Предел возможного

– Правда, - добавил Ярпен.
– Потому, говорю вам, с энтим сапожником должно случиться что-нибудь, пока он, трахнутый, в легенду не попал.

– Должно случиться, стало быть, случится, - убежденно сказал Нищука.
– Это на мне.

– А Лютик, - подхватил краснолюд, - задницу ему в балладе обработает, на смех подымет. Чтоб осрамить во веки веков.

– Об одном вы забыли, - сказал Геральт.
– Есть тут один, кто может вам все попутать. Который ни на какие дележки и договора не пойдет. Я об Эйке из Денесле. С ним вы говорили?

– О чем?
– проскрипел Богольт, поправляя палкой поленья в костре.

– С Эйком, Геральт, не поговоришь. Его дела не интересуют.

– Подъезжая к вашему лагерю, - сказал Три Галки, - мы встретили его. Он в полном вооружении стоял коленями на камнях и не отрывал глаз от неба.

– Он завсегда так, - сказал Живодер.
– Размышляет или молится. Говорит, так надо, потому как боги наказали ему людей от худа оберегать.

– У нас в Кринфриде, - буркнул Богольт, - таких в телятнике держат на цепи и дают куски угля, тогда они на стенах разные разности малюют. Но довольно о ближних сплетничать, поговорим об интересе.

В крут света беззвучно ступила закутанная в шелковый плащ невысокая молодая женщина с черными волосами, покрытыми золотой сеточкой.

– Чем это тут так несет?
– спросил Ярпен Зигрин, прикидываясь, будто ее не видит.
– Не серой ли?

– Нет.
– Богольт демонстративно потянул носом, глядя в сторону.
– Мускус или что-то вроде.

– Нет, пожалуй, это...
– поморщился краснолюд.
– Ах! Так это ж благородная госпожа Йеннифэр! Здрасьте, здрасьте!

Чародейка медленно обвела взглядом собравшихся, на мгновение задержала блестящие глаза на ведьмаке. Геральт еле заметно улыбнулся.

– Позвольте присесть?

– Что за вопрос, благодетельница вы наша, - сказал Богольт и икнул.
– Присядьте вот тут, на седле. Сдвинь зад, Кеннет, и подай благородной колдунье седло.

– Вы тут о делах, я слышу.
– Йеннифэр уселась, вытянув стройные ноги в черных чулках.
– Без меня?

– Нс смели, - сказал Ярпен Зигрин, - беспокоить столь важную особу.

– Ты, Ярпен, - прищурилась Йеннифэр, повернувшись к краснолюду, - лучше б помолчал. С первого дня ты делаешь вид, будто меня вообще не существует, так уж и продолжай в том же духе, не утруждай себя.

– Да что вы, госпожа!
– Ярпен показал в улыбке неровные зубы.
– Как можно! Да пусть меня клещи лесные покусают, ежели я не трактирую, нет, не тракую вас лучше, чем нежели воздух. Воздух, к примеру, мне случается испортить, а касательно вас я б себе этого ни в коем разе не позволил.

Бородатые "ребяты" зашлись хохотом, но тут же замолкли, увидев синее мерцание, вдруг охватившее чародейку.

– Еще одно слово - и от тебя останется лишь испорченный воздух, - сказала Йеннифэр, и в ее голосе прозвучал металл.
– И грязное пятно на траве.

– И верно, - кашлянул Богольт, разряжая обстановку. Помолчи, Зигрин. Послушаем лучше, что нам скажет госпожа Йеннифэр. Она только что заметила, будто мы тут болтаем о делах без нее. Отседова вывод, что у нее есть какое-то предложение. Послушаем. Только б не предложила собственными чарами уделать дракона.

– А что?
– подняла голову Йеннифэр.
– Думаешь, невозможно, Богольт?

– Может, и возможно. Но нам не окупится, потому как вы тогда потребуете половину драконьего богатства.

– Как минимум, - холодно сказала чародейка.

– Ну вот, сами видите, нас это ну никак не устраивает. Мы, милсдарыня чародейка, бедные солдаты - если добыча пройдет мимо нашего носа, то голодать нам как пить дать. Мы щавелем и лебедой пробиваемся...

– Разве что в праздник сурок какой аль суслик попадется, грустно вставил Ярпен Зигрин.

– ...водой колодезной запиваем.
– Богольт отхлебнул из бутыли и слегка встряхнул ее.
– У нас, госпожа Йеннифэр, нету другого выхода, как только получить свою долю или зимой под забором коченеть. А постоялый двор денег стоит.

– И пиво, - добавил Нищука.

– И девки распутные, - размечтался Живодер.

– Потому, - Богольт взглянул на небо, - мы сами, без чар и вашей помощи дракона уделаем.

– Ты уверен? Запомни, существует предел возможного, Богольт.

– Может, он и существует, только я ни разу не встречал. Нет, госпожа, повторяю, мы сами дракона прикончим, без всяких там чар.

– Тем более, - добавил Ярпен Зигрин, - что у чар тожить наверняка есть свои пределы возможного, которые, в противу наших, нам неведомы.

– Ты сам придумал, - медленно спросила Йеннифэр, - или тебе подсказали? Уж не присутствие ли ведьмака в вашем глубокоуважаемом обществе позволяет вам так задираться?

– Не-а, - сказал Богольт, глядя на Геральта, который, казалось, дремал, лениво растянувшись на попоне и положив голову на седло.
– Ведьмак тут ни при чем. Послушайте, благородная Йеннифэр. Мы сделали королю предложение, он отмолчался. Ну ничего, мы народ терпеливый, до утра погодим. Ежели король предложение примет, едем дальше разом, нет - мы возвращаемся.

– Мы тоже, - буркнул краснолюд.

– Никакой торговли не будет, - продолжал Богольт, - так сказать, на нет и суда нет. Передайте наши слова Недамиру, милсдарыня Йеннифэр. А вам скажу, предложение выгодно и вам, и Доррегараю, ежели вы с ним столкуетесь. Нам, учтите, драконий труп до фени, токмо хвост возьмем. Остальное ваше будет, бери, выбирай! Не пожалеем для вас ни зубов, ни мозга, ничего, что вам потребно для колдовства.

– Конечно, - добавил, хихикая, Зигрин, - падаль будет ваша, чародейская. Никто не отберет. Разве что другие трупоеды.

Йеннифэр встала, закинула плащ на плечо.

– Недамир не намерен ждать утра, - сказала ока резко.
– Он уже сейчас согласен на ваши условия. Наперекор, чтоб вы знали, моим и Доррегараевым советам.

– Недамир, - медленно процедил Богольт, - проявляет мудрость, удивительную для столь недозрелого короля. Потому как по мне, госпожа Йеннифэр, мудрость - это, в частности, умение пропускать мимо ушей глупые или неискренние советы.

Ярпен Зигрин хмыкнул в бороду.

– Запоете иначе, - чародейка уперлась руками в бока, когда завтра дракон вас исхлещет, изрешетит и раздолбает ваши кости. Станете мне туфли лизать и скулить, моля о помощи. Как всегда. Я достаточно хорошо знаю вас и вообще таких, как вы. До тошноты.