Предатель

– Мне сказали, что это было нужно, чтобы проверить силу людей. И что приоритеты Бесстрашия вообще изменились. Спорю, ты не угадаешь, кто новый протеже командиров?

Конечно, она моментально угадывает.

– Так, если ты был первым среди инициированных, то каков был рейтинг Эрика?

– Вторым.

– Значит, он был вторым кандидатом в лидеры. А ты был их первым.

В точку. Я не знаю, был ли я первым, но я в любом случае был лучшим вариантом, чем Эрик.

– Почему ты так решила?

– То, как Эрик вел себя на ужине в первую ночь. Завистливо, несмотря на то, что у него есть все, чего он хочет.

Я никогда не думал про Эрика с этой точки зрения. Завидует? Чему? Я никогда ничего у него не отнимал, никогда не представлял для него реальной угрозы, именно он был после Амара, после меня. Но, возможно, она права: может быть, я никогда не замечал, насколько недовольным он был, оказавшись вторым после перешедшего из Отречения, после всей тяжелой работы, или из-за того, что Макс предпочитал меня в качестве лидера, хотя его определили сюда именно для того, чтобы стать лидером.

Она вытирает лицо.

– Видно, что я плакала?

Вопрос звучит для меня почти смешно. Ее слезы исчезли так же быстро, как появились, теперь ее лицо снова спокойное, ее волосы мягкие. Будто ничего не случилось - будто она не провела три минуты, охваченная ужасом. Она сильнее, чем был я.

– Хм.
– Я приближаюсь, притворяясь, будто бы изучаю ее, но потом это уже не шутка и я стою очень близко к ней, мы дышим одним воздухом.

– Нет, Трис, - говорю я.
– Ты выглядишь...
– подбираю присказку бесстрашных, - твердой, как гвозди.

Она слегка улыбается. То же делаю и я.

– Эй, - сонно бормочет Зик, роняя голову на кулаки.
– Не хочешь поработать вместо меня? А то мне хоть спички в глаза вставляй.

– Извини, - говорю я.
– Мне просто нужно использовать компьютер. Ты ведь знаешь, что сейчас всего девять часов, да?

Он зевает.

– Я быстро устаю, когда мне скучно. Хотя смена почти закончена.

Мне нравится комната контроля по ночам. Только три человека следят за записями, поэтому там тихо, только слышен шум работы компьютеров. Через окна я вижу только серебро луны; все остальное погружено во тьму. Трудно найти мир в убежище бесстрашных, и здесь я делаю это чаще всего.

Зик поворачивается к своему экрану. Я сижу за компьютером через несколько сидений от него и отворачиваю экран. Затем я захожу в сеть, используя поддельный аккаунт, который я создал несколько месяцев назад, чтобы никто не мог отследить меня.

Как только я залогиниваюсь, я открываю программу-зеркало, которая позволяет мне пользоваться компьютером Макса удаленно. Подключение занимает секунду, но когда оно установлено, выходит, как будто я сижу в офисе Макса и использую тот же компьютер, что и он.

Я работаю быстро, систематично. Он именует папки цифрами, поэтому я не знаю, что именно содержится в каждой из них. Большинство из них безобидны, списки членов Бесстрашия или расписание событий. Я открываю и мгновенно закрываю их.

Я продвигаюсь в файлы все глубже, папка за папкой, и затем обнаруживаю кое-что странное. Список запасов, но среди них нет продуктов или товаров, или еще чего-нибудь, что можно ожидать для обычной жизни в Бесстрашии, - это список оружия. Шприцы. И что-то, помеченное как Сыворотка Д2.

Я могу придумать лишь одну причину, по которой Бесстрашию понадобилось бы столько оружия: нападение.

Но на кого?

Я проверяю диспетчерскую еще раз, кровь пульсирует в висках. Зик играет в компьютерную игру, которую сам и написал. Второй оператор диспетчерской завалилась набок, её глаза полуоткрыты. Третий помешивает воду в стеклянном стакане соломинкой, смотря в окно. Никто не обращает на меня внимания.

Я открываю больше файлов. После нескольких безуспешных попыток я нахожу карту. На ней в основном цифры и буквы, поэтому сначала я не понимаю, что это такое.

Затем я открываю карту города в базе данных Бесстрашия, чтобы сравнить их, и сажусь назад в кресло, когда понимаю, на каких улицах сфокусирована карта Макса.

Сектор Отречения.

Это будет атака на Отречение.

Разумеется, это должно было быть очевидно. Нападением на кого могли бы озаботиться Макс и Джанин? Их вендеттой против Отречения, так было всегда. Я должен был понять это в тот момент, когда Эрудиция выпустила ту статью о моем отце, чудовищном муже и отце. Это единственная правдивая вещь, написанная ими, насколько я могу судить.

Зик пинает меня ногой.

– Смена окончена. Пора спать?

– Нет, - говорю я, - мне нужно выпить.

Он заметно оживляется. Не каждую ночь я отказываюсь от своего серого, замкнутого существования в пользу вечера излишеств Бесстрашия.

– Я в твоем распоряжении, - говорит он.

Я закрываю программу, учетную запись, всё. Я пытаюсь оставить и информацию о нападении на Отречение до тех пор, пока я не выясню, что с этим делать, но она преследует меня по пути в лифте, через холл и вниз по ступеням к подножию Ямы.

У меня сосет под ложечкой, когда я "выныриваю" из симуляции. Я отсоединяю от себя провода и встаю. Она все еще пытается прийти в себя от ощущения, что она почти утонула, потряхивая руками и делая глубокие вдохи. Я смотрю на нее некоторое время, не зная, как сказать то, что я должен сказать.

– Что?
– говорит она.

– Как ты это сделала?

– Сделала что?

– Разбила стекло.

– Я не знаю.

Я киваю и подаю руку. Она поднимается без труда, но избегает моего взгляда. Я проверяю углы комнаты на наличие камер. Здесь только одна, именно там, где я и предполагал, как раз напротив нас. Я беру ее за локоть и веду из комнаты, туда, где, как я знаю, за нами не будут наблюдать, - в слепую зону между двумя точками слежения.

– Что?
– повторяет она раздраженно.

– Ты дивергент, - говорю я. Я не очень-то любезен с ней сегодня. Я видел ее вчера с друзьями рядом с пропастью, и утрата рассудка, или трезвости, привела к тому, что я наклонился слишком близко, чтобы сказать, что она хорошо выглядит. Я обеспокоен тем, что зашел слишком далеко. Сейчас я обеспокоен еще больше, но по иным причинам.

Она разбила стекло. Она - дивергент. Она в опасности. Она смотрит с изумлением.

Затем она облокачивается на стену, приняв почти убедительно небрежный вид.