Право на жизнь

— Я видел, — еще больше помрачнел Хельме. — Порой мне кажется, я слишком много вижу.

— О чем ты, объясни?

— Не важно… прошу, забудь. И, Ардин, — Анхельм взял мою руку, прижал к своему сердцу. — Я не хочу изображать с тобой пару.

— Ну я же так, в шутку, ты же сам всегда…

— Теперь без шуток. Изображать — не хочу. Я хочу… Нет, не так. Что богам мои желания… Я бы все отдал, чтобы ты была со мной рядом. По-настоящему.

Под моей ладонью отчаянно колотилось сердце, в полумраке узкой лестницы стало ужасно тихо. Впервые я слышала такое отчаянное признание и грудь словно обручем сдавило. Так вот как это тяжело — когда тебе дают ключи от двери, слепо доверяя их новому хозяину, не зная, будет ли тот добр или разрушит вверенное ему жилище. Примешь ли ты их, возьмешь на себя такую ответственность? Его светлость когда-то не взял, оставил под ковриком, не стал хозяйничать в чужом сердце, топтаться коваными сапогами по девичьей чести. А ты? Что сделаешь ты?

Я взглянула на Хельме — такое родное лицо, сколько ведь он уже рядом. Кажется, чуть тронь пальцем уголок рта — тут же расплывется в развеселой заразительной улыбке. Но не сейчас. В теплых карих глазах обычно всегда озорные смешинки бегают, чуть подмигнешь — и тут же густые, четко очерченные брови задвигаются, заживут своей жизнью. Когда-то пухлые щеки окончательно спали, очертив резкие скулы и гордый профиль южанина. Хельме превратился в настоящего красавца, одна я вижу в нем прежнего преданного друга. Такое живое обычно лицо теперь застыло маской. Не могу видеть его таким каменным!

— Хельме, я… Ты знаешь, как я дорожу тобой. И Мексой, и Беатой. Ближе вас у меня никого нет. Для меня это внове, неожиданно, понимаешь? Я не хочу потерять тебя, но и не могу обещать… Да почему же так сложно о таком говорить?!

На глаза навернулись слезы, сейчас я бы прижалась к своему верному понимающему другу, спряталась на родной груди, как не раз укрывалась от переживаний до этого. Но имею ли теперь право?

Хельме понял меня и на этот раз. Прижал к себе, бережно укрыв голову руками, пригладил разметавшиеся волосы. Боги-многие, да есть ли на свете более чуткий и заботливый человек? От хронической усталости, вечно забитой головы, от язвительных нападок Аландеса и сокурсниц, от неуместных мучительных мыслей на вечерних тренировках с Шентией, от всего этого переутомления, физического и душевного, прорвались наружу рыдания.

Хельме лишь обнял еще крепче, чуть покачиваясь, баюкая словно ребенка.

— Не потеряешь, Ардин. Я не жду обещаний, — тихо прошептал он. — И не стану давить. Просто буду ждать, сколько потребуется. А до тех пор всегда буду рядом. Ты утомилась, хочешь лечь?

Я кивнула, не в силах оторваться от единственной надежной гавани.

— Пойдем.

Пол ушел из под ног, несколько секунд в воздухе и вот меня уже осторожно опускают на кровать. От переизбытка эмоций и слез в один момент навалилась сонливость — вволю спать давно уже не приходится. Наверно, нужно распрощаться до завтра, раздеться, умыться. Только сил совсем нет.

— Хельме, пожалуйста, побудь со мной еще немного, — вцепилась я в спасительную руку, как только Анхельм отпустил меня.

Он сел на краешек кровати и накрыл рукой мои глаза и лоб. Немного магии и мягкая водная волна прошлась по воспаленным векам, охладила горящие щеки, принося облегчение. Греттен запрыгнул на подушку, что-то недовольно ворча на своем животном наречии, обхватил лапами мою голову и громко заурчал, вливая в меня невиданно сильный и плотный поток Света, погружая в спасительный сон.

***

«Насяльнике, шербет души моей, уши твои да будут здоровы! Алксандар колотун-торба собраль, катлама в кошма завернуль, ты их с собой в шайтан-арба брать, в И-Н-Келата-баши-сарай возить, вкусно тебе будет!»

«На десять дня хватить, эшельме, если ты Бабай-кызым и Арматур-малай еда не давай! Все тебе!»

— Дядюшки, милые, да вы с ума посходили! Куда столько, зачем! Будто во дворце кормить не будут! А переживаете — так с нами едьте…

«Нельзя нам, Ардиночка», — расстроился Санечка. — «К Академии намертво привязаны, хотя куда уж мертвее быть»

«Сердце за тебя не на месте», — подлил мне Ванечка горячего чая. — «Как бы не случилось чего, так хоть поминать нас будешь добрым словом»

— Да как же вас забыть, хорошие мои? Сама ведь изведусь со скуки без ваших шуточек… Но вернемся ведь скоро! А помогут боги-многие — и не с пустыми руками, я ведь тоже не просто так еду, многое узнать хочу, а там самое место информацию нужную искать…

После того вечера, когда чуть душа не разорвалась от переполнявших чувств, враз полегчало. Сами собой спорились дела, с легкостью давалась учеба. Признаться, я боялась увидеть наутро Анхельма — не ответила ведь ему ни да, ни нет, просто разревелась от собственной беспомощности. А что, если нет у меня больше друга? Но мои опасения были напрасны. Хельме, мой прекрасный рыцарь Хельме, на следующий день встретил меня той же доброй улыбкой и нежным поцелуем в щеку.

— А Греттен-то твой… успела увидеть? — подмигнул он мне.

Еще бы. И увидеть, и почувствовать. Теперь не искорка, не шарик, целый прудик возник рядом с бездонным черным озером. Ну ладно, лужа скорее. Зато стоило окунуть в нее руки, как пронзительное счастье накрыло с головой. Возвращается, ликовала я! И все благодаря мансу… и Хельме. Тут уж не было никаких сомнений.

Чудище Греттен после ночного подвига жрал за троих, но снова выглядел недовольным. За завтраком даже куснул больно за палец, когда хотела его покормить с руки. Ну вот чего ему надо, как эту лесную тварь понять?

Спросила Мексу, но та ответила, что проводнику виднее, что делать. Ну что ж, если кусаться и ворчать необходимо, то куда мне с ним спорить. Заодно пожаловалась и на бестолковый артефакт. Неделю над ним бьюсь и все без результата! И руну Перт пробовала, которая отвечает за решения, ответы на вопросы, прояснение ситуации. И заклинания разные применяла, взяв за основу то, что мэтр Эрдис предложил. Зря, что-ли, над Праязыком сейчас пыхтим? Видимо, зря, потому что мои конструкции особо не помогали.

Зловредная копирка то чернильными кляксами заливала чистый лист и оригинал; то послушно переснимала текст, да только зеркально; то путала слова в произвольном порядке; а то и вовсе уничтожала всякий текст на копируемых страницах.

— Ну вот что ему не хватает? Уже и так и этак… Господин Эрдис смеется, велит уже прекратить да нормальными вещами заняться, а мне прям костью в горле этот артефакт встал. Не могу ничем другим заняться!

— Язык древних определенную форму любит. Нельзя просто составить приказ и фразу на Праязык перевести. Что ты в последний раз использовала?

— La hva som er skrevet gjentas igjen. Пусть то, что написано, повторится вновь.

— Очень грубо, — поморщилась Мекса. — Жди.

— Эм, чего ждать?

Но Мекса уже закрыла глаза. Сидела истуканом минут семь, пока мы с Хельме недоуменно переглядывались.

— Хельме, мы с тобой идиоты, — спустя пару минут дошло до меня. — Унварты ведь хранители Праязыка! Она же сама об этом говорила! На балу еще, ну, вспомни!

— Э-ээ…

— Да она же это задание мэтра Серенде за пять минут сделать может! А мы как дураки столько времени в библиотеке зря просидели…