Праздник подсолнухов

– Вы допустили ошибку в этих пятидесяти тысячах?

Он кивнул.

– И что же вы написали?

– Пятьсот иен.

Я лишь покачал головой:

– Но как можно было перепутать такое количество нулей?

– Сразу видно, что ты из другого поколения. В наше время цифры писали иероглифами. Вот у меня и получилось пятьсот иен вместо пятидесяти тысяч. Надпись была сделана большими красными иероглифами. Ты же знаешь, что чем крупнее буквы, тем выше вероятность ошибки.

Я кивнул. Так и есть. Как правило, дизайнер проверяет текст объявления, вчитываясь в детали и не предполагая, что ошибка может закрасться в строки, набранные крупным шрифтом, например в заголовок. Дизайнер сосредоточен на дизайне. А копирайтеров в те времена еще не было.

– И что в итоге?

– Собралась огромная толпа. Мы объяснили, что произошла ошибка, извинились и отправили всех по домам. И все бы ничего, но среди посетителей оказались парни из якудза. Пришлось отдать им все пять машин по пятьсот иен. Даже тогда это было все равно что даром.

Я молча смотрел на него, и он продолжил:

– Ущерб составил около двухсот пятидесяти тысяч иен. У нас, естественно, не было таких денег, но мы пообещали Сонэ их вернуть. Тем не менее, он не собирался нас прощать. Кричал, что это вопрос доверия. В общем-то он был прав. Короче, он требовал, чтобы мы пять часов подряд стояли перед ним на коленях. Я не выдержал и взбесился. В конце концов, он сам сто раз проверял макеты, и перед отправкой в печать, и после, и остался доволен. «Пошли», – сказал я Иноуэ и вышел из магазина. Но он остался и на коленях вымаливал прощение за мое поведение. Однако Сонэ как с цепи сорвался, достал биту и начал лупить Иноуэ. Чем дольше он его избивал, тем больше входил в раж. А тот и не пытался сопротивляться. Обеспокоенный его долгим отсутствием, я вернулся в магазин и нашел его практически без сознания. Врачи спасли ему жизнь, но он навсегда остался калекой.

– Н-да, – промолвил я, – вот почему Иноуэ так строго относится к ошибкам сотрудников.

Я вспомнил ухмылку Сонэ и его слова: «Не прощаю вранья и ошибок».

Мурабаяси пробормотал:

– Заказом Сонэ занимался я один. Иноуэ доверился мне, но, когда возникли разборки, он остался вместо меня, а я убежал.

– Неужели Сонэ стал якудза только потому, что его магазин разорился из-за одной-единственной листовки?

Мурабаяси покачал головой:

– Нет. Все дело в его характере – торговля не была его стихией. Магазин в конце концов разорился, но вовсе не из-за той опечатки. Думаю, компенсация, которую выплатил ему Иноуэ, послужила для Сонэ своеобразным спусковым крючком.

– Компенсация?! Он что, заплатил ему деньги, несмотря на полученные увечья?

– То-то и оно. Сонэ потребовал с него огромную сумму, и Иноуэ серьезно отнесся к этому требованию. Что до меня, то, во-первых, у меня все равно не было ни гроша, а во-вторых, я был того же мнения, что и ты: Иноуэ должен был его засудить. Однако через некоторое время я узнал, что Иноуэ самостоятельно выплачивает ему компенсацию. В результате он выплатил всю сумму, которую тот запросил, все пять миллионов.

– Пять миллионов?!

– Да, представь себе, пять миллионов в те годы. Его изуродовали, а он выплатил такие деньги. Аргументировал это тем, что мы допустили ошибку, нанесли урон репутации заказчика. Такой уж он человек.

– Интересно, где он раздобыл такие деньги?

– Занял у своих богатых родителей. И это при том, что ранее он разорвал все отношения с семьей, так как они противились его поступлению в институт искусств. Ну, в те годы это было обычным делом. Так вот, он пошел к ним на поклон и занял пять миллионов иен. Остается только догадываться, какое унижение ему пришлось пережить. А Сонэ тут же спустил всю сумму в казино. Видно, посчитал их шальными деньгами. Сонэ играл в казино, а магазин дышал на ладан. Я потом еще много чего о нем слышал. Вот такая история. Так что я перед Иноуэ в вечном долгу.

– Но это не помешало вам отделиться от «Кёби Кикаку».

– Понимаешь, мне тяжело было находиться рядом с ним, вот я и решил уйти в другую, но близкую область. После того, как «Кёби» стала работать с «Айбой», дела пошли в гору. Иноуэ не возражал против моего ухода. Так-то вот.

– Не знал, что вы такой чудак.

– Ты о том, что я отделился?

– Нет, я о том, что случилось пару дней тому назад. Той ночью, прежде чем отправиться со мной в казино, вы звонили Иноуэ. Выходит, вы заявили ему, что собираетесь проиграть ровно ту же сумму, которую в прошлом он добыл и выплатил с таким унижением?! Какая глупость! Удивляюсь, как он вообще это вытерпел!

Он в изумлении уставился на меня:

– Откуда ты знаешь?

Неужели мой визит в «Кёби» был только вчера утром? Кажется, минула целая вечность. Бегущие за окном вокзальные огни рисовали на лице Мурабаяси причудливые цветные узоры. Он все еще выжидающе смотрел на меня.

– Я встречался с Иноуэ.

– Ого! Когда я созванивался с ним сегодня утром, он ничего такого не рассказывал.

– Вы созванивались с ним сегодня?!

– Да. Чувствовал себя виноватым. Никак не мог выбросить из головы свой поступок. Буду откровенным: я сделал это нарочно. По случайному совпадению у меня в руках оказалась та же сумма – пять миллионов иен. И она также была связана с неприятной ситуацией. Мне вдруг показалось, что если я смогу спокойно спустить эти деньги в казино, то навсегда избавлюсь от чувства вины перед Иноуэ. В душе я чувствую себя осужденным за проступок почти тридцатилетней давности. Можешь считать меня бессердечным негодяем, но, думаю, сумей я это сделать безболезненно, мне наконец удалось бы закрыть эту страницу своей жизни.

Только сейчас мозаика сложилась полностью. В ту ночь Мурабаяси дважды произнес «прошу тебя». Таким я его раньше не видел. Пять миллионов иен. История, о которой рассказал мне Харада, не была единственной причиной, почему он хотел поскорее от них избавиться. Им двигало желание рассчитаться за болезненные отметины прошлого, нанесенные Сонэ.

Я вздохнул:

– Что ж, тогда и я позволю себе быть откровенным: вы просто несусветный дурак. Вы рассуждали как ребенок.

Он тоже вздохнул в ответ:

– От дурака и слышу. Хотя, возможно, ты прав. Если бы не эта поездка в Киото, я бы и не вспомнил об Иноуэ.

– При чем тут поездка в Киото?

Мурабаяси решительно покачал головой:

– Нет, довольно. Я и так слишком много о нем рассказал. В общем, я позвонил ему, вкратце изложил ситуацию – естественно, упомянув и о тебе. Я был очень краток, так как боялся пропустить твой звонок. Сегодня у нас назначена встреча. Он сказал, что жаждет услышать подробности. Вероятно, ему небезразлично все, что происходит с Сонэ. Он ждет меня в «Кёби». А что до того случая с пятью миллионами иен, проигранными в казино, возможно, я извинюсь перед ним, а возможно, и нет. Этого я пока не знаю.

В тамбур стал стягиваться народ. Я и не заметил, как поезд сбавил скорость. Машинист объявил, что мы подъезжаем к Токийскому вокзалу. Я выглянул в окно – мы уже проезжали Синагаву. Мурабаяси невидящим взглядом уставился на дрожащие за стеклом столичные огни. Казалось, он не замечал никого вокруг.

– Знаешь, в ту ночь у меня тоже возникло странное ощущение. По телефону Иноуэ словно вынуждал меня пойти в казино. Мне и раньше приходило в голову, что в этой истории что-то нечисто. Именно это я имел в виду, говоря, что, возможно, меня ловко провели, помнишь? Твой рассказ лишь убедил меня в том, что предчувствие меня не обмануло. И все же у меня не было ощущения, что ему искренне хочется, чтобы я это сделал. Может быть, он понял, что я пытаюсь свести старые счеты, а может, еще что-то… Не могу объяснить, но что-то такое определенно было.

Я только хмыкнул.

Двери вагона разъехались, и нас вместе с людским потоком вынесло на перрон. Народ торопливо двигался к выходу, и лишь мы вдвоем неспешно шли вдоль вагонов.

Я чувствовал неимоверную усталость. Поездка туда и обратно, поиск подземелья, перестрелка. Неудивительно, что я устал. В памяти возник образ Харады. Почему даже с лопатой в руках он выглядел таким изящным? Вряд ли только потому, что он гей. Внезапно я понял, в чем причина. Привычная композиция была нарушена. На черенке лопаты лежала его правая рука. Он левша! Я окончательно утвердился в своей догадке, вспомнив, как он обвязывал платок вокруг раненой руки. Выходит, он был ранен в основную рабочую руку, но ничем этого не выдал, даже во время нашей беседы в гостиной на втором этаже. Я попытался представить молодого Иноуэ, оставшегося отдуваться вместо Мурабаяси, однако картинка никак не хотела вырисовываться, фокус расплывался.