Право на страсть

Роман меня удивил, когда машина свернула в сторону пригорода. В этом направлении располагался лишь один известный мне дом. Особняк Громовых.

— Правильно думаешь, Прохор, — похвалил братец. — Мне выпала честь доставить твою тушку в руки Михаила Даниловича. Все, что он мне пообещал, так это сохранность твоей жизни. О теле речи не шло. Сдается мне, что твоя смазливая физиономия немного пострадает.

— По хрен! — усмехнулся я.

Встреча с Громовым даже радовала. Возможно, мне повезет, и Михаил Данилович, разумеется, после мордобоя, поспособствует нашему с Русей примирению. Громов мужик четкий и прямой. К тому же, Эмма Петровна всегда меня поддерживала. А после всей истории с Неверским — основательно прониклась ко мне теплыми чувствами.

— Удачи, — пожелал брат, когда его тачка припарковалась перед входом в особняк.

— Не останешься посмотреть? — ухмыльнулся я.

— Меня жена ждет, — отмахнулся Рома.

— Передавай привет! — махнул рукой.

Взглядом проводил удалявшийся автомобиль. За дверью меня ждал разгневанный тесть и долгий разговор. Но я был рад именно такому стечению обстоятельств.

Дверь распахнулась раньше, чем я успел в нее постучать. Телохранитель Громова смерил меня многообещающим взглядом. Мда, прав брат. Мордобой мне на сегодня обеспечен.

В холле меня уже ждали. Эмма Петровна в длинном, до самых пят, халате. И Михаил Данилович со стаканом янтарного напитка в руке.

— Проходи! — прозвучало приговором.

Громов развернулся и направился в свой рабочий кабинет. Эмма Петровна не двигалась. А когда я поравнялся с ней, то мгновенно огреб звонкую оплеуху.

— Доброй ночи, Эмма Петровна! — криво улыбнулся я. Щека горела, но я не шелохнулся. Кажется, у женщин этого семейства уже входит в привычку бить меня по лицу.

— Вполне благовидный предлог для мордобоя, — невозмутимо произнес Громов, отсалютовал полупустым стаканом. — Родная, теперь можешь спать спокойно. Дальше я все сам решу.

— Мужчины! — фыркнула Эмма Петровна и гордо прошествовала вверх по лестнице.

Громов не смотрел на меня, словно моя персона перестала быть ему интересна. Так смотрят на ненужный мусор, который хотят выбросить в урну.

— Я не дам развода! — сразу обрисовал свое положение.

— Ты дашь развод, Прохор! — безапелляционно заявил Громов, сел в свое кресло, швырнул передо мной стопку бумаг, исписанную мелкими буквами, и взглянул на меня своим фирменным взглядом: — Или на своей карьере можешь поставить крест, щенок!

— Да с удовольствием! — оскалился я, даже не прочитав бумаг, подтолкнул их тестю обратно. — Мне ничего не нужно. Нужна ваша дочь.

— Я тебя раздавлю, Тим Реми! — грозил мужчина, сверля меня убийственным взглядом.

— Да плевать! И Тима Реми больше нет. Сгинул безвозвратно, — спокойно ответил я. — Михаил Данилович, давайте начистоту. Я все понимаю. Признаю вину за собой. Готов понести наказание. Любое. Но от Руси я не откажусь.

— Любое? — взгляд Громова блеснул азартом, и я понял, что своими словами спровоцировал тестя. Но отступать не собирался.

— Любое, если оно не скомпрометирует Руслану. Мы все еще женаты, Михаил Данилович. И я не стану вредить ее репутации, — уточнил я.

— Раньше нужно было думать, Проша, — вздохнул Громов и выдвинул верхний ящик письменного стола.

Тесть бросил свернутую газету. Небольшая, но цепляющая взгляд фотка. Немного текста. И целый фейерверк в моей голове.

Чертова Ракель! Убью суку голыми руками!

«Известный красавчик, фотомодель и бизнесмен Тим Реми заявил о своем намерении расторгнуть брак с женой. Ракель Ноди — избранница Тима — приоткрыла завесу тайны их невероятной истории любви».

— Чем опровергнешь? — пронзительный взгляд Громова намертво приклеился к моему лицу. А я мог думать лишь о том, что моя Руслана, наверняка, уже прочла эту статью, как и половина планеты.

И вторая мысль: сучку Ракель больше не возьмет на работу ни одно агентство. Я об этом позабочусь.

— Вы ведь все равно мне не поверите, — пробормотал я.

Черт! Черт! Черт! И ни единой мысли, что мне делать дальше.

— Если бы Руське было плевать на тебя, Проша, тебя бы здесь не было, — заговорил Громов после затянувшегося молчания. — Предупреждаю сразу. Ты мне не нравишься. Мне не нравится твой образ жизни. Твоя так называемая работа. Причесочка эта твоя лохматая. Ты мне весь не нравишься. Но каким-то чудом ты дорог моей дочери, пусть в настоящий момент она лежит в своей постели в доме родителей и мечтает убить тебя.

А я уже не слышал ничего дальше. Руся тут? В доме Громовых? Невероятно!

Я вскочил на ноги и метнулся к двери. Громов что-то бормотал в отношении моих манер и неуважения к старшим. Но я ничего не слышал. Я мчался к своей жене.

***

Глава 30

Дверь, ведущая в комнату Русланы, была не заперта. Я не стал обманывать себя и думать, будто жена ждет именно меня. В нашем случае, все иначе. Если бы Руслана знала, что я появлюсь в их доме, то не просто заперлась, но и сбежала бы на край света от меня.

Я вошел в спальню, осторожно прикрыл за собой дверь. В полумраке были видны очертания женской фигуры, крепко спавшей в кровати.

В ушах грохотал пульс. Руки обжигало огнем, так сильно я хотел коснуться хрупкой ладони, прижать к себе девчонку, вдохнуть аромат ее волос.

Был уверен, что просто сдохну, если не обниму Руслану в тот самый момент. А потом, пусть кричит, пусть швыряет в меня посудой, да пусть творит, что вздумается, главное, я буду рядом.

Шагнул ближе к кровати. Протянул руку к ладони. Коснулся хрупких пальцев своими. Несмело, точно вор.

— Налюбовался? — раздался хриплый голос за моей спиной. — А теперь умотал, пока ребра целы!

Нет, я как бы знал, что Горыныч теперь работает исключительно на Руслану, но чтобы вот так, двадцать четыре часа подряд? Это, млин, ни в какие ворота!

— Какого хрена ты тут забыл? — прошипел я в ответ.

Горыныч скрестил руки на груди, ухмыльнулся, смерил меня презрительным взглядом. За его спиной через приоткрытую дверь ванной лился яркий свет. И даже слепой мог рассмотреть, что Горыныч, мать его, в одном полотенце.

Куски головоломки никак не хотели складываться в одну общую картину. Я старательно гнал хреновые мысли. Но правда была в том, что сейчас — глубокая ночь, Руслана спит в своей постели в той самой прозрачной сорочке, которую я ей подарил, а из ванной комнаты выползает голый мужик. Нужно быть дауном, чтобы не прийти к верным выводам.

— Ты, млять, с моей женой! — прорычал я.

Кулак полетел в улыбающуюся морду давнего приятеля. Взор затянула пелена ярости. Под грудиной ныло так, что ни вздохнуть ни выдохнуть.