Право на власть

– Неужели все так плохо? Маленький городок, кругом все свои, вроде не должно быть воровства.

– Лезут, со всех сторон пытаются пробраться, – заметил вошедший мужчина. – Я Эссуп, переводчик и нотариус.

– Да кто на такое рискнет? – не поверил Норманн. – Поймают и в яму или руку отрубят.

– Монголам все нипочем, вот и шарятся каждую ночь.

– А что говорит местный хан?

– Ничего. Хан Узбек, тем более беклярибек Атлтуг нас в упор не видят и никого из своих за воровство не накажут.

– Ни фига себе! А если вор кого убьет или охранник пришибет разбойника?

– Здесь действует негласное правило, на глазах никого не тронь, а за стеной делай что хочешь.

– Можно убить вора?

– Мы так и делаем, иначе полезут как черви на тухлятину.

– Погоди, ты убил воришку, а дальше что? Его же похоронить надо, родственникам сообщить.

– Смешной ты. Убил как бездомного бродягу, к ноге камень и в реку. Если труп найдут, тогда беда, родственники набегут, золото начнут требовать.

– Можно подумать, что не знали, куда родич ночью ушел.

– У них совсем другое отношение к жизни и смерти, даже не пытайся понять нравы людей степи.

Снова неприятно заскрежетала дверь. Эссуп пристроился за конторкой и начал готовить письменные принадлежности.

Господин Джу-Сянь бросил на своих гостей оценивающий взгляд, после чего сложил у груди ладони лодочкой и поклонился в традиционном китайском поклоне. Хинрих Пап ответил столь же любезной взаимностью, а вот Норманн не смог себя пересилить, лишь слегка наклонил голову и произнес:

– Дзяо сан тьяо! [19]

Он конечно же прекрасно понимал, что поклоны в Китае не имеют ничего общего с унижением, это национальный обычай, не более того, но ничего не мог с собой поделать, так и стоял, как будто к спине привязали палку. Джу-Сянь и бровью не повел, вежливо показал на лавку у стола и на правах хозяина предложил садиться. Эссуп показал класс синхронного перевода, говорил без запинки, одновременно оставаясь незаметным для участников разговора.

19

Доброе утро (искаженный китайский).

– В какую часть Китая вы хотите попасть? – глядя на Норманна, спросил торговец.

– Я уже был в вашей стране, сейчас туда направляется мой учитель.

– Вот как! – Джу-Сянь повернулся к Хинриху Папу. – Вы хотите дополнить свои знания?

– Да, мой ученик рассказал много интересных, даже невероятных вещей. Я направляюсь в Китай с двумя товарищами.

– Вы все монахи-доминиканцы? – Китаец показал свою осведомленность в европейских делах.

– Мы слушатели университета в Болонье.

– Похвально, познание мира и людей всегда приносит большую пользу. Я возьму вас до Ланьчжоу.

Норманн тут же расстелил свою карту, нашел названный город и хотел спросить о дальнейшем маршруте, но перехватил изумленный взгляд китайца.

– Откуда у вас эта карта? – не скрывая волнения, спросил Джу-Сянь.

– Это моя карта!

– Я понимаю, что ваша, но где вы ее взяли?

– Это моя карта, я сам ее рисовал!

– Вы! Сами! Не поверю! Для этого не хватит десяти человеческих жизней!

– Тем не менее это так!

Китаец что-то пронзительно крикнул, и через мгновение комната заполнилась людьми. Учитель напрягся, явно ожидая вооруженной стычки, впрочем, и Норманн только внешне выглядел безмятежным. Китайцы, не стесняясь, перенесли на другой стол двухметровый кусок шелка с нарисованным маршрутом Великого шелкового пути и начали оживленно тараторить.

– Они нас убьют за вашу карту! – удрученно прошептал Хинрих Пап.

– Могут и попытаться, да вряд ли получится.

Вскоре обсуждение карты начало напоминать жаркий спор. Вот несколько человек выбежали из дома, но достаточно быстро вернулись с новыми торговцами. Вместе с тем незаметно появился хозяин постоялого двора и накрыл для Норманна и учителя стол. В ноздри ударил аромат зеленого чая, а сладкие булочки манили с детства знакомым запахом. Сахар? Сахар! Они оказались не медовыми, а на сахаре! Да еще с айвой и курагой! Объедение! А засахаренные райские яблочки! Наслаждение!

– Нет, уважаемый учитель, нас не будут убивать! – блаженно жмурясь, прочавкал Норманн.

– У еды какой-то странный привкус, а порошок на булочках напоминает мышьяк! – опасливо осматривая еду, ответил Хинрих Пап.

– Это сахар! Скоро вы к нему привыкннете.

– Да? Не знаю, не знаю. Что-то мне не нравится вся эта суета вокруг вашей карты.

Действительно, народу набежало, не протолкнуться. Некоторые даже встали на лавки и разглядывали карту через головы товарищей. Но вот китайцы пришли к какому-то общему решению, еще немного побегали, пошушукались, и перед Норманном плюхнулся увесистый мешок золотых монет.

– Ганзамистр Конрад фон Аттендорн плачет вместе со всем своим ганзатагом! – прокомментировал Норманн.

Затем бесцеремонно принялся выкладывать деньги на стол, сортируя по странам и номиналу.

– Сколько здесь? – осторожно спросил Хинрих Пап.

– Много, очень много. Больше, чем Ганза отсыпала мне за морскую карту.

Драхмы стопочкой сюда, дирхамы рядышком, кьяты потребуют места, что-то их очень много, а вот пайсы с фашистским крестом.

– Вас удовлетворит предложенная нами цена? – вежливо спросил Джу-Сянь.

– Вполне, если желаете, могу еще нарисовать.

Новое восклицание вызвало среди китайцев волнение, а Норманн по-прежнему безмятежно складывал в стопочки золотые монетки. Он быстро догадался о причине невероятной щедрости со стороны китайцев. Горы, реки и перевалы с обходными путями – все эти географические тонкости на самом деле вторичны. Торговцы моментально просекли точный масштаб, которого еще долго не будет знать мир. Копия с карты автомобильных дорог включала в себя не только названия рек и городов, но и флажочки с указанием расстояний. Что там, мили или километры, не имело никакого значения, суть в единой системе мер. Прав китайский торговец, для составления такой карты потребуются многие десятилетия, если не столетия.