Прекрасная маленькая принцесса

Но я не могу остаться и сосредоточиться. Меня точно стошнит.

Повернувшись, я бегу обратно по коридору в сторону туалета для девочек. Я едва успеваю. Рухнув на холодный кафельный пол ближайшей кабинки, я срыгиваю в общественный туалет, даже не позаботившись о том, чтобы закрыть дверь.

— У тебя все в порядке? — Неуверенно спрашивает девушка из соседней кабинки.

Я заканчиваю отплевываться и вытираю рот туалетной бумагой.

— Все хорошо. Наверное, я что-то съела. — По какой-то причине это кажется мне забавным, и я кусаю губы, чтобы остановить рвущийся наружу истерический смех. В какую же блядь катастрофу превратилась моя жизнь!

Я знаю, что должна рассказать Петру о том, что происходит, но одна мысль об этом заставляет мое сердце биться. Как я могу быть с ним откровенной в таких вещах? Я до сих пор не рассказала даже Нико. Возможно, это лучшее место для начала. С другой стороны, я подозреваю, что должна предупредить Петра, пока мой брат не узнал. Не думаю, что Нико будет слишком рад этому после того, как он разозлился, что у нас с Петром был секс. Аня обещала, что я сама решу, кому и когда рассказать. Но если так сложно рассказать отцу моего ребенка, то как я смогу справиться с остальными?

В кармане пикает телефон, и я достаю его. Это сообщение от Петра, что, на удивление, немного развязывает узел в моей груди. Все в порядке? спрашивает он.

Я вздыхаю и спускаю воду в туалете, а затем медленно поднимаюсь на ноги. Нет, не все в порядке, но это не то, что я могу написать в сообщении. Если я скажу что-то подобное, это обяжет его проверять меня. И как бы ни было заманчиво пойти по пути труса и написать ему, что я беременна, я не могу так поступить с ним. Нам нужно поговорить об этом с глазу на глаз.

Я в порядке, — отвечаю я. Увидимся в субботу.

Я заеду за тобой в шесть. Это все, что он сказал.

Сунув телефон обратно в карман, я направляюсь к раковине. Девушка, которая меня проведала, похоже, уже ушла, и я благодарна за момент одиночества. Включив кран, я полощу рот и брызгаю на лицо прохладной водой.

Затем я вытираюсь насухо и беру себя в руки, чтобы продолжить свой день.

32

ПЕТР

Сильвия выглядит ослепительно в платье-свитере сливового цвета, свисающем с одного плеча. Оно свободное, скрывает совершенные изгибы ее тела, а длинные рукава спускаются вниз, прикрывая ладони. Но оно короче всех платьев, которые она когда-либо носила, и доходит до середины бедра. И то, как оно открывает ключицы, кажется мне странно сексуальным. Мне требуется запредельное самообладание, чтобы не поддаться порыву наклониться вперед и поцеловать впадинку между ее плечом и шеей.

— Прости, что заставила тебя ждать. — Говорит она, спускается по последним ступенькам и встречает меня в подъезде.

Я недоверчиво поднимаю бровь, но не говорю ни слова, и щеки Сильвии становятся розовыми. Она знает, что я скажу, даже не открывая рта. Мне не хватает ее сексуальной уверенности, и после всего, что ей пришлось пережить за последние несколько недель, я знаю, что мне придется вытягивать ее обратно. Но поскольку в ее страданиях в значительной степени виноват я, я считаю это небольшим наказанием.

— Прости… — начинает она, собираясь извиниться за свои извинения. Затем ее рука закрывает губы, а глаза расширяются.

Мне требуется все, чтобы не рассмеяться. Затем знакомая волна вины смывает улыбку с моих губ. И пока у меня сводит желудок, я наблюдаю за тем, как меняется поведение Сильвии. Ее глаза опускаются к полу, румянец становится еще более пунцовым, а плечи защитно сгибаются.

Я стискиваю зубы, понимая, что мне предстоит подняться на крутую гору, если я хочу вернуть нас на путь истинный. Но сегодня я твердо намерен проверить, возможно ли это вообще. Потому что я больше не могу выносить груз своей вины. Сильвия заслуживает того, чтобы знать.

— Пойдем, — говорю я более резким тоном, чем собирался, и кладу руку ей на спину, чтобы вывести ее за дверь.

Ее кожаные сапоги до колена щелкают по мраморному полу, притягивая мой взгляд к ее ногам, и я сжимаю губы, блокируя внезапный прилив желания, затуманивший мой мозг. Сначала честность. Потом я смогу понять, захочет ли она вообще со мной разговаривать, не говоря уже о том, чтобы обхватить меня этими манящими ногами.

Я открываю для нее дверь своего Корвета со стороны пассажира, и Сильвия проскальзывает внутрь. Затем я огибаю переднюю часть машины, чтобы присоединиться к ней.

Она необычно тиха во время поездки в город. Ее глаза смотрят вдаль через лобовое стекло, а не украдкой поглядывают на меня из-за занавеса темных волос — к этой ее привычке я уже успел привыкнуть. Это меня беспокоит. Хотя это и небольшое изменение в ее поведении, мне кажется, что она ускользает.

Только когда мы подъезжаем к моему жилому комплексу на окраине Линкольн-парка, она, кажется, выходит из задумчивости.

— Куда мы едем? — Спрашивает она, глядя на фасад здания, как раз перед тем, как мы въезжаем на парковку внизу.

— Увидишь, — поддразниваю я, плавно направляя машину на парковку у лифтов.

Ее мимолетный взгляд выглядит скорее нервным, чем забавным, и я думаю, не переступил ли я слишком далеко за черту ее комфорта. Но когда я помогаю ей выйти из машины, она безропотно принимает мою руку.

Используя свой брелок, я вызываю лифт, который прибывает, чтобы доставить нас в мой пентхаус. Когда двери закрывают нас в маленьком пространстве, Сильвия прикусывает губу, не сводя глаз с двери.

Возможно, это была плохая идея.

Интересно, что рассказал ей отец после нашего последнего вечера вместе? В моем присутствии она чувствует себя совсем не уютно, не то чтобы я ее в этом винил. Но, похоже, она готова сбежать, хотя я так и не рассказал ей о своем поступке.

Когда двери лифта наконец открываются, я почти вздыхаю от облегчения.

— Добро пожаловать в мой скромный дом. — Говорю я, указывая ей дорогу.

Сильвия поджимает губы, осматривая мою квартиру.

— Ух ты, — оценивает она, окидывая взглядом современный декор, а затем захватывающий вид на Линкольн-парк и озеро Мичиган за его пределами.