Преддверие Ада

Лопата вновь и вновь вскапывала землю за домом. Мне было тяжело копать. Не потому что физически трудно, а потому что на душе было необычайно погано. Вот, Видик, и твой дом родной навеки вечные. "Это не Рио-де-Жанейро" - как говаривал Остап Бендер. Видик мечтал оказаться в Рио-де-Жанейро, но там ему уже оказаться не суждено. Остается надеяться лишь на то, что там, где он сейчас есть, ему будет намного лучше.

Могила была готова. Крест, хоть и деревянный, был возведен. По сталкерской традиции на крест я повесил респиратор Видика. Он бы и сам хотел этого. Надо выполнить хотя бы одно желание друга, пусть и посмертно.

Медик тяжело вздохнул и ушел в дом. Я же остался стоять над могилой сталкера, опершись на лопату. Картина наверняка была ужасающая - человек, запачканный кровью с ног до головы, с лопатой стоит над свежей могилой. Как оказалось, зловещего в такой картине ничего не было.

–  Вот видишь, Сережа, до чего ты докатился, - послышался печальный женский голос.
– И ради этого ты меня бросил?

Я медленно перевел свой тяжелый взгляд на девушку, стоявшую неподалеку. Она была так хороша. Так красива. Ее короткие темные волосы развевались на тихом ветру, а зеленые глаза печально смотрели на меня. Это была Катя. Та самая Катя, что мы с Альпинистом некогда не могли поделить между собой в той жизни, что осталась далеко за Периметром. Я ничего ей не ответил. Нечего было говорить.

–  Я искала тебя долго, но все же мне удалось это сделать, - продолжила Катя.
– Я жду тебя тут уже битые два часа. Слухи о том, что сейчас ты не в Зоне быстро расходятся. Филин очень болтлив. Не повезло тебе с соседом. Он тут неподалеку живет.

Я стоял и молчал. До сих пор слов подходящих найти мне не удавалось, да и не требовалось. Этот голос можно было слушать вечно, в эти глаза можно было смотреть всегда. Я до сих пор любил эту девушку, но не мог быть с ней вместе. Альпинист может и простит мне это, но я сам себе не прощу.

–  Пойдем, Сережа, - продолжила Катя.
– Я люблю тебя. Мы с тобой вместе уйдем отсюда и заживем счастливо.

–  Не заживем, - мрачно ответил я.

–  Но почему?
– со слезами на глазах спросила Катя.

–  Потому что Леша жив. Я не хочу чувствовать себя подлецом.

–  При чем тут Леша? Я тебя люблю, а не его! Ты такой эгоист! Думаешь лишь о себе! А меня ты спросил? А? Меня спросил? Обо мне подумал?

–  А ты?
– спокойно ответил я.
– Зачем давишь на жалость? Разве сейчас ты думаешь не только о себе? Тебе плевать на то, что буду чувствовать я. Ты делаешь так, как все женщины.

–  Да, я думаю о себе. Но ты…

–  Что я? Ты понимаешь, что это пустой разговор.

Катя зарыдала. Мне было больно смотреть на нее, но я не мог и не хотел ничего исправить. Дело было не только в Альпинисте. Дело было во мне. В моем недавнем прошлом. Что я мог предложить этой девушке? Свою кровавую любовь? Я уже не тот человек, с которым можно было жить счастливо. По крайней мере, пока. Возможно, в будущем, если уже не будет слишком поздно, я приду к ней. Но это будет не сейчас.

–  Ты вообще любишь меня?
– сквозь слезы проронила слова Катя.

–  Нет, - солгал я дрожащим голосом.

–  Ты сейчас говоришь правду или обманываешь?

Я не ответил.

–  Если обманываешь, позвони мне как-нибудь, ладно?

И она ушла. Ушла, лишь единожды обернувшись и приласкав меня на прощание прекрасным, но печальным взглядом. А я за ней не пошел. Не окликнул. Не обнял. Не просил прощения. Не поцеловал. А этого сейчас хотелось больше всего на свете. Я такой урод… Подлец… И просто дурак…

Я надеялся, что вскоре я уйду из Зоны, и мы заживем вместе. Но что-то держало меня сейчас. Я снова придумывал для себя оправдания, чтобы не сойти с ума окончательно, но держал меня не Альпинист и не мое прошлое. Я не мог всего объяснить. Просто в голове щелкнул выключатель, и я стал лгать Кате и себе. Эта мысль сводила меня с ума. Но я ничего поделать не мог… или не хотел.

–  Это была твоя девушка из… той жизни?
– тихо спросил Медик, который тихонько подкрался сзади.

–  Можно и так сказать, - тяжело вздохнул я.

–  Да ты, я вижу, дурная голова, раз такое сокровище оставил там, - укоряющее заявил Медик.

–  Да что там голова?
– печально сказал я.
– Так. Декоративное приложение к заднице.

–  Если ты пойдешь к ней, я не буду против, - сказал Медик и похлопал меня по плечу.
– Это твоя жизнь. Я без тебя все сделаю.

–  Я к ней не пойду, - с горечью произнес я.
– Знаешь, я… Что сделаешь?

–  Пойдем ко мне домой, - сказал Медик, немного отходя в сторону.
– Нам надо поговорить.

Свежий воздух наполним мою грудь. Казалось, это был самый лучший воздух в мире. Быстро отведя взгляд от могилы Видика, я пытался отогнать все печальные мысли. Но у меня ничего не вышло.

Чашка кофе - пожалуй, лучшее, что со мной происходило в последнее время. А у Медика кофе был просто замечательный. Этот сталкер был просто коллекционером. Одна из стен в его доме была полностью занята полками с различными сортами этого коричневого золота. Я пил сейчас кубинский кофе, а Медик, сидя напротив меня, наслаждался Бразилией. Спиртного, которого сейчас очень хотелось, в доме не оказалось, что для сталкера был просто нонсенс.

–  Я рад тебя видеть, - сказал Медик, отхлебнув горячего кофе.
– Подлатали тебя за два-то месяца?

–  Подлатали, - на автомате ответил я, нежно внемля аромату кофе.

Вещи мои у Медика, как оказалось, лежали тут все эти два месяца, что я был в отключке (может кома?). Но "СЕВУ" забрали ученые назад, поэтому Медик отрыл запыленный комбинезон сталкера. Он оказался мне просто в пору, что было удивительно - у Медика, как правило, были только огромные размеры, что до моего невысокого роста было бы равносильно балахону. "Кольт" мой трофейный снова вернулся в кобуру.

–  Ты говорил, что поговорить нам надо, - напомнил я Медику о недавних его словах.

–  Надо, - кивнул сталкер.
– Скажи-ка мне, Подводник, откуда у тебя такие аппараты?

–  Какие?
– непонимающе спросил я.

–  Знаешь, когда мы с Видиком нашли тебя истекающим кровью, рядом с тобой лежал черный мешок. Небольшой такой. А в нем еще такие наушники.

–  Да, - кивнул я.
– Мешок такой был, но я в него заглянуть-то не успел. Значит лишь наушники?

–  Не лишь наушники, - многозначительно произнес Медик.
– Это "Д.У.Р.А", возможно четвертого поколения. Таких даже у ученых наших нет. Да и вообще, я не видел и не слышал о подобных прототипах.

–  Что, такие крутые?
– удивился я.

–  Не то слово, - под впечатлением сказал Медик.
– Не буду таить. Я провел один очень жестокий, но действенный метод проверки. Это ведь могло быть что угодно. Признаться, таких методов я не использовал никогда. Мы с Видиком подрядили десять отмычек (прототипов был тоже десять) пройти под действие Радара в рыжем лесу. Каково же было наше удивление, когда почти все вернулись! Так что платить пришлось им всем.

–  Как это: почти все?

–  Представь себе: эти идиоты решили песни погорланить, так двоих "монолит" порешил. Да они же там четыре часа пробыли, Подводник!