мага мы не разберемся.

– Не надо мага, – внезапно заныла Эрнандес, – мне могло показаться что-то не то. Возможно, все дело в том, что эта комната неправильно ориентирована по сторонам света. Думаю, сеньора Дуарте, мне нужна другая.

– Другая? – возмутилась та. – Да где же я их вам наберу? У меня нет свободных комнат.

– Сеньора Дуарте, давайте посмотрим, вдруг найдется… – заискивающе ныла Эрнандес.

Они ушли. Я прикрыла дверь и требовательно посмотрела на Ракель:

– Что это было?

– Как что? Если привлекается маг, то он пишет отчет, копия которого идет в министерство магии. Наверное, ты права и у ее отца могут быть неприятности из-за поведения дочери.

Она смотрела на меня широко раскрытыми удивленными глазами, не в силах поверить, что проблема так легко решилась. А она действительно решилась: Эрнандес вернулась молча, ни на кого не глядя, собрала вещи и в несколько приемов перенесла их куда-то в другое место.

А я на правах победительницы заняла ее кровать, поскольку она была ближе к окну. Из него действительно открывался приятный вид на оранжерею.

Глава 28

До обеда к нам так никого и не подселили. Ракель пояснила, что прием идет почти неделю, основной поток схлынул, а девушек вообще поступает меньше, чем парней.

– До начала занятий всего два дня осталось, чего ты хочешь? Все, кто знает, стремятся попасть пораньше, потому что и учебников может не хватить, и форма, бывает, заканчивается. Тогда невезучим приходится либо долго ждать, либо самим заказывать.

– Странно, мне этого не рассказывали…

– Возможно, родители не хотели, чтобы ты сюда поступала?

– Они об этом вообще не знают, – отмахнулась и перевела разговор на собеседницу: – А твои родители, они были против?

– Нет, конечно. У меня они оба маги, с чего бы им запрещать этим заниматься своим детям? Мама так вообще из семьи одного из Легиона.