Право на жизнь

– Отстань, - отмахнулся Максим от Алекса, не выпуская меня. Какое-то время мы стояли, обнявшись, когда раздались радостные возгласы:

– Они пришли!

Продолжая обниматься, мы посмотрели туда, куда побежали люди. У кромки зарослей появились те, с кем мы когда-то были в одном отряде и от кого убежали. Во главе стояла мрачная фигура человека в плаще с капюшоном на голове. Не нужно было много ума, чтобы понять, что это Фрейзер. Казалось, что он смотрит на нас, хоть его взгляд всё так же был скрыт. Все радостно встречали гостей, те отвечали приветствиями, и только Фрейзер стоял, как вкопанный. Он явно смотрел на нас! От этого осознания мне стало не по себе! И тут он резким движением скинул с себя капюшон, открыв лицо. Это был Кирилл!

* * *

Несколько минут назад Кирилл продирался сквозь джунгли, шаг за шагом приближаясь к лагерю беженцев. Вот уже начали доноситься отдалённые крики. Считанные минуты оставались до встречи с братом! Кирилл ускорился. Казалось, за спиной выросли крылья. Хотелось как можно скорее обнять Максима.

Он даже оторвался от группы и побежал вперед. По пути натянул капюшон на голову, представив, как войдёт в лагерь, отыщет брата, тот недовольно уставится на Фрейзера. Кирилл даже улыбнулся, подумав, как будет здорово в этот момент скинуть с себя капюшон. Максим обалдеет!

Вырвавшись из зарослей, Кирилл замер. Перед ним была небольшая поляна с поваленными пальмами по краям, посредине горел костёр, возле которого хлопотали женщины. Несколько мужчин собрались в группу, явно собираясь на охоту.

– Хватит миловаться, голубки!
– Это прокричал Влад, даже не заметив появления человека в плаще.
– Макс, пошли.

Сердце Кирилла сильно ударилось о грудную клетку и замерло. Он быстро пробежался глазами по всем, кто был здесь и увидел брата. Тот стоял в чёрном проёме грота и целовал в губы беременную молодую женщину. Секунда. Две. Удар сердца. Кирилл выдохнул и замер, узнав в женщине Лену.

– Эй! Прекращайте!
– голос Алекса заставил Кирилла вздрогнуть.

– Отстань, - Максим оторвался от Лены. Он явно был недоволен, что ему мешают.

Максим обнял Лену, крепко прижав к себе. Она закрыла глаза, получая удовольствие от его объятий. Глядя на это, Кирилл чуть не упал от навалившейся слабости. Его брат и его жена любят друг друга! И у них будет ребёнок. Это открытие повергло Кирилла в шок. Они не видели его, а он боялся даже пошевелиться, наблюдая за трогательной сценой.

К Кириллу примкнули остальные члены его группы. Шумно ввалившись в лагерь, они привлекли к себе внимание.

– Они пришли!
– закричал кто-то, увидев новоприбывших.

Кирилл даже не шевельнулся, не сумев взять себя в руки. Он стоял, глядя на брата и жену. Внутри, где до этого было сердце, образовалась дыра. От этого стало больно. Счастье, которое прожде бурлило в груди, утекло через эту дыру, оставив Кириллу отчаяние.

Максим и Лена так и не разомкнули объятий, но посмотрели в направлении, куда бежали люди. Теперь они заметили Кирилла, но не узнали из-за капюшона, скрывающего лицо. Кириллу показалось, что воздух задрожал от напряжения. Ещё пару минут назад не было никого счастливее Кирилла, и вот теперь он стоял опустошенный и поверженный. Захотелось отступить назад и скрыться навсегда, оставив их в покое, но тут в груди на место пустоты хлынула ярость, заставив Кирилла скрипнуть зубами и резким движением скинуть с себя капюшон.

Для всех этот жест остался ничего незначащим, но не для двух влюблённых, которые, увидев лицо, скрывавшееся под капюшоном, обомлели.

Лена слабо вскрикнула, и её ноги подогнулись. Максим покрепче перехватил её, чтобы удержать. Надо же какая забота! Кирилл смотрел на любимых прежде людей и не чувствовал ничего кроме гнева. Пока он искал их, они визжали от счастья, занимаясь любовью! Предатели!

* * *

Стоя в объятиях Максима, я смотрела на группу прибывших. Вдруг Фрейзер откинул капюшон и пред нами предстал Кирилл!

Я вскрикнула и обмякла. Максим вздрогнул всем телом, но успел подхватить меня, чтобы я не упала. Мои ноги стали ватными, голова тоже. Мысли улетучились и только осознание того, что Кирилл здесь, билось внутри меня раненной птицей.

В ушах зазвенело. Даже не сразу дошёл смысл происходящего. В какой-то момент я поняла, что Кирилл жив и всё это время был рядом в образе Фрейзера, только мы убежали от него.

Это не галлюцинация и не сон. Это действительно он! Жив! Но как такое может быть? Его лицо, словно вытесанное из гранита, побледнело, глаза налились яростью.

Вокруг все суетились и обнимали новоприбывших. Даже под раздачу попали те, кто раньше были нашими охранниками. Эти незначительные события вдруг стали замещать основное, будто мой мозг пытался спрятаться за барьером других событий.

– Не может быть!
– глухо выдохнул Максим, и я почувствовала, как его голос и руки задрожали.

Кирилл первым пришёл в себя и, отделившись от толпы, направился к нам размашистым шагом. Максим оставил меня и бросился навстречу брату. Я сжалась в комок, страшась приближения Кирилла.

– Ты жив!
– голос Максима зазвенел счастьем.
– Кирилл! Братишка!

Макс бросился с объятиями к брату, но тот холодно отстранил его и окинул презрительным взглядом.

– Я вижу, ты время зря не терял, - уничижительно бросил он.

Максим дёрнулся, будто его наотмашь ударили по лицу.

– То есть?
– зачем-то спросил он, хоть и так было ясно, что Кирилл имел ввиду.

Кирилл сглотнул и горько посмотрел на меня. Кивнул в мою сторону и уточнил:

– Думаешь, я не видел, как ты целовал её? Да и беременность заметна невооружённым взглядом. Видимо, ты забыл, что это не твоя жена, а моя!
– он выкрикнул последние слова столь громко, что те, кто находился рядом, затихли и переключили своё внимание с гостей на разворачивающуюся сцену ревности.
– Как ты мог, Максим? Ты же мой брат! Как ты посмел?

Его слова зазвенели негодованием и замерли в тишине, нарушаемой удивлёнными перешёптываниями. Хоть мне не должно было быть дела до окружающих, но почему-то именно на них я стала смотреть, видя, какое впечатление произвели на них слова Кирилла.

– Они братья!
– услышала я возбуждённый шёпот.

– Она - жена Фрейзера!

– Фрейзер - вымышленное имя. Макс говорил, что брата зовут Кирилл.

Шелест голосов слился в немыслимую какофонию, от которой у меня закружилась голова. Из оцепенения меня вывел голос Кирилла:

– Называется, я пожалел её, - это он уже говорил обо мне.
– В первую брачную ночь не тронул, чтобы не случилось незапланированное зачатие. Хотел уберечь любимую от всех бед, а она...
– он, видимо, специально говорил обо мне в третьем лице, чтобы подчеркнуть своё отвращение. И ему это удавалось.
– Не успела получить свободу, как прыгнула в постель к моему брату! Вот так верность и преданность! А про любовь я вообще молчу!

– Кирилл, - еле выдавила я, стараясь сдержать дрожь в голосе.
– Я думала, что ты умер.