Преданья старины глубокой
Шрифт:
Княгиня вздрогнула, будто от пощечины. До сего момента ей и в голову не приходило, что теперь, став женой Кащея Бессмертного, она тем самым стала снохой Вию Быстрозоркому.
– Тавлеи – превосходная тренировка для ума… – задумчиво сказал Вий, расставляя черные кружочки по клеточкам. – Это очень древняя игра, милая моя… Очень древняя… Я игрывал в нее еще в молодости… в молодости… А это было так давно, что я уже и не упомню, какие народы жили здесь в те времена… Тогда у меня еще было другое имя… да и выглядел я совсем по-другому… по-другому…
Постепенно робость оставила Василису – ее полностью поглотила игра. Она уже не обращала
Вий оказался сильным игроком – он умело выстраивал свои ловушки и разгадывал чужие, беспощадно бил и запирал тавлеи Василисы, пока на доске не остались только черные кружочки. Он выиграл и следующую партию, и следующую, и следующую… но на пятый раз Василисе все же удалось свести игру к ничьей. Ни у нее, ни у Вия не осталось возможности хода – все тавлеи лишь тоскливо глядели друг на друга, сидя взаперти.
– О-о-о… – с явным удовольствием пророкотал древний демон. – Очень хорошо, милая девица… очень, очень хорошо… Пока что ты первая здесь, кому удалось сделать игру интересной… все остальные только проигрывают… Только мой сын так же хорош в тавлеях, как я сам… Но он отбыл… отбыл… Он очень занят, ему некогда провести время со старым отцом…
– А куда он отправился, господине? – вкрадчиво спросила Василиса, мило улыбаясь кошмарному чудищу. – Я слышала, он полетел в сторону полудня…
– На Кавказ… – равнодушно ответил Вий, заново расставляя тавлеи. – На Кавказ…
– А зачем?
– Есть ли для нас разница?.. – донеслось из-под железной личины. – Ты всего лишь одна из его жен… А я всего лишь Старый Старик… И поверь, в этой жизни осталось немного такого, что еще могло бы меня волновать…
Вий опер тяжелый подбородок на заскорузлые ладони, словно бы глядя вдаль слепыми очами и глухо произнес:
Я слеп и стар. Кругом горят лампады,
Но нету света у меня в глазах.
Прожив всю жизнь, чего, скажите, надо,
Когда в могилу хладный ляжет прах?
– Ты понимаешь, о чем я говорю, милая девица?.. – печально вздохнул он. – Я так древен, что уже с трудом передвигаюсь… Моя година на исходе…
– Я думала, ты бессмертен, господине… – тихо прошептала Василиса.
– Уж если умирают народы и империи, что говорить об одном старом демоне?.. – прогудел из-под личины Вий. – Я бессмертен, да… но от жизни тоже можно устать… Я – устал давным-давно… И усталость подтачивает мое бессмертие… Не знаю, сколько я еще протяну… Думаю, самую малость… Может, пятьсот лет… Может, тысячу…
Глаза княгини изумленно округлились. Сколько же прожил на этом свете Вий Быстрозоркий, если тысяча лет для него – самая малость?!
– Я слышала, когда-то тебя считали богом, господине…
– Я и был богом… Когда-то… очень, очень давно… В глубокой древности меня даже называли Отцом Богов… всего лишь громкий титул, не более… Все мы в молодости любим громкие титулы… но потом детство заканчивается… Я был богом ураганов… я видел Всемирный Потоп… я даже сам немного поспособствовал его приходу… самую малость, совсем чуть-чуть… А потом я пал… я перестал быть тем, кем был… стал тем, кем стал… и нашел новый дом в Пекле… у Нияна-Пекленца… Тогда я и обзавелся этим украшением… – Вий щелкнул по железной личине. – Но и это было уже очень давно… очень…
Пекленца больше нет в этом мире…– Что? – не удержалась Василиса. – А… а где же он тогда?..
– Там же, где все остальные… Неизвестно где… Старые боги Руси ушли… ушли… Все – светлые и темные… добрые и злые… мирные и воинственные… Они покинули эту землю… кто-то, возможно, умер… кто-то просто ушел… Все они ушли навсегда и больше не вернутся… Место Светлых занял Распятый – он силен и жаден, он не желает делиться паствой… А Чернобога с Мораной заменил Люцифер-Светоносный… он все еще носит старое имя, хотя Свету не принадлежит уже очень давно…
– Боги тоже умирают?! – поразилась Василиса.
– Иногда… Как человек умирает без пищи и воды, так бог умирает без жертв и молитв… Вера – воздух бога, молитва – питье, жертвоприношение – пища, храм – жилище… Если у бога не остается тех, кто бы верил в него, возжигал ему курения и молился у алтаря, он перестает быть богом… становится смертным… может даже умереть… А дальше… дальше несколько путей… Бог может уйти… уйти куда-нибудь далеко – искать тех, кто станет ему молиться… и порой находит… Может пойти в подчинение к другому богу… полному сил… утратить часть могущества… но и сохранить часть могущества… Может лечь в долгий… очень долгий сон в надежде – не воротится ли прежняя вера?.. порой она возвращается… Может утратить божественное могущество и стать ужасным чудовищем – бездумным, безгласным, беспамятным… И может умереть… да, этот выход есть всегда…
– А что избрал ты, господине? – ужасаясь своей храбрости, спросила Василиса.
– Что-то между третьим и четвертым… Я сплю… сплю веками… и неуклонно превращаюсь в чудовище… от меня прежнего почти ничего не осталось… Возможно, когда-нибудь я уйду… уйду… Пока я остался… пока еще я остался… но меня теснят… Если ничего не изменится, мне придется либо идти под начало к Сатане, либо… либо уходить прочь… А мне некуда идти… некуда больше… Я стар… я очень стар…
– Господине, разреши задать еще вопрос… – робко сказала княгиня. – Твои глаза… для чего они закрыты?.. Ты и в самом деле слеп, господине? Но как же тогда ты различаешь предметы?.. как увидел меня?..
– Я слеп… в некоем смысле… – медленно ответил Вий. – Но это совсем иная слепота… иная… Я не вижу света… не вижу солнца и луны… не вижу звезд… Но зато я вижу сквозь землю и воду, для моего ока не преграда ни стены, ни расстояния… Что уж говорить о ве ках?.. Я вижу сквозь них… вижу сквозь собственные глаза… сквозь голову… вижу все, что вокруг меня – спереди, сбоку, сзади… Мне нет нужды отверзать очи, чтобы видеть… А если я все же их отверзу… если подниму веки…
– Что?! – жадно подалась вперед Василиса.
– Если мои ресницы начнут подниматься… беги тогда, милая девица… беги, что есть духу… Мой взгляд убивает людей и обращает в пепел целые города… Я могу уничтожить вражескую рать одним лишь взглядом… даже скалы трескаются и рассыпаются в песок…
Василиса побелела, словно стираное полотно. Теперь она уже не могла отвести глаз от этих уродливых кожаных шматов, свисающих со лба бесформенными клецками. Брови и ресницы заволакивали пол-лица Вия, скрывая чудовищные веки, но где-то там, за этим волосяным лесом, за этими шматами морщинистой кожи притаились смертоносные очи, способные превратить одну-единственную женщину в прах быстрее, чем та успеет пошевелиться.