Прекрасная, как река

Звонить в дверь пришлось несколько раз, прежде чем Алиса открыла.

– Фаб! Ты похожа на снеговика!

– Можно я войду?

– Ни за что!

Я поздоровалась с ее родителями – они смотрели телевизор, и мы спустились на цокольный этаж.

– Угадай что.

– Что?

Алиса была хорошим слушателем: широко раскрыв глаза, она приготовилась выслушать новость.

– Сегодня вечером я поцеловала Симона.

Она схватила меня за плечи, и мы с криком стали кружиться и кружились до тех пор, пока ее отец не постучал по полу гостиной, давая понять, что надо вести себя потише.

– Выкладывай!

– Мы решили встретиться в аптеке – мне надо было купить шампунь и бальзам. Когда вышли, началась метель. Мы собирались разойтись по домам, а я не знала, как закончить разговор. Тогда я велела ему закрыть глаза, подошла и поцеловала.

Алису точно поставили на паузу. Она не шевелилась и пристально смотрела на меня.

– Ты сказала ему закрыть глаза и поцеловала его? Не верю.

– Это плохо? Мне было так неловко ждать от него первых шагов! Терпеть не могу все такое.

– Да нет же, это не плохо! Это так… сексуально!

Оставшуюся часть вечера мы поедали попкорн и жевательные конфеты и болтали о своих парнях. Я захватила с собой пижаму на случай, если останусь ночевать у Алисы, хотя всякий раз дело кончалось тем, что к концу вечера я передумывала.

– Почему ты никогда не остаешься на ночь? Давай же! Хотя бы разок! Будем всю ночь веселиться!

Идея была соблазнительной, но я боялась, что Алиса уснет раньше меня и я останусь бодрствовать одна. Мне хотелось просто заниматься какими-нибудь своими делами.

– Не могу.

Я не знала, как ей объяснить, чтобы она не смеялась надо мной; что-то врать – тоже не вариант.

– Сегодня не могу. Давай в другой раз, ладно?

В тот вечер, как и во все предыдущие, я ушла, надев пальто поверх пижамы.

Мне нужна была возможность оставаться дома, и двух дней передышки не хватало. По субботам я отдыхала от школьной недели, а в воскресенье меня уже мутило при мысли о завтрашнем дне. Почти все понедельники проходили одинаково. Я больше не поворачивала назад с полпути, как в детстве, потому что даже не удосуживалась выйти из дому. Целый день я анализировала все, что предстоит сделать в течение недели, и подготавливала себя ко вторнику. Уйма времени уходила на пережевывание тревожных мыслей о том, что нужно выйти из дома и затеряться в толпе из двух с половиной тысяч учеников.

Невероятно, но я никогда не замечала, что отсутствовала всегда в один и тот же день, пока парень Алисы не бросил мне как-то утром:

– Эй, Дюбуа! В твоей жизни что, нет понедельников?

– В смысле?

– Тебя никогда нет по понедельникам.

– Я есть по понедельникам. Только не здесь.

Нахмурив брови, он ответил:

– Ну ты и шизанутая.

Я могла бы обидеться, но уже так привыкла слышать в свой адрес самые разные синонимы слова «странный», что решила просто примирительно кивнуть Габриэлю. Исправить репутацию чудачки это не помогло бы, но я подумала, что раз уж он встречается с моей лучшей подругой, то наверняка не собирался меня оскорбить.

Когда все школьники собирались в раздевалке, я часто прикрывала уши руками. Гомон стоял, наверное, под сто децибел. Парадокс, но мама часто просила меня сделать музыку потише, а то к двадцати годам у меня станет звенеть в ушах.

Если мне и удавалось приходить в школу несколько дней подряд, принося туда свой личный мирок, то только благодаря Эстель Нолен. Мы познакомились с ней на уроке физкультуры во время игры в брумбол [8] . Учительнице пришла в голову плохая идея – назначить меня вратарем. Эстель – она была в другой команде – засветила мне мячом прямо между глаз. Свалившись на лед, я притворилась, что потеряла сознание. Эстель рассмеялась, а мадам Дюпра сказала, что нам обеим надо повзрослеть, и оставила нас после урока посидеть и подумать. Мы подружились благодаря схожему чувству юмора.

8

Похожая на хоккей игра на льду, где вместо клюшек – специальные метлы, а вместо шайбы – мяч. – Прим. пер.

В учебе Эстель и Алиса соперничали между собой, борясь за самые высокие оценки на экзаменах. Я вместе с 75 % класса в конкурсе не участвовала. Эстель была суперодаренной бунтаркой: рослая девушка с синим ежиком на голове, у которой было все, о чем только мог мечтать подросток в 1997 году:

? скутер;

? новомодная обувь для катания на скейте;

? портативный CD-плеер.

Лично я никогда толком не умела даже на велосипеде кататься, что уж говорить о скутере. А насчет обуви – я носила одну и ту же модель с начала старшей школы. У меня было шесть одинаковых пар, и в день, когда они исчезли с полок моего любимого обувного магазина, я разревелась. Продавщица, наверное, подумала, что это уже перебор – обливаться слезами из-за унылых замшевых ботинок бежевого цвета.

Однажды на перемене вокруг Эстель собралась целая толпа. Я пошла посмотреть, что там случилось. Она показывала всем свой новый портативный CD-плеер. Я влюбилась в этот предмет с первого взгляда. Когда я попросила посмотреть поближе, она сказала:

– Если хочешь, могу тебе его одолжить!

– На перемену?

– Да хоть на неделю! Пользуйся!

Не знаю, сколько стоил ее плеер, но, похоже, она ценила меня, раз уж так доверяла. Принеся плеер домой в руках, как сокровище, я аккуратно вставила в него новый диск рок-группы Dave Matthews Band.

С того момента я могла повсюду таскать свой кокон с собой. Это было волшебно, словно я носила на уроки часть своей комнаты. Впервые за четыре года старшей школы я входила в двери уверенно, с высоко поднятой головой. Музыка заполняла меня и придавала смелости. Несмотря на то что звонок звенел в двадцать минут девятого, каждый день в полвосьмого я уже была у своего шкафчика и ждала, когда приедет автобус Алисы и Симона. Делала вид, что навожу порядок и раскладываю тетради. Мне казалось, что все за мной наблюдают. Надев наушники, я могла даже сесть за стол в раздевалке, за которым уже сидела куча народу. Это было великолепно – находиться в своем коконе среди других. Наконец-то я чувствовала себя нормальной.

Счастье продлилось всего несколько дней – пока Нолен не забрала плеер. С тех пор ко мне вернулась утренняя тревога. Вы скажете, что все просто: надо было пойти купить такой же плеер, – но у меня уже был желтый кассетный Walkman, который мне не нравился. Покупать другой мама не хотела, и уж тем более она не стала бы покупать портативный CD-плеер.

Однажды Алиса сказала, что с моим стрессом не помешало бы наведаться к школьной медсестре. Она сама ходила с какой-то личной проблемой, и ей помогло. Я подошла к кабинету 23Б возле столовой. Рядом со мной в крошечной приемной сидела Мари-Анни. Это была девочка из моего класса по изобразительному искусству. Она всегда казалась мечтательной, и я думала, что у нее в голове, наверное, очень спокойно. Медсестра Изабель Мае подошла к ней и спросила, как идет прием лекарств. Я сделала вид, что уткнулась в учебник французского, а сама навострила уши.

– Больше ничего не чувствую, – ответила Мари-Анни. – Как робот.

Никаких эмоций? Как раз то, что мне надо. Когда пришла моя очередь, я объяснила Изабель, что не понимаю, в чем дело, но постоянно нервничаю из-за школы и иногда плачу без причины. Она сказала, мне повезло – врач на месте. Врач приходила в школу раз в неделю, чтобы обследовать тех, кто принимал лекарства. Я ушла на урок французского с рецептом антидепрессантов в заднем кармане. Мне не терпелось стать как Мари-Анни Дешан – роботом.