Предварительный заезд

Это был крепко сложенный холеный мужчина примерно моего роста. Его темные с проседью волосы были коротко подстрижены на затылке. Ему было около пятидесяти лет. Он был одет в строгий костюм, гладко выбрит и выглядел безупречно. С первого взгляда можно было понять, что этот человек обладает большой властью.

– Товарищ генерал, – с почтением обратился к нему Юрий, – это Рэндолл Дрю.

Мы обменялись несколькими учтивыми замечаниями. Генерал прекрасно, почти без акцента, говорил по-английски. Советский вариант Руперта Хьюдж-Беккета, подумал я.

– Сегодня воскресенье, – сказал он, а то бы я пригласил вас к себе в управление. Но здесь нам не будут мешать.

Он указал мне на кресло, а сам сел напротив. Юрий деликатно встал рядом. Обратившись к нему по-английски, генералмайор очень вежливо попросил заказать кофе и приглядеть за его приготовлением.

Проводив глазами покорно удалившегося Юрия, он повернулся ко мне.

– Что ж, начнем.

Я начал с того, что направлен в Москву Министерством иностранных дел и принцем. Я назвал принца его полным титулом, решив, что даже на верного сына революции должно произвести впечатление то, что я выполняю поручение кузена королевы.

Вместо ответа генерал-майор спокойно поднял на меня непроницаемый взгляд.

– Продолжайте, пожалуйста.

– В мою задачу входило выяснить, не окажется ли Джон Фаррингфорд... лорд Фаррингфорд, шурин принца... вовлечен в шумный скандал, если он прибудет для участия в конных соревнованиях Олимпийских игр. В Англии к тому же ходили слухи о каком-то Алеше. Я должен был найти этого Алешу, поговорить с ним и узнать положение дел. Э-э... я понятно объясняю?

– Совершенно. Продолжайте, пожалуйста.

– Джон Фаррингфорд в компании с немецким жокеем Гансом Крамером неосмотрительно посетил в Лондоне несколько эротических шоу, к тому же связанных с сексуальными извращениями. Вскоре этот немец умер, сразу после выступления на международных соревнованиях. Люди, находившиеся поблизости, подтвердили, что перед смертью он отчетливо сказал: "Это Алеша"... – Я сделал паузу. – По непонятным мне причинам возник слух, что, если Фаррингфорд приедет в Москву, то Алеша будет ждать его. Мы расшифровали эти слова в значении: "Алеша причинит Фаррингфорду неприятности". Именно из-за этого слуха принц попросил меня расследовать это дело.

– Я улавливаю вашу мысль, – медленно проговорил генерал.

– Хорошо... Пойдем дальше. – Приступ кашля заставил меня согнуться.

Начиналась такая знакомая мне лихорадка. Сегодня я еще мог справляться с ней, а вот завтра, послезавтра и послепослезавтра – как повезет. Тем не менее я собрался с силами, чтобы выдержать умственное напряжение.

– Оказалось, что я вляпался в здоровую кучу дерьма, – продолжил я.

– Я попросил вас о встрече, потому что наткнулся на террористический заговор, направленный на срыв Олимпийских игр.

Генерал не удивился. Естественно, ведь чтобы уговорить его встретиться со мной, Юрий должен был многое рассказать.

– Только не в Советском Союзе, – бросил он. – У нас нет террористов. И не бывает.

– Боюсь, что все-таки бывают.

– Это невозможно.

– Те, кто поощряет чуму, рискуют ею заразиться, – заметил я.

В ответ на мое вызывающее заявление генерал зловеще напрягся, но тем не менее мы вступили на хорошо знакомую ему территорию. Он не имел права пренебречь опасностью занести заразу в собственный дом.

– Я говорю вам об этом, желая предотвратить возможность несчастья в вашей столице, – сухо заметил я. – Если вы не считаете мое сообщение достойным внимания, я сейчас же уйду.

Тем не менее я не двинулся с места. Генерал тоже. Мы оба молчали. Наконец он сказал:

– Продолжайте, пожалуйста.

– Я думаю, что террористы не русские. Насколько мне известно, их сейчас всего двое. Но мне кажется, что они постоянно живут в Москве... а к Олимпиаде получат подкрепление.

– Кто они?

Я снял очки, посмотрел стекла на свет и снова надел.

– Если вы проверите всех иностранцев, живущих в вашем городе, сказал я, – то наверняка найдете двоих людей двадцати-тридцати лет. У одного из них сильно ушиблено или сломано запястье, а у другого разбито лицо.

Кроме того, у них могут быть и другие травмы. У них желтовато-смуглая кожа, темные глаза и темные курчавые волосы. При необходимости я мог бы опознать их.

– Их имена?

– Не знаю, – мотнул я головой.

– А какие у них могут быть намерения? – спросил генерал, словно сама мысль о террористическом акте казалась ему смешной. – В нашей стране у них не будет возможности захватить заложников.

– Не думаю, что они ставят перед собой такую цель, – ответил я. Захват заложников затрудняется тем, что отнимает много времени. Нужно выставить и обсудить условия. Все это время нужно кормить и террористов, и заложников, обеспечивать физические отправления и еще множество подобных обыденных вещей. Чем дольше тянется операция, тем меньше шансов на успех. Мир устал от этих угроз и реагирует на них все более жестко. Теперь уже не видят смысла выпускать террористов из тюрем ради спасения жизни невинных людей, потому что освобожденные террористы выходят и убивают во много раз больше ни в чем не повинного народа. Я согласен с вами, что массовый киднэппинг ваши товарищи быстро смогли бы пресечь. Но эти люди не собираются никого похищать, они хотят убивать.

На лице генерала нельзя было прочесть никаких эмоций.

– И как же они будут убивать? – спросил он. – Зачем?

– Предположим, – ответил я, – что они убьют, например, лорда Фаррингфорда. Предположим, что после этого они скажут, что если такое-то и такое-то их требование не будет выполнено, умрет французский спортсмен, а может быть, немецкий или американский. Или вся американская команда. Предположим, что они перешли к новой тактике терроризма и вообще не захватывают заложников. Никто не сможет предположить, кто предусмотрен в качестве жертвы, так что потенциальными заложниками окажутся все, прибывшие на Олимпийские игры.

Генерал несколько секунд обдумывал мои слова, но не был ими убежден.

– Теоретически это возможно, – сказал он. – Но для таких действий нужно особое оружие, которого у террористов не может быть. Поэтому убийц очень быстро поймают.

– Их оружие – жидкость, – возразил я. – Чайной ложки вполне достаточно, чтобы убить человека. Ее не нужно пить. Смертельно даже попадание на кожу. И спортсмены-конники подвергаются наибольшей опасности, так как во время конных состязаний участники и зрители наиболее близки друг к другу.