Предрассудок

Она регулярно делала по утрам зарядку, а, став студенткой, начала охотно посещать тренажёрный зал, однако всего, связанного с массовым спортом, упорно избегала. Подруг у неё было немного, от длительного общения Лиана уставала. Единственный внешний признак объединял сестёр: пышные, слегка волнистые, как у матери, волосы, но у светлоглазой Веры они были русые, отцовские, а у кареглазой Лианы чёрные, материнские.

Вера ещё дошкольницей наотрез отказывалась от косичек, бантиков, заколочек и, в конце концов, смирившись с желанием ребёнка, родители согласились на короткую стрижку, которую старшая сестра предпочитала до сих пор. Лиана, наоборот, любила длинные волосы. Ей нравилось экспериментировать с ними, то, заплетая их, то, подбирая под ободок. А ещё у Веры на лоб спадала густая чёлка, Лиана же оставляла его открытым, несмотря на то что это придавало её лицу чересчур серьёзное выражение.

После отъезда Веры их общую с сестрой комнату Лиана постепенно стала считать своей. Сейчас здесь многое изменилось: обои, мебель, шторы, светильник. От Веры остались несколько художественных книг и кубок с гордой цифрой «1» за участие в спортивной эстафете. Лиана не стремилась обогнать сестру ни в карьере, ни в спорте, а чувствовать рядом её крепкую и сильную руку всё-таки хотелось, но желание сошло на нет после последней встречи три года назад.

Тогда она, уже студентка-второкурсница, приехала навестить сестру вместе с родителями. Обнявшая Лиану Вера с удивлением обнаружила, что даже на каблуках едва достаёт ей до подбородка, но, как прежде, растянув в презрительной улыбке губы, надменно процедила: «Привет, Малявка!», чем привела Лиану в замешательство. Конечно, она могла бы ответить сестре чем-то типа: «Привет, старушка» или «Здорово, великанша!» (Вера действительно прилично выросла, но не вверх, а вширь), однако начинать пребывание в гостях с перепалки Лиане не хотелось. Муж Веры, Николай, перехватив недоумевающий и расстроенный взгляд свояченицы, обратился к жене:

– Хватит тебе уже!

– А что? Я ничего, – произнесла, как ни в чём не бывало, Вера. – Малявка моя приехала.

И снова старшая сестра оказалась занятой, и опять у неё как всегда возникла «запарка» на службе. Она уходила рано утром, появлялась поздно вечером, и раздавала указания всем за исключением Малявки: Николаю, четырёхлетнему Костику, родителям. Лиана для неё словно не существовала. Девушка ещё надеялась, что они с сестрой когда-нибудь сядут рядом, как это крайне редко случалось в детстве, и поговорят обо всём. Многим намеревалась Лиана поделиться с сестрой, многое рассказать, но… Приехавших развлекал Николай: возил в музеи, по торговым центрам, где дедушка с бабушкой покупали внуку игрушки и кое-что из одежды и обуви. Потом навещали родителей Николая, живших за городом в большом двухэтажном доме.

Дача сестры, куда Николай повёз их на шашлыки, стояла запущенной: и строение, и огород. Зять смущённо разводил руками: «Некогда, хоть кого нанимай». Неприятное впечатление сгладили ближайший лес, речка, свежий воздух. Костик привязался к Лиане, и она охотно гуляла с ним, отвечая на забавные, а порой такие курьёзные вопросы, которые и взрослому не придут в голову.

– Какая здесь красивая природа, – восхитилась Лиана.

– А природа, она кого родила? – поинтересовался Костик.

Девушка растерялась.

– Людей, нас с тобой.

– Нас родил Бог, – очень серьёзно поправил её племянник, – а природа кого родила?

Костя называл её Лианой, опуская слово «тётя», а однажды, когда все собрались за столом, словно, подслушав её мысли, обращаясь к Вере, громко возмутился:

– Мама, почему ты называешь Лиану Малявкой? Называй её просто Лианой!

– А почему ты называешь её не тётей, а Лианой?

Костик не нашёлся, что сказать, и только улыбнулся в ответ.

* * *

Вечером накануне отъезда родных Вера вернулась пораньше. Выпив фужер шампанского, раскрасневшись, стала хвастаться своей должностью, доставая из шкафа альбомы, показывать фотографии, на которых она отметилась со знаменитыми политиками и артистами. Не давая никому вставить слова, хвалилась своими наградами, премиями, рассказывала о поездках за границу. Потом пригласила мать с сестрой в гардеробную, чтобы продемонстрировать дорогие меха и новую кожаную куртку, после чего повела в спальню. Там, вытащив из сейфа шкатулки с золотыми и серебряными украшениями, подробно поведала о каждом, предъявляя сохранившиеся ценники. Лиана надеялась (на такую возможность ей намекнула мать), что Вера сделает ей какой-нибудь подарок, и когда та пригласила её в кабинет, пошла в полной уверенности, что сестра хочет что-то ей преподнести, может быть, даже втайне от Николая, кто знает, какие у них на самом деле отношения.

Однако Вера, властным голосом приказав сестре сесть, неожиданно прочитала ей нотацию о том, что нужно уважать родителей, помогать им и беречь.

– Поняла, Малявка? – спросила она, завершив речь.

– Поняла, – Лиана, готовая заплакать, встала, чтобы идти, но Вера бросилась вслед:

– Подожди! Я не договорила!

Она попыталась схватить младшую сестру за руку и развернуть к себе, но та, вырвавшись, вернулась в зал. Девушке повезло: родители, смеявшиеся над чем-то вместе с Николаем, не заметили её плохого настроения.

Перед глазами Лианы ещё долго стояли Верины шубы, разложенные на двуспальной кровати, как на прилавке, а в ушах слышалось: «Надо родителей беречь!»

Тогда у Лианы даже возникло подозрение – не пожаловалась ли мать Вере, но вскоре недобрая мысль исчезла. Нет, нотации сестра подготовила по собственной инициативе. С чего отцу или матери быть недовольными младшей дочерью? Она не требует от них денег, довольствуется стипендией, занята учёбой, помогает по дому. Да, случалось пару раз, она задерживалась с однокурсниками, но заранее предупреждала, что подойдёт поздно.

Но родители, по-видимому, догадались, что у дочерей произошёл разлад, однако до причины доискиваться не стали. Только на обратном пути, уже в аэропорту во время ожидания посадки в самолёт, мать, приобняв младшую, пожалела:

– Эх, детка ты моя, у Веры нашей сколько нарядов всяких и драгоценностей, а у тебя одни серёжки скромненькие.

– Да, ладно, – отмахнулась Лиана, – богатство – дело наживное. В нём разве счастье?

– А в чём ты считаешь? – полюбопытствовал отец.

– Думаю, в том, что тебя ждут в родном доме, и ты спешишь туда, где бы ни находился, – предположила она. – А Вера, кстати, не очень торопится к семье. Костик по ней, конечно, скучает, а Николай? По-моему, у него двойная жизнь. Неискренний какой-то, но, может быть, мне так показалось, – постаралась она успокоить родителей, заметив тревогу в их глазах.

– Как бы Коля от нашей дочки не сбежал, – высказал опасение отец. – Грубоватая она. И раньше была не сахар, а теперь при высокой должности и совсем разошлась.

Вопреки пессимистичным прогнозам родителя, вскоре стало известно, что Вера на четвёртом месяце беременности.

Второго внука назвали Михаилом. Старшая сестра теперь сидела дома, занималась детьми. На электронную почту Лианы время от времени приходили от неё фотографии: счастливый папаша Николай на прогулке с сыновьями, снимки с новогодних утренников, посещения зоопарка и поездок за город.

* * *

Правильно замечено, что чужие дети растут быстро. Не успели оглянуться, а Вера уже вышла на работу, и вскоре семейная чета собралась поехать на отдых за границу, решив подкинуть внуков бабушке с дедушкой и тёте, но накануне поездка почему-то сорвалась.

– Не понимаю, – поделилась Лиана своими соображениями с матерью (приезд, а точнее переезд сестры беспокоил её). – У них там налажен быт, Вера хвасталась большими связями и что?

– Не знаю, – мать ответила тихо, видимо, не хотела, чтобы услышал муж.