Предчувствие беды
Шрифт:
– Конечно нет.
– Когда я была маленькой... моя бабушка рассказывала мне про войну. Мне это казалось жутко романтичным... Кажется здесь то же самое.
– Про какую войну? Великую Отечественную?
– Да нет же. Про гражданскую.
Я удивился
– Ваша бабушка воевала в гражданскую?
– Да... Она и с дедушкой там познакомилась. Дедушка, кстати, одно время охранял Ленина.
– Интересно...
– Только он потом ни о чем не рассказывал. Сядет - и молчит, клещами слова не вытянешь. А бабушка мало что знала. Она медсестрой в полевом лазарете работала...
Афган,
– А где у вас все? В доме никого...
– На базаре. Они с утра где-то машину раздобыли и уехали на базар. Сегодня улетаем, надо поспеть.
– А вы почему не поехали?
– А у меня денег нет.
– Как так?
– А вот так. Я уже была на базаре вчера, купила кое-то и все деньги истратила. А у Миши, у всех денег не знаю сколько, они и вчера покупали - вон мешки у стены стоят. И сегодня еще поехали...
Эх, Наташа... Как ты только на такое место то попала ... блатное. На такие места пробиваются... семи местами как говорится. А ты с виду - не похожа на такую, которая всеми местами пробиваться будет.
На улице загомонили, послышались шаги. Напрягся, как бы невзначай опустил руку к карману, в котором, вопреки всяким инструкциям хранился ПМ, снятый с предохранителя и с патроном в патроннике. Этому научил отец - они в СМЕРШ по-другому оружие и не носили.
– Кажется, приехали...
В дом ввалились трое мужиков, шумные, веселые, загорелые, нагруженные какими-то тюками и баулами...
– О, Наташка... Только мы отлучились, а она уже с мужиком!
– весело сказал кто-то
Я поднялся с места, выделил взглядом самого старшего из вошедших.
– Юрий Николаевич...
Тот кивнул
– Да, сейчас. Сейчас...
Сбросив с плеча одну сумку, он вышел и дома за другой. Какие тут к чертям тридцать килограммов, тут за сотню...
– Пойдемте.
Вышли за дом, туда же, где я познакомился с Наташей
– Я от ...
– Владимира Владимировича. Я понял. Принесли?
– Да
– Давайте...
Я протянул несколько листов бумаги, запечатанные в обычный конверт, летчик небрежно сунул конверт в карман
– Следующий раз я буду через две недели. Приходите, если будет ответ - отдам.
Долго. Недопустимо долго. За две недели в Афганистане может произойти все что угодно. Интересно - хоть кто-то в Москве это понимает?
Ровесником пилот Владимиру Владимировичу не был. Интересно, почему он у него на связи? Может как и я - сын старого друга? Сыновья часто идут по стопам отцов, вступая в конечном итоге в бой вместо них.
– И еще...
– я остановил уже собравшегося уходит Юрия Николаевича
– Да?
Я вытащил из кармана толстую пачку денег, фиолетовых двадцатипятирублевок, самых ходовых купюр тогда из крупных, пятидесятки и сотки ходили меньше и были под подозрением, и еще мелких чеков Внешпосылторга
– Из Москвы привезите что-нибудь. Хорошо? Иначе будет непонятно, зачем я сюда хожу.
Пилот улыбнулся
– Понимаю. Что привезти?
– Да так... Сами понимаете, кипятильники там... Только не съестное.
–
Хорошо.Выходя, я вдруг понял, что с Наташей я так и не попрощался...
* прим автора - один из вариантов групповой слежки. Сыщик 1 следит за объектом, сыщик 2 следит за сыщиком 1, сыщик 3 следит за сыщиком 2. Прошло какое-то время - роли меняются, теперь сыщик 2 следит за объектом, сыщик 3 следит за сыщиком 2 а сыщик 1 следит за сыщиком 3. Поскольку тот, кто непосредственно следит за объектом постоянно меняется, расшифровать наблюдение бывает очень сложно.
** невеста и в самом деле видная. Кто в СССР имел возможность постоянно бывать за границей - обычно имели доход в три-пять раз больше зарплаты. Откуда и пошло - чтобы тебе жить на одну зарплату. Такое советское проклятье.
Кабул. Аэропорт
30 августа 1979 года
Кортеж машин, возглавляемый старым Зил-131, битком набитым сорбозами - такой же автомобиль замыкал кортеж - продвигался к аэропорту по шумным, забитым транспортом улицам Кабула. Ехавшая впереди машина Царандоя - старая милицейская Волга Газ-21, переданная в качестве помощи безвозмездно, едва успевала перекрывать дорогу.
В третьей, если считать с начала кортежа, автомашине, в старой черной советской Чайке на кожаных, немилосердно палящих в жару сидениях сидел человек. У него в автопарке, оставшемся еще от Дауда были достойные машины, в том числе старый Мерседес-600-пульман, но он предпочитал менее удобную Чайку, потому что главе социалистического государства не пригоже ездить на Мерседесе. Если и все остальные было бы так же просто...
В машине сидел глава государства, глава победившей партии. Сидел человек, который в свое время клялся старому и мудрому Ульяновскому в том, что построит в Афганистане социализм за несколько лет. С тех пор прошло совсем немного времени - но те клятвы теперь вызывали у этого человека горькую усмешку.
Построили... Непонятно только что.
Вчера к нему домой пришел Ватанджар. Сержант Ватанджар, который еще в семьдесят третьем помог взойти на престол принцу Дауду - а теперь один из тех немногих сторонников, которые у него еще оставались. Один из таракистов.
Таракисты... Ну не глупость ли.
Таракисты и аминисты. Партия, едва сплотившаяся на почве разгрома парчамистов, фракции предателей, задумавших государственный переворот, раскололась вновь. Теперь уже на тех, кто послушен воле генерального секретаря партии и на тех, кто послушен воле его заместителя. Партии снова не было, расколотая партия - это не партия.
Интересно, а если убрать Амина - как расколется партия тогда? Кто сделает новую ставку? Маздурьяр? Ватанджар? Сарвари?
Насколько можно верить самой четверке?
Насколько можно было верить самой четверке - вот вопрос, который теперь волновал Тараки? После того, как Амин уйдет со сцены, он останется наедине с ними, с четырьмя. У них будет все - оборона, царандой, безопасность. Сейчас страх перед Амином объединяет их. А что будет, когда Амина не станет?