Предопределение

— Если бы только знала, как долго я ждала нашей встречи, — на чистом без единого изъяна лице Ладиславы играла счастливая улыбка.

Радвига, обездвиженная мощным заклятием, не могла произнести ни слова. Она впервые увидела свою бывшую дочь после многих лет и на короткий миг даже забыла о происходящем, настолько ее поразила безупречная внешность Ладиславы.

Та не только избавилась от всех ужасных шрамов, которыми наградили ее сестры перед тем, как бросить в реку, но еще и, казалось, вовсе не постарела. Мало того, находясь в шаге от Лады, Радвига ощущала тяжёлые эманации какой-то незнакомой волшбы, от «прикосновений» которой у старой ведьмы все волосы на теле вставали дыбом.

Радвига, словно выброшенная на берег рыба, могла лишь открывать и закрывать свой тонкогубый рот. Рунная ловушка высосала из нее все жизненные соки, превратив ее из цветущей пятидесятилетней женщины в девяностолетнюю старуху.

— Смотрю, ты от радости даже голос потеряла, — весело хохотнула Ладислава, показывая ряд идеально-ровных жемчужных зубов. — Уверена, тебе понравятся все мои сюрпризы. Я их очень тщательно готовила. Несколько долгих лет.

Заложив упавший на лицо локон волос за ухо, Лада продолжила:

— В отличие от Веслава и Яра, тебе несказанно повезло, матушка. Они и их семьи не смогли в полной мере насладиться моими подарками. Они умерли быстро и сравнительно без мучений. А вот моим любимым сестрам повезло больше. Особенно Зоряне. О, матушка, видела бы ты ее глаза, когда я трое суток аккуратно срезала с нее кожу. При этом она ни разу не потеряла сознание, представляешь? Ты можешь гордиться мной, матушка. Я очень многому научилась за последние годы.

Радвига вытаращила глаза, и ее рот открылся в безмолвном крике.

— Прости, но по вполне объяснимым причинам я не могу позволить тебе говорить. Так что тебе остается только слушать. Хотя мне безумно интересно задать тебе один единственный вопрос. Почему? С кровососом и тем облезлым волком все ясно — они хотели заполучить княжество моего мужа. Но почему ты пошла против меня? Когда сестры пытали меня, они говорили, что я нарушила ведьмачий закон. Но перед свадьбой мы же хорошо с тобой попрощались. Ратибор принес тебе богатые дары, и ты отпустила меня с миром. Разве нет?

Лада всмотрелась в глаза старой ведьмы, и ее тонкие брови поползли вверх.

— Ах ты ж старая подлая мразь!

В уголках глаз Лады показались слезинки.

— Мои бедные детки…

Позволившая себе минутную слабость Ладислава мигом вытерла рукавом глаза и, снова приветливо улыбнувшись, произнесла мягким грудным голосом:

— Ничего, матушка, все следующие дни я буду рассказывать тебе только о них. Вся боль, которую ты ощутишь, будет возложена на алтарь памяти о моих бедных кровиночках. Готова?

Глаза старой ведьмы полезли на лоб, когда в руках Лады появился короткий каменный нож, весь испещренный рунами и маленький пузырек с какой-то мутно-зеленой настойкой.

Губы ее бывшей дочери зашептали первые слова наговора, в которых Радвига без труда распознала обращение к силам леса. Как только последние слова будут произнесены, старая ведьма несколько дней не сможет ни уснуть, ни потерять сознание, а также ей не грозит смерть от потери крови.

После того как Лада влила ей в рот содержимое пузырька, по коже Радвиги пробежал прохладный освежающий холодок. Носа коснулись запахи свежей травы и листьев. Первобытный ужас охватил сердце старой ведьмы, когда она услышала треск разрезаемой ткани. Через несколько минут она ощутила себя полностью обнаженной.

Лада перестала шептать, и по телу Радвиги разлилось приятное тепло, дарящее свежесть и энергию. Заклятие и зелье начали действовать.

— Что же, — криво улыбнулась Лада. — Приступим.

— Увы, но с этим придется подождать. Хотя мне бы очень хотелось посмотреть все представление до конца.

Вкрадчивый насмешливый голос из темноты заставил Радвигу напрячься, а Ладиславу поднять голову и резко отпрыгнуть в сторону. Выставив перед собой рунный нож, она начала нашептывать атакующий наговор. Мгновение — и левая рука Лады дернулась, а в сторону, откуда слышался голос, полетело облачко пыли. Когда первые пылинки достигли каменной стены, послышалось шипение.

— Неплохо, — голос раздался прямо за спиной Лады. — Но этого недостаточно.

Ведьма резко обернулась и встретилась взглядом с черноволосой женщиной с узким бледным лицом и красными, как алые круды, глазами. На губах незнакомки играла снисходительная улыбка.

— А за тобой пришлось побегать, милочка.

Лада хищно улыбнулась в ответ и произнесла финальное слово наговора.

В следующее мгновение по каменному полу, исписанному ведьмачьими рунами, пробежали энергетические всполохи и коснулись тела ошарашенной таким развитием событий незнакомки.

Миг — и подвал осветила кроваво-алая вспышка, заставившая Ладу на секунду зажмурить глаза. Когда она их снова открыла, черноволосая незнакомка стояла уже в шаге от нее. Неожиданная атака ведьмы ее явно взбесила. Ее кроваво-красные глаза пылали гневом, а из-под приоткрытых тонких губ выглядывали тонкие белые клыки.

Лада попыталась атаковать ножом, но черноволосая была намного быстрее. Рывок — и голова ведьмы дернулась, а она сама, закатив глаза, начала оседать на пол.

Черноволосая громко фыркнула и, склонившись над старой ведьмой, в глазах которой горели радость и облегчение, зло прошипела:

— Из-за возни с тобой мне придется просить у повелителя новый амулет.

Сверкнув глазами и оскалившись, она добавила:

— Знала бы ты, как я хочу тебя сейчас выпить! Но на твое счастье, его величество запретил мне убивать тебя.

Глава 17

Эрувиль. Дворец герцогини дю Белле.

Сегодня вечером на очередном приеме, который устраивала герцогиня дю Белле в своем дворце, было достаточно людно. Особенно по сравнению с последними приемами, когда количество гостей было значительно меньшим, чем значилось в списках приглашенных.

Всем была известна причина подобных перепадов настроений в столичном обществе. Все дело в разнообразных и порой весьма противоречивых слухах о молодом маркграфе де Валье, которые витали по столице весь последний год.

Первые вести о его победах в Бергонии вознесли племянника герцогини на небывалую высоту, но после возвращения принца Филиппа и маркиза де Гонди в Эрувиль потоки восхвалений молодого маркграфа постепенно иссякли. У столичных дворян появились новые герои. И вполне логично, что последние месяцы самым популярным местом в столице стал дворец герцога де Гонди, где блистала его несравненная дочь Бланка, будущая супруга старшего сына короля Вестонии.