Прайд

Войдя в изолятор, Степан Маркович осмотрел обнажённую девушку. Будучи без сознания, она намного хуже контролировала оболочку и сейчас с её тела слезали целые пласты чешуи, открывая язвы и пульсирующие чёрные вены. Алькор хоть и вытянул Скверну, но та успела отравить организм и быстро восстановиться ему не удастся.

Первое впечатление порождало серьёзные опасения за её жизнь, однако на деле всё оказалось не столь страшным: не было ни предсмертной агонии, ни даже болезненного беспамятства – Алёна просто спала, пусть и крепче обычного. Дыхание ровное – грудь вздымается и опускается плавно, сердцебиение в норме.

Периодически приборы начинали издавать угрожающий писк, но старик не обращал на них внимания – подумаешь, дала сбой та или иная система в организме? Это неудивительно, при условии, что Алёна неосознанно ежесекундно пожирала собственное тело, чтобы тут же породить новые ткани и органы. Пусть внешне это не было заметно, но Шас-саари побеждала болезнь, а ведь её тело, пусть и временно, но стало пристанищем для Средоточия Скверны. Все, кто находился с… тем, чем стал Артём, в той комнате, уже отправились на консервацию в капсулы – в этом мире им не выжить. Да и вся бригада, занимавшаяся транспортировкой мёртвых тел, помещена в карантин, так, на всякий случай. Кто его знает, что заражённая кровь успела сделать с теми телами – предварительный отчёт из лаборатории поступит только через час, а то и два.

– А ведь это лишь малая доля того, что он может выпустить в мир, – положив ладонь на лоб девушки, старик позволил заразе перекинуться на собственное тело. – Дай ты ему напасть на меня, всё бы закончилось по-другому, – несмотря на разрушительную силу Чумы, инфекция проиграла старику, чёрная клякса на его руке осыпалась пылью. – Надеюсь, ты была права, и он действительно тот, кого ты всё это время искала.

***

Смотреть на собственное вскрытие, как минимум, странно. В той далёкой жизни, когда я ничего не знал о своём диагнозе, от подобного зрелища меня бы вывернуло. А сейчас во мне даже проснулся некий интерес, руки едва ли не тянулись ассистировать трансформовцам. Но не буду кривить душой, только наблюдаемое воочию примиряло мой разум с нереальностью происходящего.

После случая с Никой мне порой становилось плохо от одного вида крови, а теперь я спокойно смотрю, как меня препарируют… видимо, старик доигрался и всё-таки сломал что-то у меня в голове.

По ходу операции узнал о себе несколько интересных моментов. На меня не действовала анестезия. Инъекция препарата воспринималась организмом как попытка отравления и снижения боевого потенциала со всеми вытекающими – подозрительная жидкость безжалостно расщеплялась на безвредные составляющие. Про общий наркоз и говорить нечего – попытка контроля тела пресекалась на корню, да и с погружением в сон у меня уже давно не ладится.

Идею продолжить операцию с полным букетом ощущений я воспринял без особого энтузиазма, но ещё одну порцию яда Шас-саари никто не предлагал, поэтому пришлось согласиться и, стиснув зубы, приготовиться к незабываемым впечатлениям.

Пока товарищи в белых халатах готовили неприятного вида инструменты, я попытался отвлечься от происходящего, благо, было над чем подумать. Я до сих пор не определился, верить старику или нет. Прежний Артём настаивал на том, что всё происходящее не может быть реальным, а внутренний голос до скрежета в черепной коробке давил на то, что рисковать не стоит. В итоге победила безысходность, ведь при любом раскладе выбор у меня не особо большой – старик был прав, нужно выживать, даже если это всё галлюцинация моего окончательно закоротившего мозга.

К моменту, когда я закончил с мозгокопанием, хирург только начал подносить скальпель к грудине – как будто специально ждали. Лезвие без труда прошло сквозь кожу, упёрлось в кость и заскользило вниз, оставляя за собой алую полосу.

К моему удивлению и огромной радости, я не чувствовал боли! Словно не разрез сделали, а царапину оставили – ощущался лёгкий дискомфорт на тактильном уровне, не более. Делиться этой радостной новостью с эскулапами я не стал, во избежание, поэтому пришлось поддерживать образ терпеливого подопытного. В это же время слушал комментарии хирурга – операцию явно записывали.

Поначалу резали медленно, выверяя каждое движение, вскоре пообвыкли и взялись за дело в полную силу. Пока один возился с грудной клеткой, а второй мониторил анализы, третий занялся руками, которые преподнесли всей братии немало сюрпризов. Начать стоит хотя бы с хитина, обнаружившегося сразу под кожей, плотного и вместе с тем эластичного, с которым скальпель справился далеко не сразу.

Не подкачали и регенеративные способности. Если свести края неглубокого разреза, то хватит полминуты, чтобы они срослись, не оставив следов. Было забавно наблюдать за глазами одного из ассистентов, который, сделав разрез, не смог его найти.

А вот вскрыть с наскока грудную клетку не вышло: отслоив кожу и подкожную клетчатку, натолкнулись на сплошную стену из спаявшихся рёбер. Что самое интересное, вид, мягко говоря, неестественного образования никого особенно не впечатлил и народ спокойно продолжил операцию.

– Наблюдается истинная гипертрофия рёбер с первой по двенадцатую пары. Рёбра соединены в единую структуру посредством синхондрозов, за счет чего конструкция остается эластичной, не препятствует дыханию и способна гасить механические колебания. В области девятого и десятого ребра, справа, наблюдается костная мозоль, предположительная давность перелома 2-3 месяца.

Да нет, док, ты малость ошибся, давность всего 20-30 минут.

В то время как один специалист изучал грудную клетку, двое других вживляли мне в шею имплантат у основания черепа – операционный стол легко перешёл в режим… кресла, так что никаких проблем с доступом не возникло. Да и кровь из разрезов не текла, тело бережно относилось к своим ресурсам.

На этом этапе удалось завязать диалог с тем самым ассистентом, что не мог отыскать разрез. Болтали довольно активно, парень явно старался, видимо, считал, что помогает мне терпеть боль.

Проблемы начались, когда дело коснулось Пара. По настоянию Старика, в неизвестное образование в грудной клетке, то есть в насекомыша, собирались вколоть жидкость-стимулятор, который должен был привести его в норму.

Грудную клетку после обследования решили не вскрывать и обойтись небольшим отверстием. Сверлить вслепую не стали – подключив ко мне дополнительную аппаратуру, трансформовцы создали голограмму моих внутренностей, на которой быстро отыскали Пара. И если вид шевелящегося насекомыша меня порадовал – всё же я беспокоился за своего… отпрыска, то другие восприняли увиденное менее радужно. Не знаю, что их больше впечатлило, сам Пар или моя довольная улыбка при его виде – совсем привык, что Маска Двуликого сама прячет эмоции. Озвучивать свои мысли никто не стал, но этого и не требовалось, чтобы понять – я окончательно утратил в их глазах человеческий облик.

Теперь и от этих смердит страхом и… отвращением.

Сделав инъекцию, зашивать не стали. Присыпали костной мукой отверстие, уложили откинутые лоскуты кожи на место и дружно отправились в карантин. Меня продержали в изоляции ещё около часа, после чего знакомый механический голос предложил прогуляться до… собственной комнаты.

Сопровождающих не было, но они и не потребовались бы – мои апартаменты находились в соседнем помещении. Кровать, стол, пара стульев, шкаф и тумбочка – вот и всё убранство. Помимо санузла, имелась пара свободных квадратных метров.