Преклони предо мною колена
Шрифт:
«Поверьте, — писал Ржига о своей работе над романом, — этот труд отнюдь не был легким. Я должен был вжиться в ту эпоху, проникнуться ее верой, забыть о всей нашей истории после пятнадцатого века...»
Эффект непосредственного рассказа достигается в романе риторическими вопросами и восклицаниями, постоянным обращением к читателю, которого словно приглашают поразмыслить над возможным ходом событий и мотивами человеческого поведения: «Что за звон? Это колокола? Это грохочут аркебузы? Это мостовая дрожит под копытами коней? Наверное — все вместе, потому что в город во главе пестрой кавалькады дворян въезжает Иржи из Подебрад».
Речь рассказчика призвана приблизить к читателю мировосприятие средневекового человека, его видение окружающего: «Марек входит в храм и осеняет себя крестным знамением, ибо тут пребывает бог». Однако безусловная вера во всевышнего уже поколеблена, человек все яснее сознает необходимость руководствоваться
Избранная Ржигой манера письма не способствует пространным психологическим описаниям. Характеры героев раскрываются в действии, в поступках, в столкновениях. Оттенки их переживаний передаются изменениями в стиле повествования: то по-деловому перечислительном, то спокойно-описательном, то возвышенно-метафорическом. Вот Марек впервые увидел Анделу: «Зеленое шелковое платье плотно облегает тонкую талию. Расширяясь кверху, платье походит на прелестную вазу, края которой обрамляют белоснежные плечи с задумчивым цветком лица». Так видеть девушку может только влюбленный, и нет никакой нужды подробнее расписывать душевное состояние Марека. А вот Марек, обуреваемый противоречивыми чувствами, сопровождает из Праги в Подебрады арестованного подебрадским войском верховного бургграфа чешской столицы пана Менгарта. Состояние героя, в душе которого ненависть наталкивается на простую человеческую жалость, хорошо передает сама манера повествования: «Кто после битвы у Липан приказал спалить амбары, где находились пленные табориты и сиротки? Пан Менгарт. Кто долгие годы правил в Праге жестоко и надменно? Пан Менгарт. Кто в присутствии кардинала Карвайала предал чашу и снова присягал католической вере? Пан Менгарт. Остается лишь добавить, что пан Менгарт тоже человек. И весьма старый? Скоро его закроет земля. Марек это сознает и обращается с ним соответствующим образом».
Роман Ржиги динамичен и компактен. Внешний исторический колорит: княжеские палаты, казармы, трактиры и бани Подебрад, купеческие лабазы, улочки и дома готической Праги — все это обрисовано без излишней детализации и умильного любования стариной, но весьма пластично и выразительно. Рецензент журнала «Творба» Ш. Влашин, на мнение которого мы уже ссылались, справедливо писал об этом произведении: «Мудрая, зрелая книга не только обогатила наше представление о творчестве Ржиги, но и способствовала подъему новой, художественно более высокой волны нашей исторической прозы» [3] . Признание и высокая оценка романа Богумила Ржиги выразились в присуждении ему чешской Литературной премии 1972 года.
3
«Tvorba», 1972, № 12.
...Итак, перенесемся на пять веков назад. И вместе с отважным темноволосым юношей Мареком из Тынца приблизимся к стенам замка подебрадского князя Иржи, чтобы стать свидетелями событий, давно минувших, по по-прежнему волнующих сердца глубоким драматизмом.
С. Шерлаимова
ОТ АВТОРА
Пожалуй, мне нужно объяснить свою смелость.
Отправиться в эпоху пятисотлетней давности без каких-либо свидетельств — поступок более чем авантюрный. Однако на своем прежнем месте жительства я встречался с именем Иржи из Подебрад так часто, что в конце концов ощутил потребность проникнуть в пятнадцатый век. Мне было необходимо убедить самого себя в том, что существование Иржи — историческая правда. Кроме того, я хотел найти эту историческую правду, понятие которой для меня заключается не только в том, что произошло в действительности, но и в том, что, как я себе представляю, могло произойти. При ближайшей встрече с Иржи из Подебрад я хотел поставить перед ним зеркало. Пусть он увидит свое окружение и самого себя — властителя города Подебрады — отраженным в двадцатом веке.
Поверьте, этот труд отнюдь не был легким. Я должен был вжиться в ту эпоху, проникнуться ее верой, забыть о всей нашей истории после пятнадцатого века, наряду с историческими личностями выбрать из бесчисленных и безымянных предков мужчин и женщин с очень горячими сердцами. Я вдохнул в них прежнюю жизнь. В них доминируют, в каждом по-своему, любовь, ненависть, вера, борьба за власть и, наконец, смерть. На чем я сделал особый акцент? Я выбрал романтическую любовь молодых людей.
И я стремился увидеть своих героев так, как никто их еще не видел. Я избрал этот способ пробудить нашу общую память.Богумил Ржига
ПРЕКЛОНИ ПРЕДО МНОЮ КОЛЕНА
Четыре сверлящих глаза. Трудно выдержать их взгляд молодому человеку, который с детства привык больше к деревьям, чем к людям. Стражники некоторое время наблюдают за ним, потом приводят в движение подъемный мост. Скрежещут чугунные цепи, обнажая темный провал крепостного рва; небо, украшенное единственным облачком, ясно светится. Солнечные часы на правой половине ворот показывают одиннадцать. В подебрадском замке сейчас сядут обедать. После обеда не меньше часа будут нежить свои тела в постелях и только после этого снова опустят подъемный мост. От строгих глаз вооруженной стражи будет зависеть, кого впустить, а кого нет.
Марек не хочет их раздражать. Сразу видно, они — бывалые гуситские воины. Тела как стволы, головы вскинуты, бороды с проседью, ни намека на улыбку. Им ничего не стоит проглотить Марека, а кости выплюнуть в ров.
Он не настаивает и не угрожает им, понимая, что никто здесь не знает его. Никто не знает, что он — Марек из Тынца и что приехал сюда из Кутной Горы, с чистой душой и чистым телом, надеясь вступить в дружину восточночешского пана Иржи из Подебрад, чья звезда уже загорается на чешском небосводе. Марек ускользнул из ловушки священника — своего воспитателя в Тынце — и из купеческой западни в Кутной Горе и сейчас стоит перед воротами подебрадского замка, готовый к воинским учениям и к боевым сраженьям, в которых непременно должен отличиться. Ловкости в смелости ему не занимать, так что и до дворянского звания можно дослужиться.
Жаль, что не пустили в замок. Придется отложить заранее приготовленный поклон и проглотить слова, которые так и просятся наружу. И конь его недоволен. Прядает ушами, вскидывает голову, в брюхе у него бурчит от голода. Наверное, он удивлен, как это стража могла устоять перед такой великолепной парой. Достаточно взглянуть на их общую тень, резко очерченную и подвижную — вправо, влево, вверх и вниз; конь и всадник — один силуэт. На тени не видно ни блестящей шерсти коня, ни яркого бархата, плотного, как латы, в который облачен Марек. Но, пожалуй, не так уж важны эти подробности. Главное — оба в хорошем настроении, обуреваемы жаждой жизни и горят нетерпением поскорее осуществить свою мечту, которую ни в коем случае нельзя считать наивной.
Марек поворачивает коня в сторону площади и понукает его. У подножья замка расположился город: дома с узкими окнами, стрельчатыми готическими арками, зубчатыми карнизами. На переднем плане рынок: ржание коней, мычание коров, кудахтанье связанных кур — обычный рыночный галдеж. Бородатые мужчины в сапогах в обтяжку, крестьяне в грубошерстных куртках, женщины, красивые и просто миловидные, и, конечно, дети. Марек еще не знает, что увлечет его здесь. В голове его роятся беспокойные вопросы: чем живет город? Как проникнуть в подебрадский замок? Не окажется ли он здесь чужеземцем?
Перед воротами замка останавливается легкий крытый экипаж. Возница бежит к переднему коню, два вооруженных человека быстро снимают седла. Один из них, смуглолицый, горбоносый, открывает дверцы экипажа, обитого светло-коричневой кожей.
Марек оглядывается и уже неотрывно смотрит на все происходящее, словно хочет проникнуть в его тайну. Из экипажа, чуть пригнувшись, выходит девушка. Ощутив под ногами твердую землю, она выпрямляется, и сразу становится видна ее особая, сдержанная красота. Зеленое шелковое платье плотно облегает тонкую талию. Расширяясь кверху, платье походит на прелестную вазу, края которой обрамляют белоснежные плечи с задумчивым цветком лица. Темные волосы кажутся воздушными, широко раскрытые глаза смотрят с выражением явного удивления. Девушка прикасается к вещам пристальным взглядом, но тут же отводит его. Коснулся он и Марека. Марек тоже глядит на нее. Хотя взгляд девушки скорее удивленный, чем приветливый, но Марек толкует его по-своему: эта девушка непременно должна узнать его, узнать о нем все, а чего не узнает, угадать, угадать все, до мельчайших подробностей. Марек пророчески видит в ней будущего друга, которого он станет неусыпно охранять. Он смотрит на девушку пылким взглядом, вырвавшимся откуда-то изнутри. Ему жаль, что он так молод, что у него нет бороды и за ним не стоит вооруженная дружина. Марек знает, что бы он сделал. Но пока он мысленно просит ее жалобным и слабым голосом, чтобы она не уходила. Она не должна ничего бояться: путы минувшего скоро ослабнут, и перед ними — жизнь, усыпанная цветами и звездами. Только девушка не понимает Марека. Отводит взгляд, отворачивается и делает несколько шагов к воротам замка.