Предателей казнят без приговора

– Прокуратуре и ФСБ придется эти слова проверить, – заметил я. – И многие факты подтвердятся.

– Пожалуй, – согласился со мной муровский полковник.

– Но троих «свидетелей», дававших показания на камеру, уже нет в живых, – с расстановкой и чувством проговорил Кравцов, окончательно выйдя из образа молчаливого увальня. – Так, Денисыч?

– Так, – честно ответил я.

– Ну а я могу заявить, что оклеветал уважаемых господ под пыткой, – произнес Кравцов.

– Факты, в любом случае, слишком серьезны. Тем более, что все они попадут в печать, в том числе иностранную, – стараясь выглядеть спокойным, ответил я. – Следствие будет возбуждено так или иначе. Но самое главное – каждый из здесь присутствующих будет замаран до самой макушки. Вашему бизнесу конец.

– Если вмешается президент или кто-нибудь из его ближнего окружения, наш министр например… – задумчиво проговорил милицейский полковник. – Пожалуй, бизнесу конец!

– Да, это так, – Кравцов кивнул стриженной, со следами ссадин и кровоподтеков головой. – Но давайте отметим одно главное обстоятельство. На ком сходятся все нити, за которые, судя по нашим показаниям, может ухватиться следствие?

На какое-то время воцарилась тишина, с ответом никто не торопился.

– На Николае Борисовиче Леонтьеве, – сам же ответил на собственный вопрос Кравцов. – Господ Глушковых я упоминал лишь вскользь, остальные и вовсе ничего про них не говорили. Следствию сложно будет что-то доказать в отношении Филиппа Семеновича и Дмитрия. Так, Леонид Наумович? – обратился Кравцов к адвокату Шпеллеру.

– Конечно, – кивнул кучерявой головой тот. – Тем более, что вы, господин Кравцов, от своих показаний откажетесь.

Адвокат и в самом деле оказался картаво-шепелявым.

– И получится, что генерал Леонтьев в одиночку создал военно-мафиозную структуру. Нет, с господами Глушковыми он дружил, но не более того. Даже помочь им хотел в их «шоколадном бизнесе». Но по собственной, исключительно по собственной инициативе, – торжествующим тоном закончил Кравцов.

– Лихо, капитан, – зло сверкнул глазами Леонтьев. – Филипп! – повернулся он к Глушкову-старшему. – Значит, ты хочешь, чтобы я все взял на себя?!

– Ты самое «слабое звено», Леонтьев, – голосом телеведущей Маши Киселевой ответил Филипп Семенович. – Что же теперь поделаешь?

– И что же дальше? – лицо генерала при этом вопросе стало багровым.

– Тебя «съедает» следствие, на том и успокаивается. А мы ненавязчиво надавливаем на родственников тех десантников, которые остались в Африке. Думаю, они разумные люди и предпочтут вернуться. Полковник же Никаноров останется в Африке до лучших времен.

– Значит, я должен немедленно бежать в прокуратуру и каяться?!

Голос генерала стал затравленным, срывающимся.

– Увы, – ответил за всех Кравцов.

Затем он убрал пистолет-пулемет, подошел к муровскому полковнику. Взял у него из рук замотанный в ткань пистолет Стечкина, принадлежавший мне…

Я слишком поздно сообразил, что сейчас произойдет. Но даже если бы и сообразил раньше… По бокам у меня выросли пришедшие в себя кравцовские ребята. И в следующую секунду прогремел выстрел. Генерал Леонтьев с булькающим хриплым криком схватился за грудь и рухнул на пол. Кравцов же завернул моего «стечкина» обратно в ткань и как ни в чем не бывало вернул полковнику милиции.

Только сейчас я заметил, что на руках у Кравцова были тоненькие, телесного цвета перчатки.

Глава 4

– Я вас сдал, но я же и выручил, – проговорил Кравцов, повернувшись к Филиппу Семеновичу. – Мог бы, между прочим, и не возвращаться. Только что бы тогда было?

Филиппу Семеновичу явно не нравился такой тон, но он ничего не ответил. В самом деле, не вернись Кравцов из джунглей, проблем было бы куда больше.

– Что молчите, Филипп Семенович? – продолжил в том же духе Кравцов. – Генерал умер, но… Да здравствует генерал! Вам ведь необходим свой человек в военной разведке? Причем, в высоком чине?

Во как повернулось! Кравцов подметки на ходу рвет. Как сказано было в какой-то книге: «Мысленно я ему аплодировал!» Почему мысленно?! Надо же что-то делать?! Сейчас мне ничего другого не оставалось, как пару раз хлопнуть в ладоши, большего не позволили тут же повисшие на мне кравцовские мордовороты.

– Сделать тебя генералом? – с иронией произнес Глушков-старший.

– А кого же вы поставите на его место? – кивнул в сторону безжизненного Леонтьева Кравцов.

– Малость подождать надо, – с укоризной покачал головой милицейский полковник.

– За полтора года управитесь? – уточнил Кравцов.

Филипп Семенович переглянулся с сыном. Тот лишь пожал плечами. Дескать, папа, молодым везде у нас дорога. Да и на место Леонтьева все равно кто-то нужен.

– Вот что, Кравцов, – проговорил Глушков– старший привычным тоном председателя. – Если все закончится успешно, мы вернемся к этому разговору. Леонид Наумович, – обратился он к адвокату Шпеллеру, – что у нас происходит дальше?

– Дальше? То, что и планировали. Подполковник Вечер ворвался в загородный дом генерала Леонтьева, выпил лишнего и устроил дебош. Сперва подрался с охранниками, не забудьте, кстати говоря, зафиксировать побои в медпункте, – кивнул Шпеллер державшим меня бугаям. – А потом застрелил генерала из собственного табельного пистолета системы Стечкина.

– Этот «стечкин» за ним официально числится, – кивнул Кравцов. – Это подтвердит оружейная документация разведупра ВДВ. Не говоря уже об отпечатках пальцев.

– За-ме-ча-тель-но! – с расстановкой прошепелявил Леонид Наумович и тут же обратил на меня взор своих близко посаженных подслеповатых глазок. – Вам, господин Вечер, могу предоставить свои адвокатские услуги.

– Благодарю, – произнес в ответ я. – Я уже арестован?

Глушков-старший переглянулся со Шпеллером, затем с муровским полковником.

– Если человека нельзя купить, то его можно продать, – проговорил Филипп Семенович. – Слышал такую народную мудрость?

– Да пошел ты со своими мудростями, – не сдержавшись, произнес в ответ я.

– Напрасно грубишь, – покачал головой Глушков-старший. – Ты вот собирался дать нам шанс, но и мы, в свою очередь, люди не кровожадные. Ты нам, по большому счету, не нужен. Отпустите его, – кивнул Филипп Семенович охранникам.

Те тут же выполнили команду.

– Теперь ты свободен, – сообщил Глушков– старший.

– Искать тебя начнем через сутки, – внес уточнение милицейский полковник. – Тогда уж кто не спрятался, мы не виноваты.

– Видишь, Вечер, не все люди мерзавцы, – улыбнулся мне Кравцов. – Я бы, на их месте, тебя завалил… Ну да ладно уж, живи.

Оказавшись на улице, я попытался еще раз проанализировать только что произошедшие события. Лихо, ох лихо сработал упырюга Кравцов. Мои аплодисменты были не напрасны, все-таки родное Рязанское воздушно-десантное умеет готовить настоящих профи… Плохо лишь, что Кравцов оказался таким мерзавцем… Самое смешное, что меня действительно отпустили. Совсем. Но почему и для чего? Мы, например, готовы были дать Леонтьеву и Глушковым шанс скрыться, чтобы они развязали языки и утопили друг дружку. Самое интересное, что в итоге почти так и получилось. Утопили, точнее, застрелили. К сожалению, лишь одного мерзавца. На душе у меня между тем становилось все тревожнее и тревожнее. Не могли, ох не могли такие мерзавцы так вот запросто даровать мне жизнь. Легче всего было бы пристрелить меня у тела «убиенного мной генерала». Получается – не легче…