Предсмертные стихи самураев

Яоя О-Сити (1667–1683), дочь зеленщика из Осаки. Попыталась совершить поджог, чтобы увидеться с любимым — послушником храма Икутой Саэмоном. Была приговорена к смерти. Стала героиней многих пьес, песен и рассказов, была упомянута Ихарой Сайкаку в сборнике «Пять женщин, предавшихся любви».

О, печальный мир! Обрывает с вишни цвет Ветер по весне. Мой сегодня день настал, Белой вишней опаду.

Асано Наганори (1667–1701), князь Ако, известен главным образом как господин 47 ронинов.

Что делать мне с этой весной? О ней я знаю не больше, Чем этот вишневый цвет, Подобно которому я Сейчас призываю ветер.

Оиси Ёсио (1659–1703), лидер и вдохновитель 47 самураев из Ако, прославившихся местью за Асано Наганори.

До чего хорошо, Мысли очистив, Тело отбросив, как ветошь, Любоваться ясной луной, В безоблачном небе плывущей.

Оиси Ёсиканэ (1688–1703), старший сын Оиси Ёсио, один из 47 ронинов. Самый юный из мстителей.

В час расставанья, Прочь отбросив страх, О часе встречи думаю, И слово Я оставляю в память о себе.

Хара Мототоки (1647–1703), один из 47 ронинов.

Мысли о вас, господин, Приходят одна за другой, Как слой за слоем ложится Белый снег на вершине, Где в соснах гуляет ветер.

Хорибэ Канамару (1627–1703), один из 47 ронинов.

Тает снег. Расточатся ли так же и думы После завтрашнего свершенья?

Хорибэ Такэцунэ (1670–1703), один из 47 ронинов.

Нельзя заблудиться, идя По следу тех, кто ступил На воинский путь. Вот почему я не раз Натягивал лук из катальпы.

Ёсида Канэскэ (1641–1703), один из 47 ронинов. Именно он от имени всех остальных доложил военному коменданту Эдо о свершившемся акте возмездия.

Быстрее всех я спешу Уйти по горной тропе Дорогой смерти, которой Отправились раньше меня И господин мой, и мать.

Усиода Таканори (1669–1703), один из 47 ронинов.

Тот, кто решил Не отклоняясь, Следовать Путем воина, Без страха должен ступить На дорогу смерти.

Томиномори Масаёри (1670–1703), один из 47 ронинов.

Отправляясь в путь, Не могу не вспоминать Тех, кто прежде нас Этим же путем пошел. Думаю о них.

Окано Канэхидэ (1680–1703), один из 47 ронинов.

Этот аромат От заснеженных полей — Неужели слива?

Онодэра Хидэкадзу (1643–1703), один из 47 ронинов.

Ничто не удержит Росу на листьях травы — Ни листья слов, Ни трава [24] Скорописных знаков.

Хаями Мицутака (1659–1702), один из 47 ронинов.

Земля, вода, огонь, Ветер и небеса [25] — Извечное обиталище, Куда возвращаемся мы, Покидая тело.

Хадзама Мицунобу (1635–1703), один из 47 ронинов.

24

В японском языке «слово» («котоба») состоит из частей «речь» и «лист». «Травяным письмом» называли скоропись. Роса, выпадающая поутру, — традиционный символ бренности человеческой жизни.

25

Буддийская «пятерица стихий», отличная от традиционной пятерицы «у-син»: дерево, огонь, вода, металл, земля.

Целительный сон На изголовье из трав [26] Вернет мои грезы В далекий Весенний рассвет.

Хадзама Мицуоки (1678–1703), один из 47 ронинов, сын Мицунобу.

Горной тропой ступая К собственной смерти, Как долго я ждал Возможности разорвать Низку яшмовых рос! [27]

26

Изголовье из трав — традиционный поэтический образ ночлега в пути. Буддийское мировоззрение представляет жизнь как странствие.

27

Роса — традиционный символ бренности земной жизни. «Разорвать низку» — расстаться с жизнью.

Накамура Ёсатоки , (1659–1703), один из 47 ронинов.

Аромат цветущих слив Солнышко несет В мой просторный кабинет…

Мурамацу Хитэнао (1640–1703), один из 47 ронинов.

То, что ты, потеряв, Так хотел бы вернуть, Что и жизни не пожалел бы — От этого, как ни беги, Не убежать, не сокрыться.

Мурамацу Таканао (1677–1703), один из 47 ронинов, сын Мурамацу Хитэнао.

Не отрекаюсь от рая. Но если туда идти — Так всем заодно. С Буддой Амида вместе — Нас сорок восемь! [28]

Оотака Тадао (1672–1703), один из 47 ронинов, поэт, принадлежавший к школе Такараи Кикаку.

В смертный свой путь Выйду из чайного домика, Где пил аромат сливы.

Такэбаяси Такэсигэ (1672–1703), один из 47 ронинов.

28

Автор привязывает число «47+Будда Амида» к числу обетов, принесенных Буддой Амида с тем, чтобы всех спасти — их как раз 48.

Три десятка лет прошли точно как во сне. «Бросить тело, долг исполнить» — это тоже сон. Упокоились в могиле матушка с отцом. Справедливость, благодарность — грезы, пустота [29] .

Маэбара Манэфуса (1664–1703), один из 47 ронинов.

Весны ушедшей Назад не вернуть, Проходят годы и месяцы — Что остается? Одна седина.

29

В этом стихотворении автор противопоставляет буддийский принцип «пустоты» и иллюзорности бытия конфуцианскому принципу «пожертвовать собой во имя справедливости» («бросить тело, долг исполнить»). Он совершает самоубийство не потому, что этого требует суд, а потому что для него нет разницы между жизнью и смертью.