Представитель

— Ян Карлович, я понимаю ваши аргументы, но вы не учитываете идеологического момента, — терпеливо ответил я. — Эта «книжка», как вы выразились, станет мощным инструментом нашей пропаганды за пределами нашей страны. Она воодушевит сотни тысяч, миллионы людей по всему свету! Покажет нас не дикими варварами, как пытается нас выставить в своих странах враг, а умными бойцами. Людьми со своими идеалами. С понятием чести, долга, отваги. Людьми, которые не притесняют другие народы, а помогают им самим выбирать собственную судьбу и путь развития. Наш враг в Европе держится лишь за счет ресурсов своих колоний. Отними их у него, и он быстро сдуется. Мы обязаны воодушевить угнетенные народы, дать им надежду, показать, что они не одни в своей борьбе за независимость. Что победа возможна и жить «под пятой» белого господина — не только не обязательно, но и ведет лишь к горю и потерям. А если их сбросить — то освободившиеся ресурсы их стран пойдут уже на пользу самих граждан, а не будут утекать из страны.

— Все это так, но ведь у нас уже есть налаженная система печати агитационных методичек. Сотни материалов о том, что вы мне только что сказали! К чему эта книжка?

— К тому, что все эти методички — «сферический конь в вакууме». Книжка же более доступна к пониманию, а картинки — интернациональны. Многие из пролетариев других стран просто не умеют читать. Тут же — все наглядно. Слов — минимум. Трактовать как-то иначе, чем показано на картинках, невозможно. Вы вот уверены, что тезисы из методичек люди в других странах понимают правильно?

Крыть редактору было нечем. Сказать «да»? Сразу же потребую от него доказательств, которых у него конечно же не найдется. «Нет»? Тогда я прав и мою «книжку», комикс, необходимо взять в печать. Я его понимаю, у издательства планы по печати есть, а тут нужно изыскивать резервы. И со мной он спорит лишь из-за моей должности, иначе послал бы уже далеко и надолго.

— Ну хоть тираж уменьшите! — взмолился он. — Нет в этом месяце у нас столько краски и бумаги. Выписывать фонды нужно.

— Хорошо, — пошел я ему навстречу. — Через неделю жду первые десять тысяч экземпляров. На этот тираж у вас фонды найдутся?

— Найдутся, — убито кивнул Ян Карлович.

Сам комикс мне нарисовали в Главлите. Спасибо Илье Романовичу, быстро нашел художников. За основу я взял несколько историй наших бойцов, «замиксовав» их. Усилил значимость их поступков, добавил трудностей на пути и превозмогания. Зато и результат получился на загляденье. Сложнее оказалось объяснить художникам принципы рисовки комикса. Некие аналоги «рассказа в картинках» конечно существовали, но по формату все же отличались от комикса.

Покинув издательство, я отправился в Кремль. Идея так и не покинула мою голову, зато добавилось деталей. И я решил изложить ее на бумаге. В итоге корпел над бумагой до самого вечера. Когда пришел домой, голова была как чумная. Чуть в порог не врезался, заходя в квартиру.

— Что с тобой? — удивилась Люда. — Ты словно пришибленный какой-то.

— Да так, — махнул я рукой. — Устал просто.

До конца недели в свободное от управления Информбюро время я черкал в блокноте. Если план приведет к ошибке, это станет концом для СССР. Это в том случае, если товарищ Сталин вообще согласится принять его к действию, а не сочтет, будто я перетрудился и умом немного тронулся. Для детализации плана приходилось обращаться в иные ведомства, чтобы получить нужные сведения. Особенно часто я дергал Наркомат ИнДел.

За это время события на Западном фронте развивались стремительно. Бросок Тухачевского полностью сломал планы врага на осеннюю кампанию. Немцы спешно пытались остановить прорыв нашей армии, и удалось им это опять у приснопамятного Бреслау. Словно заговоренный этот город на жестокие бои в нем.

На восточном фронте тоже произошли перемены. Войска маршала Блюхера вплотную подошли к границам Кореи, оккупированной Квантунской армией. По линии Информбюро шла накачка населения Кореи на освободительную борьбу. Правда там особо и стараться не приходилось, корейцы и сами отчаянно желали освободиться от японского доминирования. Но им не хватало оружия и хорошей организации. Японцы все попытки населения организовать сопротивление пресекали максимально жестко, даже жестоко. К тому же среди самих корейцев не было единства. Даже среди групп сопротивления, из-за чего собрать по настоящему грозную силу внутри страны им не удавалось. Без внешнего фактора корейцы не могли сбросить японское иго. И этим фактором стали подошедшие к их границе советские войска. И сейчас, зная уже Василия Константиновича, уверен, он готовит операцию, похожую на Мачжурскую, в которой корейцам отведена роль или «удара в спину», или точечного укола по японским чувствительным местам — штабу или складам. Склоняюсь к последнему, потому что сил на полноценный удар у корейцев нет.

Про Иран в Ставке больше не говорили. Во всяком случае, при мне. И что там в итоге будет и будет ли, мне было неизвестно. Информбюро тоже пока никак не участвовало в этом направлении. Зато как гром среди ясного неба в конце августа прошла новость о гибели Франсиско Франко. Не повезло отставному полковнику в одном из боев. Испанские бойцы народного фронта сами были обескуражены, когда после очередной стычки, в которой они перебили врага, пошли осматривать трупы. Единой линии фронта в Испании не было. Граница боев была весьма условной, деревни переходили из рук в руки часто по несколько раз за неделю, из-за чего живущие в них люди негативно относились к обеим сторонам конфликта. Сами армии противоборствующих сторон держались за города, а территория вокруг них и была зоной боев. Что уж забыл Франко вдали от своего штаба — загадка. Никаких документов при нем не было, как и выживших после боя, которых можно было бы допросить. Что найденный труп — настоящий Франко, а не какой-нибудь похожий на него человек, стало понятно на следующий день, когда народофронтцы засекли усиление радиопередач противника. В стане врага царила растерянность. Не воспользоваться таким шансом «морально надавить» на противника было бы просто грешно. Это понимал и Торибио, как и наше руководство. Испанцам срочно изыскали из наших резервов пополнение патронов, оружия и даже пару звеньев истребителей отправили.

У врага победы были пока больше дипломатические. Так Германия с Великобританией привлекли в свой союз Швецию со Швейцарией, которые старались до этого держаться вдали от конфликта, да закрепили на бумаге пункты полноценного военного союза с Италией. Ну и до кучи США подтянули. Вне конфликта пока оставалась центральная Азия и Южная Америка. Надолго ли?

Для моего плана наши победы были лишь на руку. Понимая, что дальше оттягивать нельзя, я попросил у товарища Сталина выделить время на приватный разговор.

— Проходи, Сергей, — доброжелательно махнул рукой на стул Иосиф Виссарионович. — О чем ты хотел поговорить?

Пройдя и усевшись на предложенное место, я глубоко вздохнул, как при прыжке в воду.

— Я много думал об окончании войны. Как и когда ее лучше завершать. Как вообще это происходит. Чаще всего — из-за истощения воющих сторон. Но при этом любая война начинается, когда атакующий хочет достичь каких-то целей, которые иным путем получить не удалось. Вот какая цель у нашей атаки была? — взглянул я на Сталина. — Вы же помните?

— Естественно, — кивнул он, с интересом разглядывая меня. — Не дать задавить наших товарищей в Европе. В Испании и Франции. Вторая цель — упреждающий удар. То, на чем ты сам настаивал.

— И вот сейчас, когда Франко погиб, а в рядах его армии растерянность — можно выдвинуть тезис о мирных переговорах в Испании. Заявить, что Франко был милитаристом, а иные его сторонники — были лишь одурманены или запуганы им. Я знаю, что испанцы устали от гражданской войны. Идея о мире придется народу там по душе. Если пообещать не преследовать франкистов, или даже дать им шанс основать свою партию и назначить новые выборы в новый парламент, который станет символом примирения сторон и окончания войны, то шанс на успешные переговоры будут. Повод открытия нами боевых действий исчезнет.

— Война из-за этого не остановится. Мировая война, — уточнил Иосиф Виссарионович.

— Я знаю, — кивнул я. — Но примирение в Испании станет лишь первым шагом. А вот дальше… — я снова глубоко вздохнул и выдохнул, после чего стал излагать те мысли, которые бродили в моей голове последнее время.

Глава 22

Август — октябрь 1938 года

— Интересная мысль. Убедить наших противников, что мы достигли поставленной задачи и готовы завершить войну, но при этом не против и дальше воевать — ведь это делает нас сильнее. Сергей, тебе не кажется, что это нелогично? — посмотрел на меня пристально товарищ Сталин. — Зачем нам желать завершения войны, если она нас усиливает? Считаешь наших врагов идиотами?