Праздник под угрозой

— Алексей Иоаннович, — произнесла она мягким, почти певучим голосом. — Как приятно снова видеть вас. Вчерашний вечер был настоящим триумфом, не считая… небольших неприятностей.

Я кивнул, удерживая нейтральное выражение лица.

— Мария Васильевна, рад вас видеть. Надеюсь, вы смогли отдохнуть после бала?

Её глаза сверкнули, и она сделала шаг ближе.

— Отдых — дело относительное, когда мысли заняты… приятными воспоминаниями. — Она явно ожидала, что я поддержу флирт, но я лишь вежливо улыбнулся.

— Воспоминания о бале действительно останутся надолго, — сказал я, намеренно сохраняя вежливый, но отстраненный тон.

Она на миг нахмурилась, но тут же сменила выражение лица на любезное. Её попытки были очевидны, но я не хотел участвовать в этой игре.

В этот момент дверь открылась, и я услышал шорох длинного платья. Мы с фрейлиной одновременно обернулись, и Мещерская тут же отпрянула от меня, как ошпаренная.

Еще бы! Ведь передо мной стояла сама императрица.

Только не спасенная вчерашней ночью супруга императора, а… вдовствующая императрица Екатерина Алексеевна, бабка государя. И моя — тоже.

Невысокая, но с горделивой осанкой, в строгом тёмном платье, она выглядела как статуя монахини. Императрица наградила Мещерскую ледяным взглядом и взмахнула рукой:

— Брысь отсюда, наглая девка.

Мещерская не успела и пискнуть — уже попятилась, чтобы убраться из комнаты. А вдовствующая императрица уставилась на меня.

— Ну здравствуй, дорогой внук. Тебе, должно быть, не сообщили, какая именно из императриц желает тебя видеть…

Глава 19

Мещерская бросилась вон из гостиной — двери с тихим хлопком закрылись за фрейлиной. Вдовствующая императрица презрительно усмехнулась.

— Идут годы, пролетают столетия, а эти безмозглые девки нисколько не меняются.

Я шагнул навстречу бабушке и склонился в поклоне:

— Ваше императорское величество, рад вас видеть.

— Ой ли? — усмехнулась бабка, но все же подала мне сухую морщинистую руку для поцелуя. — Даю голову на отсечение, что моё появление в Петербурге для тебя — неожиданность.

— Не без этого, дражайшая бабушка.

В комнате, наполненной мягким светом утренних лучей, вдовствующая императрица Екатерина Алексеевна заняла кресло возле камина.

За ней следовали две молчаливые фрейлины в строгих тёмных платьях, больше напоминавших не соблазнительные наряды придворных дам, а монашеские рясы. Их волосы были скрыты под вуалями, а из украшений виднелись только простые серебряные крестики. Ни яркой косметики, ни броских деталей — только едва уловимый аромат цветочных духов.

Я снова поймал себя на мысли, что бабка держит своих дам в излишней строгости. Их внешний вид напоминал скорее послушниц монастыря, чем придворных. Но это был её личный двор, и никто не смел указывать ей, как жить. Вдовствующая императрица имела право распоряжаться своим бытом, как хотела. И эти молчаливые женщины-тени казались частью её образа — таким же строгим, как и её осанка, и таким же холодным, как её взгляд.

— Девушки, вы свободны, — строго сказала она, обернувшись к фрейлинам. Те молча поклонились и вышли, плавно закрыв за собой двери. Даже их шаги были едва слышны, словно они передвигались по воздуху.

— Ну садись, Алексей Иоаннович, — старуха, крякнув, опустилась в глубокое кресло и указала мне на место напротив неё.

Я устроился напротив, не сводя внимательного взгляда с бабки. Её визиты в Петербург были редкостью — она давно старалась избегать столичного шума. Большую часть времени бабуля проводила в старинном монастыре в Старой Ладоге — а ее средства обитель отреставрировали, наладили хозяйство, да и сама бабка построила там большой дом для себя.

И все-таки что-то вытащило ее сюда из объятий благодати.

— Ваше императорское величество, — начал я, стараясь звучать уважительно, но без лишнего официоза. — Простите мою прямоту, но вы крайне редко посещаете столицу. Что привело вас сюда на этот раз?

Екатерина Алексеевна слегка улыбнулась, но её глаза оставались холодными. Это была не улыбка доброжелательности, а скорее выражение, которое говорило: «Я знаю больше, чем ты думаешь».

— У меня есть право отпраздновать Рождество в кругу семьи, — ответила она, медленно перекладывая чётки в руках. Её движения были размеренными, почти медитативными.

Я внимательно посмотрел на неё, понимая, что это лишь отговорка. И она сама тоже это понимала.

— Конечно, — сказал я, чуть склоняя голову. — Но подозреваю, что это не единственная причина вашего визита, дражайшая бабушка. Так в чем дело?

Вдовствующая императрица посмотрела на меня с выражением лёгкой усталости, но в её взгляде появилась тень одобрения.

— Ты всегда казался мне проницательным, Алексей, — произнесла она. Её голос был мягким, но в нём чувствовалась сила. — У меня есть вопросы, которые требуют обсуждения. Это касается твоего венценосного кузена и того, что случилось вчера вечером у вас в доме.

Ну разумеется. Неужели она настолько испугалась за государя, что примчалась из Старой Ладоги? Раньше я за ней подобного не замечал.

— Кстати, как чувствует себя императрица Надежда Фёдоровна? — спросил я.

Екатерина Алексеевна лишь махнула рукой, словно эта тема не заслуживала внимания. Её движения были резкими, и на мгновение мне показалось, что в них проявилась раздражительность.

— Да что с ней сделается-то? Английская кобылка — кобылка и есть, выносливая, — ответила она резко. — Важно не то, что случилось с ней, а то, что произошло с твоим кузеном!

Я почувствовал лёгкое негодование от её слов. Императрица не была скверным человеком. Наоборот, она мне нравилась. Молодая, иностранка, но она делала все, чтобы быть принятой в новом доме. Перешла в новую веру, старательно учила язык и культуру империи, родила сына… И ни разу не пожаловалась на своего супруга, а ведь наверняка ей стоило больших усилий сохранять спокойствие, когда император чудил.

И столь пренебрежительное отношение бабки к молодой императрице вызвало у меня раздражение.

— Я бы попросил вас выбирать выражения, когда мы говорим о коронованной императрице, — сухо сказал я.

Бабушка изумленно уставилась на меня.

— Смеешь меня поучать, щенок?

— Гав. Смею напомнить, что речь идет о матери наследника престола. Проявите уважение к женщине. Небрежность вас не красит.

Я ожидал, что сейчас в гостиной разразится настоящая буря, но вместо этого бабушка неожиданно… рассмеялась.

— Ну наконец-то. Хоть у кого-то в этой семье есть яйчишки. Сразу видно, что ты сын своей матери. А я всегда говорила, что Аннушка — императрица, которую страна заслуживает, но которой, увы, у нее никогда не будет. Что ж, другим моим внукам повезло, что у них есть ты, Алексей.