Предназначение. Сын своего отца

Близко, очень близко от гребня. За те полчаса, что староста смотрел в другую сторону, так

высоко взобраться было невозможно.

– Дураки. И себя погубят, и камни.

В его равнодушии к судьбе беглецов сквозила явная досада.

– Да нет же, господин! Они спускаются вниз.

– Не болтай глупостей. С той стороны неоткуда прийти. Слава Всевышнему, мы от

Нордии надежно прикрыты. Хотя... может быть, ты и права. Мне не докладывали, что кто-

нибудь не вышел на работы...

Их встретили у самой деревни. Высокий темноволосый мужчина лет тридцати пяти

в пластокерамическом рыцарском облачении вл под уздцы двух коней. На первом лежала

женщина с бледным лицом. Она вряд ли что чувствовала и, наверное, давно свалилась бы

на землю, не будь привязана к животному. На втором, мощном боевом скакуне, в

притороченной корзине испуганный хлопал глазнками мальчик лет трх - четырех.

Корзину уравновешивало прикреплнное к другой стороне вооружение: меч в дорогих

ножнах, арбалет, шлем, походная сума и щит, выкрашенный черной краской.

Рыцарь, пошатываясь от усталости, подвл свой маленький караван к Донито,

выделявшемуся среди прочего люда хозяйской осанкой, и заговорил с ним глухим

хриплым голосом:

11

– Я надеюсь, что нахожусь уже во владениях герцога Талка Расса? А это, должно

быть, деревня Гнилой Тупик. Прошу Вас оказать помощь моей семье.

– Но кто Вы, достопочтенный рыцарь? Откуда Вы пришли?

Рыцарь закашлялся, сплюнул выступившую кровь и пошатнулся от приступа

слабости.

– Сейчас это не важно. Неподалку от вашей деревни живт Исповедник по имени

Пит. Проводите меня к нему. Он должен помочь моей жене.

Мужчина продолжал ещ говорить, когда толпа начала расступаться перед седым

стариком лет семидесяти.

– Я знал, что ты придшь сегодня, и сам поспешил тебе навстречу.

Кто-то из толпы восхищнно зашушукал.

– Но ты, рыцарь, из-за своих ран не сможешь дойти до моего убежища. Мы

проведем ночь в доме Холла, который уступит нам его на сегодня.

Старик несколько секунд жевал губы, а потом вс же уточнил:

– Скорее всего, ночь прощания с твоей женой.

Рыцарь вздрогнул, как от удара, и едва не повалился. Подхвативший его молодой

парень громко воскликнул:

– Да у него же вся одежда колом стоит от крови!

– Ведите всех троих в дом Холла, -приказал Исповедник и сам принял мальчика из

рук сердобольной женщины, вынувшей того из корзины. Огромные глаза ребнка,

повидавшие уже такого, что и за всю жизнь некоторым взрослым не приходилось

пережить, недоверчиво глядели на щуплого старика в белых одеждах.

– Не бойся, Эрг, вс хорошо!
– погладил морщинистой рукой по крошечной спинке

старец, и молчаливый малыш крепко прижался к нему. Рыцарь удивлнно оглянулся, но

Пит улыбнулся морщинками вокруг глаз и ответил на готовый сорваться с уст мужчины

вопрос.

– Я же Исповедник... И тебе могу сказать совсем не то, чего ты ждшь. Гордись тем, что совершил. Вс равно правда пробьтся на свет. Люди, свершившие несправедливость

раскаются. Я же склоняю пред тобой свою голову за все твои подвиги уже сейчас.

Исповедник, крепко прижав к себе ребнка, поклонился едва стоящему на ногах

человеку, не обращая внимания на окружавшую их толпу.

Старик, похоже, действительно знал заранее, кто и когда придет. В его узелке

нашлись именно те снадобья, которые оказались нужны. Вместе со взявшимися ему

помочь, он недолго поколдовал над женщиной, но вскоре выпрямился и покачал головой:

– Слишком поздно. Даже если она придт в себя.

Пит накрыл умирающую простыней и отошл к е мужу, который тоже без

сознания лежал на другом топчане. Вместе с помощницами он снял с рыцаря доспехи, местами пробитые, и пропитанные ссохшейся кровью одежды, обнажил раны, промыл их

и смазал чем-то пахучим.

На улице уже темнело, когда старец проводил помощниц и зажг масляную

лампадку. Малыш, молча сидевший в углу комнаты, переполз подальше от света на

другой конец лавки и замер под немигающим взглядом колдуна. Но тот улыбнулся и, обойдя стол, сел рядом, прижав мальчика сухонькой рукой к своему боку.

– Это хорошо, что ты меня не боишься... Правильно, не надо бояться. Самое

страшное для тебя уже позади... А вс остальное ты даже не поймешь...

Прислушавшись к слабеющему дыханию женщины, Исповедник встал, держа

ребенка за руку. Он подвел его к топчану, на котором лежала мать. Теперь они вместе

смотрели на лицо несчастной. Малыш держал за руку старика, а тот сжимал руку

умирающей.

– Ты должна передать свои корни сыну, -чуть слышно прошептал он.

12

Его глаза, превратившиеся в раскаленные черные угли, впились в обострившиеся

черты бледного лица. Закрытые веки дрогнули, и взгляды матери и ребнка встретились.

Замерев, тот, не отрываясь глядел в них, не понимая ничего, кроме того, что происходит

что-то важное.

Так продолжалось несколько мгновений. Наконец женщина медленно сомкнула

веки. Ещ можно было расслышать два-три вздоха, но они стали последними. Старик с

трудом выпрямился и подхватил мгновенно уснувшего мальчика.

– Ты вс принял, -пробормотал колдун и, едва передвигая ноги от усталости, унс

ребнка на лежанку с каким-то тряпьем.

Ни рыцаря, ни его сына не было на похоронах, которые по настоянию Исповедника

господин Донито устроил как для человека знатного происхождения. На похоронах

говорили, что рыцарь плох, очень плох, что он даже не в состоянии выйти из дома.

Особенно сдал он, когда узнал о кончине жены.

Донито сидел за завтраком, угнетнный свалившимися на него напастями.