Правосудие во имя любви

— Как ты думаешь, Энджи, я правильно поступила?

Обе они понимали, что этот вопрос касается не судебных слушаний минувшего дня, а далекого прошлого, когда Кейт отдала своего ребенка Томасу. Подруги никогда не возвращались к этому в своих разговорах. Энджи отвела глаза:

— Я много лет над этим думала. По правде говоря, мне всегда казалось, что Томасу нельзя верить.

Кейт услышала горькие нотки в голосе Энджи, когда та заговорила о Томасе.

— Скажи мне, почему ты всегда его так ненавидела? — Кейт давно хотелось задать этот вопрос, но она молчала, потому что боялась услышать правду.

Энджи снова посмотрела в сторону. Гладкий лоб Кейт пересекла морщина:

— Ну, Энджи, говори.

Энджи соскользнула с дивана и начала мерить шагами комнату. Кейт следила за ней, выжидая. Внезапно Энджи остановилась, резко обернулась и выпалила:

— Томас был моим любовником.

Кейт вздрогнула:

— Что ты сказала?

— То, что ты слышала, — убито ответила Энджи; Кейт не сразу осознала смысл ее слов. Всем своим существом она отказывалась верить услышанному.

— Теперь ты понимаешь, почему я держала рот на замке. Я предвидела, как ты к этому отнесешься. Ты бы подумала, что я просто шлюха, которая хочет отбить у тебя парня.

— Энджи, я бы никогда в жизни так о тебе не подумала. — Потрясение было таким сильным, что Кейт еле ворочала языком. — Ты всегда… была моей лучшей подругой.

Энджи повесила голову.

— Именно поэтому я и молчала. Мне было стыдно. — Она нашла в себе силы посмотреть в глаза Кейт. — Но если уж говорить, так все начистоту. Я спала с Томасом еще до того, как у тебя с ним закрутился роман. Этот подонок меня шантажировал, грозился все рассказать тебе.

— Энджи, какая мерзость. — У Кейт дрогнул голос.

Энджи поджала губы.

Кейт вскинула голову:

— Ты что-то не договариваешь, верно? Я тебя вижу насквозь. Расскажи мне всю правду. Хуже уже не будет.

Впервые за весь вечер в глазах Энджи блеснули слезы.

— Поверь, это все.

Кейт сжалась от страха:

— Говори же, я слушаю.

— Томас похвалялся, как ловко он отделался от дочки: он, якобы, не повез Сэйру к родителям, а оставил ее… в каком-то мотеле к югу от Остина.

Кейт охнула, но Энджи уже не могла остановиться:

— Он решил, что кто-нибудь ее подберет и отвезет в опекунский совет.

Кейт застыла. Энджи была на грани истерики:

— Конечно, я ему не поверила. Я считала, он просто привирает. Зачем мне было травить тебе душу этой брехней?

Кейт подскочила, как от удара:

— Господи, если бы ты мне тогда сказала…

— Я и собиралась. Но потом узнала, что ты уже слышала об этом от Уэйда. И не поверила ему, — добавила Энджи, словно в свое оправдание.

— Как можно сравнивать! — закричала Кейт, когда первое потрясение прошло. — Уэйд — последний негодяй, он за всю жизнь не сказал и слова правды. Узнай я обо всем от тебя, я бы действовала совсем иначе.

Энджи потерла лоб и грустно посмотрела на Кейт:

— Ты в этом уверена?

Старинные часы на стене пробили десять. Я больше не могу, хотелось крикнуть Кейт. У меня больше нет сил. Однако вслух она спросила помимо своей воли:

— Положа руку на сердце: ты считаешь, Томас сказал правду?

Часы отсчитывали секунду за секундой. Сердце Кейт колотилось, как бешеное.

— Да. По молодости я этою не поняла, но теперь уверена, что этот подонок так и поступил, а мамочка его покрывала.

У Кейт в душе закипала ярость. Пелена застилала ей глаза. В висках стучало. Если бы Томас сейчас попался ей на глаза, она бы растерзала его. Но еще сильнее ненависти был ужас, охвативший ее душу.

— Прошу тебя, не считай меня предательницей, — молила Энджи.

Ни один мускул не дрогнул на лице Кейт.

— Кейт, скажи хоть слово, ради Бога!

Молча обхватив плечи руками, Кейт раскачивалась, как маятник.

— Господи, — бормотала Энджи, — кто меня тянул за язык?

Маска неподвижности спала с лица Кейт.

— Ты знаешь, что я никогда не думала о тебе плохо. Твоей вины здесь нет. Я виню лишь себя одну — за бездействие.

— Да разве ты могла что-нибудь поделать? Без крыши над головой, без ржавого цента в дырявом кармане. И потом, ты была без ума от Томаса; ему ничего не стоило обвести тебя вокруг пальца.

— Возможно. Но прошлого не вернешь, — прошептала Кейт.

Энджи ничего не сказала. Она опустила голову и теребила босой ногой бахрому ковра.

— Если ты не обидишься, оставь меня одну, — попросила Кейт глухим, безжизненным голосом.

Энджи не спорила. Она поцеловала Кейт в щеку и тихо вышла из комнаты.

Когда за ней закрылась дверь, Кейт сползла на пол. Она знала, что рано или поздно придет час расплаты. Она когда-то слышала от священника, что земные страдания суть искупление грехов. Тогда она поверила. Но сейчас отчаяние придало ей силы. Она найдет свою дочь, пусть за это придется поплатиться благополучием, карьерой — чем угодно. Надо посмотреть правде в глаза. Надо раз и навсегда разобраться в своем прошлом. Надо исцелить свою душу.

Кейт встала и выпрямила спину. Она подошла к телефонному столику и открыла городской справочник. Харлен Мур не раз похвалялся, что пользуется услугами самого лучшего частного детектива, который никогда не болтает лишнего. Пальцы плохо слушались ее, но с третьей попытки она все же сумела набрать номер Сойера Брока и услышала щелчок автоответчика. Кейт сказала себе, что не опустится до личной мести Томасу. Жизнь сама накажет этого подлеца. А сейчас самое главное — разыскать Сэйру.

XVI

Харлен Мур откинулся на мягкую спинку рабочего кресла и с вожделением затянулся дорогой сигаретой. Он редко позволял себе такое удовольствие на людях: курение нынче порицалось в обществе. Но от старых привычек не так-то просто избавиться, да он и не особенно старался. Втягивая в себя дым, он ощущал необыкновенную легкость, какую можно было испытать разве что в постели с двадцатилетней грудастой красоткой.

Ну что ж, помечтаем, сказал он себе, затягиваясь еще раз. Двадцать лет — это, пожалуй, для него слишком зелено, а вот тридцать — в самый раз. Он недавно подыскал себе именно такую и снял для нее квартирку, куда мог нагрянуть в любой момент. Но его воображение занимала совсем другая женщина.