Предтечи

Это ж сколько я здесь провалялась?

– Доброе утро, Джиро.
– активировала компьютер сразу же как вошла в капитанский отсек и плюхнулась в кресло.

После стольких неудач, настроение было прескверным.

– Доброе утро, Моника Алексеевна!
– откликнулся Джиро.
– Как спалось?

– Давай поработаем. Что с двигателями? Какие прогнозы? Как долго я провела в медкапсуле?

– На данный момент двигатели отключены. Корабль двигается в дрейфе. Из-за взрыва у нас сместилась траектория движения. Левый двигатель в полном порядке. Правый же всё ещё нуждается в ремонте. При последнем запуске на минимальных 10c/o мощности, повреждённый сегмент взорвался.

– Аааааа, черт!
– в сердцах воскликнула я.
– Что ж так не везёт-то?

– Напротив! Взрыв повреждённого сегмента двигателя избавил нас от тяжелого и времязатратного демонтажа. Мы исключили слабое звено. В данный момент двигатель нуждается в изолировании повреждённой магистрали, перенаправлении энергетических потоков. А также необходимо переписать программу распределения энергии и баланса корабля.

И, конечно же, необходимо вернуться на нужный курс.

– Сколько времени у меня на всё это?

– Вы пролежали в медкапсуле 36 часов. С каждым часом мы всё больше увеличиваем время пути и всё сильнее отклоняемся от курса.

– Понятно.
– перебила я его.
– Чем быстрее, тем лучше. Джиро, всю необходимую информацию на планшет...

Пустое гнездо планшета смотрело на меня с укором. Ну да, планшет-то теперь где-то в космосе болтается. Придётся идти на склад.

– Я на склад, за планшетом.

Как же хочется, чтобы всё эти проблемы поскорее закончились. Я даже согласна снова вернуться в криозаморозку, лишь бы побыстрее разрулить ситуацию с двигателем.

Да, ещё во время обучения моя стрессоустойчивость была ниже плинтуса, но меня вроде "прокачали". Чего ж тогда я сейчас в таком состоянии?

За этими мыслями я сама не заметила, как добралась до склада. Взяла новый планшет и сразу же надела новенький скафандр. М-да, если я так буду их расходовать, то мне не хватит до конца полёта.

– Джиро, я готова к работе!
– как можно бодрее сказала компьютеру, вставляя планшет в гнездо для закачки информации.

Не хотелось бы, чтобы включился бортовой психолог.

– Моника Алексеевна, как вы себя чувствуете? У вас были серьёзные травмы, гипоксия и галлюцинации на её фоне. Вы уверены, что готовы к работе?
– аккуратно спросил компьютер.

Вот черт! Чего боялась, то и получила. Теперь нужно быть очень осторожной, чтобы компьютер не запустил полную диагностику психического состояния пилота.

– Я расстроена задержкой и немного устала.
– отрицать очевидное не стала, ведь Джиро не проведешь.
– А ещё мне не терпится разобраться с этой проблемой, но я понимаю, что спешка нам не нужна. Поэтому ты не мог бы загрузить всю нужную для ремонта информацию поскорее? Чтобы я смогла её как можно тщательнее изучить.

– Сделано!
– тут же отозвался компьютер.

Уф, кажется, пронесло! Не хватало мне ещё многочасового тестирования с последующей многочасовой промывкой мозгов.

Я схватила планшет и отправилась в машинное отделение корабля.

Как оказалось, Джиро был прав. Взрыв сегмента двигателя получился практически направленным, поэтому соседние сегменты не пострадали.

Изолировать повреждённые магистрали, перенаправить энергетические потоки оказалось проще, чем я думала. Оставалось внести изменения в программу распределения энергии по сегментам и вернуться на правильный курс. Настроение заметно улучшилось и, сняв надоевший уже скафандр, я быстро управилась с программой, а автопилот подправил курс.

– Так, я в столовую!
– устало пробормотала я.
– Я уже целую вечность не ела! Устрою пир!

– Моника Алексеевна, мне очень жаль, но вам не стоит отправляться в столовую.

– Это ещё почему?

– Вам необходимо как можно скорее пройти процедуру криоконсервации, а перед ней не желательно принимать пищу.

Чуть не заплакала от досады, но Джиро прав. Если я сейчас наемся, то потом, при разморозке, буду гораздо дольше восстанавливаться.

Подобрав слюнки, я поплелась в медотсек.

"Эх, устрою пир на Альфе через семь лет! " - мечтательно вздохнула я, прежде чем погрузиться в глубокий, холодный сон, больше похожий на маленькую смерть.

13 лет спустя.

Просыпаться под красные сигнальные огни стало для меня уже традицией. Казалось, по-другому и не бывает.

С трудом разлепив глаза, я поняла, что ещё не готова вставать и закрыла их обратно намереваясь уснуть, но дрожь медкапсулы раздражала.

Со стоном открыла глаза и обнаружила, что дрожит не только медкапсула, но и по всему кораблю проходят волны вибрации.

– Ну что опять, Джиро?
– спросила я.

Мой вопрос, конечно, остался без ответа и, хочешь-не-хочешь, а вставать пришлось.

Когда поднялась, поняла, что чувствую себя довольно неплохо и готова сразу же идти на капитанский мостик. Похоже медблок, ввиду аварийной ситуации, накачал меня энергетиками. Проходя по коридорам, заметила, что освещение частично не работает, мигает, корабль дрожит и сотрясается, словно в конвульсиях.

– Доброе утро, Джиро! Что у нас новенького? Ты опять корабль сломал?
– весело пропела я.

– Доброе утро, Моника Алексеевна.
– тут же откликнулся бортовой компьютер.
– Вы несправедливы ко мне! Я ни разу не ломал корабль. Но вы правы - корабль неисправен и погибает. Позвольте, я введу вас в курс дела?

– Погибает?
– всё веселье как рукой сняло.
– Я слушаю тебя, Джиро!

– Да, Моника Алексеевна. Мне очень жаль, но корабль не сможет выполнить свои вторичные функции. Я лишь могу посадить его на планету Альфа, а дальше вам придётся выполнять миссию самой.

– Но Джиро! Это невозможно! Как мне растить этих детей без тебя? Без автоматических систем? Мы погибнем!

– Это будет дольше, но это возможно. Я надеюсь, что некоторые автономные функции корабля всё же останутся целы. В любом случае у нас нет выбора.
– грустно откликнулся компьютер.

– Джиро, что случилось, пока я спала?

– Все функции корабля поддерживались в рабочем состоянии около пяти лет, но потом я рассчитал, что нам не хватит ресурса реактора. Единственным выходом было отключить двигатели и двигаться в дрейфе.