Предпоследний выход

А вот и спасительное передвижное устройство. Ладно, пусть и оно изготовлено из продукции пингвозаводов. Садимся. Покидаем Антаркти-да-Америку. Поехали.

Глава 5. Высоколёт-2.

Когда высоколёт, наконец, поднялся и лёг в равномерное движение с бешеной скоростью на жуткой высоте, Любомир Надеевич удовлетворённо расширил оболочки глаз, ощущая обычный собственный вес. Он медленно и полно вздохнул, одновременно положительно оценивая способность выносить неприятное чувство нарастания веса тела при взятии высоты и скорости, и тотчас без остатка оправился от натуженного переживания тягостных дум. Одновременно прошла и недавняя резь в глазах из-за вездесущего блеска в только что оставленном пространстве. Но, довольный собою, путник летательного снаряда, всё-таки, потёр кулачками глаза, внутренне потянулся, зевнул, и, чтобы скоротать ничегонеделание в высоколёте, настроился на ловлю в памяти отдельных знаний о давно минувших днях.

Любомир Надеевич Ятин – человек в меру образованный и, безусловно, знаком со стержневыми событиями, проистекавшими до и после поражения «продвинутого миропорядка» от дикого природного братства. Его-то воспоминаниями давнишней летописи мы и воспользуемся.

Битва, о которой не позволено забывать никогда каждому из новых поколений, проистекала с немалыми потерями в царстве естества, доведённом искусным человечеством до отчаяния. Естество первым и приступило к беспощадной сечи. Ведь его основное оружие – самопожертвование. Действительно, более беспощадного оружия не сыскать. Дикая жизнь целиком, словно по единому сговору или, подчиняясь высшему намерению, решительно впала в неизлечимые, изобретённые собой болезни. Единожды заболевают все: звери, птицы, рыбы, насекомые, растения. Даже вирусы хворают. И заражают домашний животный мир вместе с посевами и посадками. Заражаются и люди. Что делать? Человечество спешно пытается изобрести спасительные противоядия. А число болезней повышается на опережение. Без конца и края. Невозможно людям догнать и обогнать их ненасытный голод. Казалось бы, – всё, жизни грозит неминуемый конец. Земная жизнь обречена, и вот-вот остановится в одночасье да пропадёт навсегда, не оставив ни единого здорового семени.

Война есть война, а её, как известно, без выживания не бывает. Она и заставляет выживать. Так, видимо, повелось на земле. И единственным спасением от неминучего вымирания для дикого живого сообщества стала невиданная до того плодовитость. Если с немалым натиском росла смертность от недугов, то ей противостоял много больший натиск плодовитости. А что касается, так называемой, «цивилизации», которой-то и была объявлена столь самобытная брань со стороны природы, та охотно встречает вообще любую войну. Устройство продвинутой земной человеческой жизни таково. Оно принимает битву не по принуждению, а больше с нескрываемой предрасположенностью. Иначе не умеет. «Гражданственное устройство жизнедеятельности» и произвелось-то, пожалуй, от войны, несмотря на то, что не весь учёный люд поддерживает нашу догадку. Гражданственное, оно же и военное. Гражданина и воина там отличить-то невозможно. А свидетельство выдвинутого предположения видно из того, как защищается продвинутое просвещённое человечество. Лучшее из противоядий, им изобретённых – уничтожение. И действует наверняка.

Уничтожение. Вот и пошла-поехала самая надёжная защита от проникновения в «гражданоско-военное общество» всей дикой порчи. Двинулось предохранение себя со всею совокупностью мирового порядка. Подчистую забивается заражённый домашний животный мир, полностью выжигаются отравленные поля, огороды, сады. Прежние накопления продовольствия тщательно охраняются и подлежат жёсткой делёжке меж человечества. И настроения многих людей всё сильнее склоняются к борьбе. Плодятся и ширятся слишком рьяные борцы вообще со всякой дикостью. Они сражаются даже с мало-мальски замеченными её проявлениями. Бросают последние запасы собственных и чужих сил на уничтожение любых диких носителей всякой убийственной хвори. Самозабвенно. И долго, долго, долго.

Так, после истребления подпорченной домашней живности началось всеобъемлющее изничтожение заболевшего дикого мира животных и растений. А с его стороны продолжается возрастание количества болезней и возрастание плодовитости. Самопожертвование и выживание. Явный вызов человечеству невиданным устрашением. Оно-то и удивляет даже непревзойдённо рьяных сторонников насилия над дикостью. Человечество, состоящее из врагов застоя и косности, иначе говоря, продвинутое в просвещении и в страсти к свободе, объединяется в пределах земного шара уже ради одной и единственной цели: все и вся – на борьбу с новым видом всеобъемлющего устрашения. Вместе с тем, понятно: победить столь же общеземного устрашителя означает один и единственный выбор: уничтожить дикость всю, без остатка. Под корень. К чёртовой матери. Благо, имеются незаражённые семена, незараженные яйца птиц и незаражённый новорожденный домашний скот. Из сохранённого материала есть надежда возобновить всеобщее продовольственное дело. А дикую природу как главного врага необходимо победить раз и навсегда.

Но человечество-то, продвинутое и рьяное до свободы, никогда не застаивается и не костенеет также и в своём безумстве. Оно говорит спасибо матушке сырой земле за откровенные и показательные уроки. Подступил определённый час, и в обществе родились люди, способные распознать узловые причины войны, доконы её, и основополагающую склонность в действиях природы. Выживание через самопожертвование. Старый, испытанный приём. И беспроигрышный. Чтобы выжить человечеству, придётся делать тоже самое.

Люди кое-что поняли. Выходов, по обыкновению – два. Надо либо уйти от естества и загородиться от него полностью непроницаемой стеной, либо целиком раствориться в ней. Выбирайте, господа. Люди, считающие себя самостоятельными, так и поступали. Предпочитали своё, и разбегались, кто куда. Кое-кто, независимо от других, начал освоение почти безжизненных, а стало быть, и почти безопасных мест с точки зрения обороны от дикой природы. И удавалось выживать. В конце концов, наука – не чужая тётка. Выручила. Благодаря ей, народ, наконец, понял: какая разница, – где на земном шаре жить человеку? Пусть, пусть людское общество, оснащённое великими завоеваниями на научных поприщах, сядет именно туда, где у буйной природы притязания невелики, и она не захочет его доставать. То есть, – под непроницаемой крышей. Человек, вообще-то, давно привык жить под крышей. Ему там удобно. Это его мир, его среда обитания. Жилые дома, торговые лавки, казённые и рыночные присутствия, развлекательные учреждения, заводы, повозки, – всё ведь под крышей. Даже нет никакой необходимости оказаться под открытым небом. Крыша и есть самое надёжное небо. А из щедрот наружного богатства ему достаточно, пожалуй, двух вещей: воздуха и воды. Побольше воздуха и побольше воды. Остальное – добудет наука.

Хороший выход из отчаянного положения. Наиболее продвинутые в науке люди образовывали зародыши чистого искусственного жизнеустройства, защищённого стенами и крышами, ничем не связанного с живой природой дикого состояния. Устояли. «Это единственно верное решение, – подумало человечество, – уходим. Все уходим из природного неистовства и выковываем искусственный мир». И пошли. Кроме отчаянных смельчаков, постановивших слиться с дикой природой. Тоже ведь выход. И не только смельчаков. Целые народы, вкусившие от «гражданско-военного содружества» в своё время одни лишь невзгоды, перекинулись в дикое состояние, уйдя в круговую поруку с естеством во всём, в том числе самопожертвованием и плодовитостью.

Перемирие. Вроде бы повальное противостояние остановилось, а поголовное существование пошло на поправку.

Кончилась одна беда и началась новая. Более страшная. С природой договориться легче, нежели между людьми. С ней-то сладились. А внутри себя? С чьей помощью столковаться внутри человеческого обитания?! Есть ли хоть малая возможность людям условиться между людьми, с каждым, кто уходит на новые места? «Продвинутое общество» – нисколько не «продвинутое», если нет войны и внутри него. Любимая бойня. Да. Государства никто не отменял. Новая мировая война, о которой так долго говорили умники-общественники-международники, – наконец-то, свершилась.

Повелась битва не на жизнь, а на смерть, в полном смысле этого выражения, – то есть, за лучшие безжизненные места на круге земном. Чем уделы земные менее обжиты, тем безопаснее, потому и привлекательны. Война за них – до победного конца. И что выдалось потом? Нетрудно догадаться. Случилось то, что с нескончаемой и рьяной тупостью повторяется со времен Каина. Каждое из вновь вырисовывающихся государств незамедлительно издало собственное и самобытное видение совместного бытийства на земле. Оно основывается на многовековом внутригосударственном и международном опыте, отличном от соседского, до полной противоположности. Обыкновенное дело. Иначе люди – не люди. А то, что настоящей правды нигде не добыть, известно каждому, и тоже со времён Каина.

Места, наименее приспособленные для безбедного обитания живых существ – обширны. Неисчерпаемы, скажем, почти безжизненные угодья близ Северного Ледовитого великоморья. Велики пустыни Сахары с Аравией, В Азии полно пустынь. Почти целиком пустынна Австралия. Антарктида вообще голая. Вот они, до безумия лакомые куски земной вселенной, за обладание которых не избежали столкновений малые и великие державы. Чем земли помертвее, тем дороже и привлекательней. Что ж, – так давайте двинемся вперёд, за их обладание! Вперёд. Китай почти без труда овладел пустынями Центральной Азии, оставив за собой и те безжизненные места, кои имел до того. Америка и многие иные богачи ухватились за Антарктиду, истерзываясь до упоения, заодно ослабив силы на Севере. Несомненно, одна Америка взяла в цепкие лапы материк целиком, отбросив и бывших союзников, и бывших соперников. Япония тем временем тихой сапой переселилась в Австралийскую пустыню, прихватив с собой дружественные народы. А наиболее остервенелая и длительная бойня, почище, чем за Антарктиду, случилась за Сахару вместе с Аравией. Вся мощная Западная Европа двинулась в их пределы. И в скором часе добилась бы победы, но арабский люд оказался похитрее, и Запад остался, так сказать, у разбитого корыта. Опять же мы преуспели в ратных подвигах, отстояв свои пустынные земли, прилегающие к Северному Ледовитому великоморью, а заодно и прихватив себе остальную необжитую глухую округу, состоящую из ледников, камней и снежных пустынь, в том числе (почти незаметно) и самый большой в мире, но по большому счёту, необитаемый остров. Благо, сил у американцев не хватило на штурм обеих окружений земной оси, а европейцы завязли в Сахаре. И ещё мы подобрали по мелочам кое-что в разных концах Земли. Но притом (что делать), снова не преминули помочь Западной Европе обрести покой от коварных сарацин, подобно делам давно минувших лет. Подарили ей прелестный вновь занятый большущий остров, дали им утешиться после поражения от арабов за овладение самой большой в мире пустыни. И уступили Америке свои дальние владения, как до того уступили Аляску. По дешёвке. Обменяли как раз на ту же Аляску. Канада сбежала из северных мест, слившись с Америкой-Антарктидой. И продвинутое человечество вроде узаконилось. Правда, не все так скоро получили каждому своё. Смешно дёргалась туда-сюда Украина. К нам ли им прилипнуть, или в подарочный Гренландия-остров податься. Вспомнив, что обычай имеют хватать гостинцы, дали дёру в Евро-Гренландию на условиях пасынков. Так называемые, малые народы обрели счастье на мелких областях, в основном – на высокогорьях обеих Кордильер.