Предчувствие беды

Внутренний дворик. Когда то тут сад был - теперь все вырублено к чертовой матери. В Афганистане на большей части территории леса нет, а топиться надо - поэтому дрова на вес золота, продают по весу, вязанками. Сейчас - голяк, только земля, и мусор какой-то. Вот так летуны живут.

И черт меня дернул не "в парадное дербанить", а войти в обход зачем то...

А сзади, за домом - картина та же самая, только дрова в пресловутых вязанках, и что-то типа шезлонга. А в шезлонге, дамочка не слишком то одетая...И молодая...

Интересно, это в какой-такой капстране она моду уловила - без верха загорать.

Когда я вспомнил, зачем же я все-таки пришел - решил как джентльмен, дать знать о свеем скромном присутствии. Скромно так откашлялся, и дама мгновенно схватила шерстяное одеяло и набросила на себя.

– Юрий Николаевич здесь проживает?
– спросил я с ходу, дабы предупредить вполне понятный взрыв женского негодования - Боровцов Юрий Николаевич?

Вот черт, иногда ведь бывает и так что экипажи подменяют друг друга. Если сегодня не смена Боровцова - смеха то будет.

Хотя по любому сегодня не зря съездил. Не зря...

– Юрий Николаевич - дама казалась чуть смущенной, но с негодованием на меня бросаться кажется не собиралась. Юрий Николаевич на базар недавно уехал, что то там купить. Извините, вы не могли бы...

– О, конечно...

Я отвернулся как и подобает воспитанному джентльмену. Или советскому гражданину, что совсем не одно и то же.

– Можете поворачиваться

За то время, пока я любовался дувалом, дама успела экипироваться в верхнюю часть купальника, причем явно не советского производства. Но это и понятно - кто в загранку летают, советское ни за что не будут носить. Видная невеста - и не только потому что в загранку** летает.

– Э...

– Юрий Николаевич скоро будет. Он быстро, мы сегодня вылетаем.

Странно - но я почему то обрадовался

– Меня Наташа зовут...

Прострелило - сразу. Так прострелило, что...

– Что с вами?

Пелена плыла перед глазами. От оно как, оказывается - то что ты годами загонял в самые темные углы своего сознания, то что приходило к тебе по ночам и наконец то перестало приходить - все это будет с тобой навсегда.

– Да нет. Ничего. Все нормально.

– Точно все нормально?
– девушка встала с шезлонга - вы даже побелели. Давайте в дом, там Юрия Николаевич подождете.

В дом так в дом...

В доме было как и в любом доме, где нет постоянных жильцов, а есть только временные. Любой более-менее опытный человек быстро отличает постоянное жилище от временного. В любом постоянно жилище все как то... обстоятельно, весомо. Каждая вещь на своем месте. А тут... большие сумки у входа, какие-то топчаны, примитивная мебель, плитка, сделанный из зеленых досок (от снарядных ящиков, тут их полно) стол...

– Давайте. Вот сюда присядьте.

Топчан был неудобным, но мягким. По крайней мере риска упасть не было.

– Чаю хотите?
– девушка накинула на себя что-то типа шали, чтобы выглядеть хоть немного боле прилично.

– Наташенька, из ваших рук я выпью даже яда...

Девушка фыркнула и куда-то убежала...

Наташа...

А ведь не отпустит. Никогда не отпустит. Я хоть неверующий, но есть одно хорошее выражение - крест. У каждого он свой. И каждый обречен нести его до конца своих дней. До конца - если крест тяжел, конец можно приблизить. Своей рукой.

А вот это - мой. И он будет со мной всегда. Не знаю, что тут больше, любви или жалости, или самобичевания... Да какая разница?! Крест от этого легче не станет...

– А вот и я... Здесь совершено очаровательный чай, в Союзе такого нигде не купишь. Даже индийский не такой как здесь...

Наташа успела не только приготовить чай, но и более-менее одеться.

– Берите, берите, не стесняйтесь...

Коричневая жидкость в чашке, немного надтреснутой курилась парком, обжигала рот, вязала язык. Чай был и впрямь хорош - почти чифир, какой пьют уголовники. Черный и горький, бещз малейших признаков сахара. Такой чай хорошо бодрит...

– Вы мне так ничего про себя и не рассказали...
– Наташа с любопытством глядела на меня - вы новенький? Я вообще то кое-кого тут знаю, из колонии, но вас вижу впервые...

– И кого же вы знаете...
– спросил я

– Да так...

Понятно. Летайте самолетами Аэрофлота, и контрабанду возите то же ими. Летают каждый день, на каждого члена экипажа - то ли по двадцать то ли по тридцать килограммов багажа. Ох как много всего провезти можно. А в Москве это за пять-десять цен пойдет. Перекупщики конечно намного дешевле возьмут, но и деньги - сразу. Отработанная схема...

– Вы москвич?

– Ленинградец - автоматически ответил я. Город я знал поскольку там учился, а представляться москвичом было опасно. Очень опасно. Город-герой Москва намного меньше по размерам, чем это кажется на первый взгляд.

– Странно. А мне почему то показалось что вы москвич

– Почему же? Как можно с первого взгляда отличить москвича от ленинградца?

– А вот так!

– Как же? Поделитесь...

– Ну... москвичи никогда не упускают момента. Ленинградцы более деликатные...

Мы рассмеялись - в унисон

– И кто же вам больше нравится? Москвичи или ленинградцы?

– Зависит от обстоятельств. Вы в посольстве работаете?

– Почти. Аппарат ГВС.

– ГВС?

– Главного военного советника. Знаете, откуда взялся этот стол, на котором сейчас стоит чайник?

– Нет

– Этот стол сколочен из досок, которые до этого были снарядными ящиками. Мы это все поставляем афганцам, а афганцы пускают в дело. И снаряды, и, как видно, ящики.

– Да... как интересно... А откуда вы Юрия Николаевича знаете?

– Сменщик отрекомендовал Тот человек, которого я заменил - он и познакомил. С пилотами Аэрофлота нужно дружить. И со стюардессами - тем более...

Наташа улыбнулась

– А вы давно летаете на загранку?

Она посмотрела на часы

– Уже второй день...

Вот те на...

– Так это...

– Мой первый рейс. И я очень волнуюсь...

Черт... А я тут ... с контрабандой.

– И как вам Афганистан?

Наташа задумалась

– Если правду скажу - не засмеетесь?