Правовая структуризация и систематика

Согласно наиболее устоявшемуся и конвенционно (конвенционально) воспринятому в юридической науке (сообразующемуся с потребностями таковой) смысловому наполнению, термин «форма» трактуется именно во внешнем «значении», в то время как внутренние ее проявления зачастую обозначаются категориями «система» и (или) «структура».

В свою очередь, слово «источник» означает, по своей этимологии: с одной стороны, то, из чего возникает, проистекает явление, его исходную причину, основу; а с другой – письменный памятник или подлинный оригинал документа, на основании которого производится какое-либо исследование [69] . Сообразно именно первому значению Н.К. Ренненкампф под источниками права понимал «силы, основы, причины, производящие право», Ю.С. Гамбаров – «все то, что оказывает решающее влияние на образование и развитие права – характер народа, его нравы, общественный строй». Аналогичные воззрения встречаются и в работах Г.Ф. Шершеневича [70] . Мыслится, что обозначенная поливариантность уже сама по себе свидетельствует о том, что вопрос о соотношении понятий «форма права» и «источник права» не является для юриспруденции бессодержательным (или носящим незначительный характер).

Отметим, что в последний период времени общетеоретических юридических исследований, посвященных категории «форма права», не много (что, по нашему мнению, свидетельствует и о сложности темы, и о необходимости ее рассмотрения). Научные же «изыскания», посвященные выявлению и оценке взаимосвязи внутренней закономерной организации (структуры) системы права и отображающей корреспондирующее явление специально-юридической формы, на сегодняшний день вообще единичны. Думается, что этот факт не способствует общей надлежащей правоведческой гносеологии.

В настоящее время под формами права, «по общему правилу», понимают способы внешнего выражения, юридического закрепления, оформления и существования различных правовых норм. При этом в отраслевых направлениях юриспруденции чаще всего оперируют терминами «источник правового регулирования» и (или) «источник права». По словам А.М. Васильева: «…употребление… термина «источник» – это дань юридической традиции, сохранившейся в отраслевых юридических науках, которые используют этот термин для наименования того, что современная теория права выражает понятием «форма права» [71] . В литературе же по общей теории права источники и формы права либо рассматриваются как синонимичные понятия, либо разграничиваются.

При последней вариации, сообразно именно семантическому значению, под источником права подразумевается та основа (база), которая привела к возникновению правовых (ой) норм (ы). На основе этого (в общем-то, верного) подхода к источникам права относимы различные интересы, потребности, цели, иные факторы, «побуждающие к жизни» какое-либо юридико-значимое поведенческое правило. Именно поэтому многие авторы, употребляя термин «источник права», выделяют несколько его значений; в частности, политическое, материальное, социальное, историческое, религиозное, специально-юридическое.

Что же касается формы права, то в собственном значении под ней могут пониматься любые проявления (выражения) интересующей нас профильной действительности. По своему словесному наполнению анализируемый оборот, несмотря на устоявшееся разграничение, в сущности, ничем не отличается от категории «правовая форма», охватывающей нормы права, способы их внешнего существования, методы правового регулирования, различные юридические конструкции (например, «отрасль права», «реализация права», «правонарушение») и т. д. Полная индукция в данном случае не представляется ни практически возможной, ни действительно необходимой, так как корреспондирующая категория отображает то явление, количество аспектов которого не подлежит абсолютному подсчету. Аналогичные утверждения относимы и к чуть более конкретизированному лексическому обороту «форма выражения права».

Представляется, что в контексте рассматриваемой проблематики можно предложить такие специальные обороты, как 1) «формально-юридический источник права» («юридический источник права») и 2) «форма (ы) юридического выражения права». Дело в том, что таковые акцентируют внимание именно на непосредственно юридическом и собственно-содержательном значении интересующей нас категории.

Наличие указанных источников (форм) всегда связано с бытием правовой нормы. Кроме того, прямо или косвенно оно увязывается также и с волей государства (субъектов международного сообщества) относительно функционирования юридизированного поведенческого правила. Последнее значимо с учетом того, что при публичной организации политической власти интересующие нас оформленности актов социального поведения должны или исходить от уполномоченного лица (приниматься, издаваться им), или санкционироваться, т. е. дозволяться таковым к действию.

В предложенных нами терминах отражается и то, что право охватывает юридическую сферу, но не поглощается ею. С одной стороны, сфера права гораздо шире, и, как представляется, до конца непознаваема, так как включает и не зафиксированные в каком-либо конкретном материале (например, еще не выявленные) правовые принципы, профильную логику и ментальность, некие (по тем или иным причинам не отображенные в юридической форме) правовые идеи, установки и пр. Это подтверждается тем, что при разнице в юридических режимах обществ (дифференцированных как территориально, так и по временным периодам) право является целостным, единым явлением, основное (коренное) содержание которого (в обобщенном виде) константно наполнено правилами упорядочения социального общения. Указанное объясняет то, почему при несхожести (и возможно весьма существенной) в юридической регламентации каких-либо определенных поведенческих стандартов разными правовыми порядками мы все же, «не нарушая истины», можем говорить о праве в обобщенном (объединяющем) значении.

С другой стороны, юридическая материя может также выходить за рамки собственно-правовой сферы; в частности, ввиду наличия в ней некоторого числа технических норм, противоречивых положений, несправедливых поведенческих правил и иных, подлежащих преодолению, дефектных проявлений. Таким образом, право (как явление, сочетающее в себе гносеологические, онтологические и феноменологические аспекты) и юридическая ткань в большей или меньшей мере пересекаются , но не совпадают.

Обращаясь к видовому «набору» формально-юридических источников права, следует отметить, что в настоящее время «традиционными» («классическими») здесь можно назвать следующие «элементы»: 1) нормативный правовой акт (включая его согласительную, договорную подразновидность); 2) правовой (юридический) прецедент; 3) правовой (юридический) обычай; 4) религиозная норма (в том случае, если таковая имеет именно юридическую ценность, наделена интересующим нас профильным действием). Данный перечень представляется нам исчерпывающе-достаточным.

Помимо данных форм выражения норм права, отдельные авторы указывают также на: судебную практику (как отличный от юридического прецедента, самостоятельный вид), правовую (юридическую) доктрину, принципы права и (или) законодательства, правовое сознание (и т. д.) [72] . Обозначить все позиции в данном случае весьма затруднительно, а представляемые обоснования наличия (или же отсутствия) того или иного формально-юридического источника не всегда последовательны.

Полагаем, что ключевое значение при выделении видового набора юридических источников должно придаваться ответу на вопрос о том, содержит ли та или иная форма норму права, т. е. общеобязательное, формально-определенное поведенческое правило, исходящее от уполномоченного субъекта и, в случае необходимости, способное к воплощению посредством его принудительной силы.

В данном контексте интересно заметить, что еще в 1946 г., рассуждая о системе права, М.С. Строгович отмечал, что по отдельности формально-юридические источники позитивного права могут противоречить друг другу или не быть достаточными для качественного профильного (специально-юридического) воздействия, – «…особенно если право не кодифицировано или мало и плохо кодифицировано. Но нормы права и источники права – не одно и то же. Источники права – это способы создания, выражения и закрепления норм права, сами же нормы права – это действующие правила поведения… Поэтому дробность, разнородность, иногда противоречивость источников права, не устраняет единства права как системы действующих в обществе и обеспеченных государственным принуждением норм, т. е. правил поведения» [73] .