Прекрасная, как река

Тем же вечером, когда мы с мамой пошли за таблетками, фармацевт долго объясняла мне, что лекарство подействует не сразу. Я была готова на все. На следующее утро я приняла первую – и последнюю – дозу. Придя в школу, я положила рюкзак в шкафчик и, ожидая звонка, села на пол. Я была совершенно в другом мире. Звуки стали другими, а когда Алиса говорила со мной, я видела, как ее рот двигался, но слова больше не складывались в образы у меня в голове.

По дороге на первый урок фотографии лестница показалась мне нескончаемой, и я опоздала, потому что не могла найти кабинет. Без четверти девять, когда учительница закончила объяснять план урока и все ученики вошли в фотолабораторию, я осталась сидеть на месте. Слишком заторможенная, чтобы двигаться, слишком растерянная, чтобы понять, что происходит.

– Что-то не так, Фабьена?

– А где остальные?

Помню, она посмотрела на меня так же, как я – на Мари-Анни.

– Пытаетесь понять, нет ли у меня в голове кучево-дождевых облаков?

Окончив фразу, я засмеялась и уткнулась лбом в стол.

– Ты что, под кайфом на моем уроке?

– Не знаю… Мне доктор Гамаш сказала принять это, – ответила я, указывая на флакон с антидепрессантами.

Наверное, ей стало меня жаль, потому что она отвела меня в фотолабораторию, сказав, чтобы сейчас я постаралась сделать, что в моих силах, а в следующий раз можно будет продолжить. Мне повезло: остаток времени я провела, загипнотизированная процессом опускания бумаги в проявитель.

В целом кайф продлился 36 часов. На следующий день я сидела на полу около холодильника – меня так тошнило, что было не встать. Когда мне удалось добраться до ванной, мама поспешила к телефону звонить тетушке.

– Говорю же тебе, Клэр, она как растение высотой метр шестьдесят. Молчит и ничего не ест. Я только и могу, что поить ее время от времени.

Всю вторую половину дня я просидела на полу в своей комнате, рисуя на большом холсте. Меня очаровывали движения собственной руки с кистью, поражал симбиоз между мной и красками. Хоть и казалось, что все происходит медленно, мое воображение било как гейзер, и мне не хватало времени, рук и пространства, чтобы распорядиться всем, что оно мне предлагало. Никогда больше я не погружалась в подобное состояние благодати во время рисования. И все-таки, помню, я боялась остаться таким растением на всю жизнь.

Проснувшись следующим утром, я почувствовала себя лучше. Я пошла в кабинет медсестры сообщить, что лекарство мне совсем не подошло, но она как раз говорила с врачом. Я замерла в коридоре и слушала их, оставаясь незамеченной.

– Вчера звонила мать Фабьены Дюбуа. Наорала на меня за то, что ее дочь три дня просидела на ж… из-за одной таблетки.

Я вытянула шею, чтобы увидеть реакцию врача. Пожав плечами, та произнесла:

– Не парься. Учись не принимать истеричек близко к сердцу. Просто в случае с ее дочерью таблетка сработала не так, как надо, это бывает. Дама наверняка немного преувеличила. Стать полностью недееспособным от одной десятимиллиграммовой таблетки – никогда такого не видела. Наверняка девочка сделала из мухи слона, в этом возрасте они любят привлекать внимание. У нас что, опять кофемашина сломалась? Пора бы новую купить.

Порывшись в кармане, я извлекла как раз нужную сумму – 50 центов. Сходила в столовую напротив и вернулась в медпункт. Войдя в кабинет, поставила стаканчик на стол врача.

– Так и есть, таблетка сработала не так, как надо. Вот, смотрите, купила вам кофе. Раньше ни за что такого не сделала бы. Осторожно, он горячий, может язык обжечь.

И, уходя, крикнула из коридора:

– Ваш поганый змеиный язык!

Благословение Анны

Я настояла на том, чтобы оплатить завтрак. Жюли несколько раз меня поблагодарила, добавив, что все-таки немного жаль, если дом 2002 по улице Грэв будет продан. Я собиралась сказать ей, что ничего еще не решено, но тут у меня зазвонил телефон. Так рано утром в субботу мне часто звонила Лия, чтобы попросить подменить волонтерку в Доме «Тропинка».

– Алло?

– Привет, Фаб!

Я почувствовала, что краснею. Не потому, что это был Шарль, а потому, что Этьен и Жюли смотрели на меня, пока я разговаривала. Я дала им знак, чтобы садились в машину.

Говоря с Шарлем, я расхаживала туда-сюда перед рестораном.

– Как дела?

– Хорошо! Прости, вчера не было времени тебе рассказать, но Сент-Огюст прекрасное место. У меня там был контракт по ремонту клиники лет пять назад.

– Правда? Большое желтое здание на берегу реки?

– Ага!

– Я его не видела, парень из магазина рассказывал.

– Когда возвращаетесь?

– Наверное, завтра. Сегодня вымоем полы и немного приведем дом в порядок.

– Он не пустой?

– Внутри пусто, но задний двор похож на свалку.

– Я как раз выезжаю в ту сторону, если хочешь, могу заскочить глянуть на состояние дома.

Удивительно, но эта мысль даже не приходила мне в голову. Никто не мог бы оценить состояние дуплекса вернее, чем Шарль.

– Я бы не решилась тебя просить.

– Знаю. Я привезу ужин!

– Адрес – улица Грэв, дом 2002.

– Окей, до встречи!

Я побежала к Этьену и Жюли – они фотографировались, присев на капот.

– Фаб! Иди к нам!

Мы пофотографировались в разных позах, пока чувство вины не заставило меня извиниться и сказать, что мне надо сделать последний звонок. Прозвучало несколько гудков, прежде чем на том конце взяли трубку.

– Hello?

– Hi Pat! It’s Fabienne.

Парень на другом конце провода немного растерялся.

– Is everything OK, Fabienne?

– Yes. Anna is there?

– Wait [9] …

Прошло какое-то время, прежде чем я услышала голос Анны.

– Фаб? Что случилось? У тебя все в порядке?

– Да, а что? Твой парень спросил то же самое.

– Сейчас полпятого утра.

Я сразу почувствовала себя ужасно.

– О черт… Всегда забываю, что у нас три часа разницы. Я перезвоню.

– Да нет, я уже проснулась. Рада тебя слышать.

– Я только хотела спросить тебя кое о чем.

9

– Алло? – Привет, Пэт! Это Фабьена. – Все в порядке, Фабьена? – Да. Анна дома? – Подожди… (англ.)

Она предугадала мои мысли:

– Нет, то, что вы с моим братом больше не пара, ничего не изменит в наших отношениях. Даже еще лучше: когда я к тебе приеду, ты будешь в полном моем распоряжении!

С Анной всегда кажется, что мы говорили только вчера.

– А, так ты в курсе? Когда он рассказал тебе, что между нами все кончено?

– Ну… месяца два назад.

Меня как громом поразило.

– Два месяца?

– Я ждала, пока ты заговоришь об этом, но не хочу вмешиваться, Фаб. Я люблю и Фреда, и тебя. И не хочу, чтобы это менялось.

– Знаю, но два месяца, Анна! Я только на прошлой неделе узнала!

– Что? Разве не ты его бросила?

– Я? Нет же! Он встретил другую!

– Да ладно!

Анна перешла на крик. Я услышала, как Пэт попросил говорить потише, чтобы не разбудить детей.

– Слушай, ничего не поделаешь. Он ушел, и надо это принять.

– Сукин сын, поверить не могу! Еще и мне соврал!

Меня огорчило, что сестра говорит такое о брате, и одновременно было приятно слышать, как подруга обзывает моего бывшего «сукиным сыном».