Предельная глубина

Пораженный внезапной догадкой, Игорь вскочил с кушетки.

– Мы должны срочно возвращаться! На базе остались люди! Им всем грозит опасность, а они даже не подозревают об этом!

Шелест колебался всего секунду.

– Едем. Но сначала я позвоню в часть.

2

– Это не зараза, – сказал Татаринов, выслушав рассказ Игоря о кровавой драме в окружном госпитале. – Не инфекция в том смысле, как ее понимают.

Они стояли возле общежития офицеров-инструкторов и смотрели, как солдаты из роты обеспечения вместе со своими офицерами и матросами с водолазного бота натягивают вдоль берега канат с привязанными к нему красными флажками. Их работу контролировали Добровольский и Щербак, но распоряжался всем Шелест. Именно он решил таким образом обозначить опасную прибрежную территорию, чтобы избежать дальнейших нападений подводного монстра. Возвратившись в часть из Читы, Шелест развил кипучую деятельность: сначала не менее часа разговаривал по ВЧ с Москвой, после чего вызвал к себе Захарова, Щербака и Добровольского. Очевидно, тогда у него и родилась идея отгородить прибрежную территорию, а на всем протяжении военного городка выставить вдоль берега оцепление с целью круглосуточного наблюдения за озером – Захаров сейчас как раз составлял списки наблюдателей и график несения службы. Игорь сомневался, что эта идея сработает, так как ни он, ни кто-либо другой не представляли себе возможности монстра. Но собственной идеи, как обезопасить проживающих в военном городке людей, у него не было. Сам Игорь, как только узнал о трагической гибели Марины, сразу бросился на поиски Зои. Он нашел девушку в ее комнате. Татаринов только что сделал ей успокаивающий укол, и она уснула. Зоя лежала на кровати, поджав к груди колени и плотно обхватив себя руками. Ее веки то и дело подрагивали. Если бы она не спала в одежде, Игорь решил бы, что ее знобит. Он все-таки снял одеяло с соседней кровати, на которой еще прошлой ночью спала Марина, и накрыл им Зою. Он бы с удовольствием остался с ней и подождал, когда она проснется. Но рядом уже сидел профессор Петровский, поэтому, уступив настойчивости военврача, Игорь позволил вывести себя из комнаты…

– Не инфекция? – повторил он вслед за Татариновым. – Но ты уверен, что с Зоей все в порядке?

Татаринов последний раз затянулся сигаретой и бросил окурок в стоящее возле входа железное ведро с песком.

– Ты боишься, не случится ли с нею то же, что с Коротковым?

Он как будто читал его мысли. Именно этого Игорь больше всего боялся. Воображение живо нарисовало перекошенный в оскале рот, горящие жаждой убийства глаза и стекающую по губам и подбородку кровь. Если Зоя превратится в такое чудовище, он этого не переживет.

– Успокойся. Она просто смертельно напугана, – вернул его к действительности голос военврача. – С симптомами Короткова ничего общего. Она избежала разрушения сознания.

Игорь вздрогнул.

– Как ты сказал: разрушения сознания?

– Мой термин, – пояснил Татаринов. – По аналогии с промывкой мозгов. Слышал про промывку мозгов?

Игорь неуверенно кивнул. Этот штамп часто использовали досужие журналисты и агитаторы на политзанятиях, когда начинали клеймить западную пропаганду. Но Татаринов явно имел в виду что-то другое.

– Так вот, физиологи еще в начале века установили, что, воздействуя электрическими импульсами на отдельные участки головного мозга, можно добиться определенной реакции организма, – начал он. – Например, раздражая электродами мозг лягушки, можно заставить ее дрыгать лапками, прекращать и восстанавливать сердцебиение. На людях такие опыты, слава богу, не проводились. Хотя с начала 50-х и до середины 60-х годов в научных медицинских центрах США, в частности, Национальном институте психиатрии, велись исследования по поиску средств контроля над человеческим сознанием. Правда, основной упор делался на психотропные средства: ЛСД, амфетамин и другие наркотики-галлюциногены, а в качестве подопытных использовались наркоманы, проходившие лечение от наркотической зависимости, и добровольцы, которые пребывали в полной уверенности, что испытывают новые лекарства. В результате массового применения психотропных средств часть испытуемых попросту погибла, еще сколько-то сошли с ума, и исследования пришлось свернуть. Позднее сведения о них все-таки просочились в прессу и даже стали объектом разбирательства сенатской комиссии. К чему я это говорю?.. А к тому, что человеческое сознание – довольно хрупкая вещь, которую вполне можно разрушить. Понимаешь, о чем я?

Игорь покачал головой:

– Признаться, не очень.

– Электрический импульс, или, вернее, разряд, который убил Терещенко с Макаровым и который ты принял за световую вспышку, разрушил сознание Короткова, пробудив в нем животные инстинкты. И самый древний из них – инстинкт убийства! Ведь, нравится тебе это или нет, генетически мы, люди, происходим из породы убийц. Правда, с помощью разума мы научились контролировать свои инстинкты. Но те процессы, которые начались в мозгу Короткова после поразившего его электрического разряда, постепенно стерли его разум, превратив несчастного в звероподобного, нет, человекоподобного хищника. Так что ты прав, утверждая, что существо, напавшее на тебя в читинском госпитале, не было человеком. Это был хищный зверь, лишь внешне сохранивший человеческий облик.

Игорь снова увидел перед собой тянущуюся к горлу оскаленную пасть и горящие глаза монстра. В них не было никаких человеческих эмоций: злости, ненависти, страха – ничего! Только голод и жажда крови. И все-таки что-то мешало ему принять теорию Татаринова.

– А я? Почему я не превратился в такого зверя? Ведь мы все были рядом: Терещенко, Макаров, Герасимов, Коротков и я.

– По той же причине, почему Коротков не погиб на месте, как его товарищи. На тебя не хватило силы разряда, или твое сознание оказалось крепче. Но я все же полагаю, что причина в ограниченной мощности электрического импульса. Не помнишь, как вы располагались по отношению к этой твари в момент вспышки?

– Герасимов, Терещенко с Макаровым, Коротков и я. Я дальше всех, – угрюмо ответил Игорь.

– Ну, вот тебе и объяснение! – Татаринов как будто даже обрадовался. – Электромагнитные волны, а электроразряд не что иное, как разновидность электромагнитных волн, быстро затухают в воде. Поэтому импульс только ослепил тебя. Да и то ненадолго.

– Почему же тогда монстр не стал меня добивать?

Татаринов разозлился.

– Откуда мне знать, что могло прийти в голову внеземной твари?! Я даже не знаю, есть ли у нее голова! По тому, как ты ее описываешь, выходит, что нет! Ты потерял сознание. Может быть, она решила, что ты тоже готов!

– Внеземной? – опешил Игорь. – Ты сказал: внеземной?

Татаринов усмехнулся. Вот только его усмешка получилась скорее горькой, чем веселой.

– А ты что же, думаешь, это доисторический реликт, сохранившийся в таежном озере до наших времен? Что-то я никогда не слышал про подобных существ, да и ты, пожалуй, тоже.

В последнем военврач был абсолютно прав.

– Но… откуда он здесь взялся? – Игорь непроизвольно понизил голос до шепота: – Прилетел из космоса?

Татаринов в ответ только развел руками.

– Понятия не имею! Но он здесь уже давно: сотни, тысячи, а может, и сотни тысяч лет. Не случайно в озере нет ни водорослей, ни рыбы, а по берегам не селятся птицы и другие животные. Он убил их всех.

А Петровский в разговоре об аномальной чистоте Мертвого озера упоминал способ очистки воды при помощи электрических разрядов, внезапно вспомнил Игорь. Сам того не зная, профессор нашел неожиданное подтверждение версии Татаринова о природе монстра. И от такой твари Шелест надеется отгородиться с помощью каната с сигнальными флажками?! Игорь почувствовал, что у него начинает кружиться голова, и, чтобы сохранить равновесие, оперся на стену.

– Эй, тебе что, плохо? – переполошился Татаринов.

Игорь отрицательно покачал головой. Головокружение прекратилось, но сердце по-прежнему отчаянно билось.

– Но если монстр живет в озере так долго и, как ты говоришь, убил все живое, тогда почему он стал нападать на людей только теперь?

Татаринов с ненавистью глянул на озеро.

– Это еще одна загадка… Некоторые двоякодышащие рыбы в период засухи впадают в глубокую спячку и спят, пока вода снова не заполнит их водоем. В таком состоянии они могут провести несколько лет. Возможно, и монстр находился в анабиозе в ожидании, когда в озере снова появится добыча.

– А добыча – это мы?

Татаринов мрачно усмехнулся:

– Вот именно.

Игорь хотел задать другой вопрос, но, увидев направляющегося к общежитию Шелеста, замолчал. Контрразведчик выглядел усталым, но довольным.

– Закончили, – подойдя ближе, объявил он и промокнул платком вспотевший лоб. – Я приказал наблюдателям, которые будут стоять в оцеплении, немедленно докладывать в штаб дежурному и мне, если они увидят в озере что-нибудь подозрительное. И если что-то ненормальное будет происходить с кем-нибудь из них, докладывать тоже.