Прекрасная маленькая принцесса

— Не так уж и плохо, правда? — За время пребывания в Роузхилле я успел оценить свои апартаменты. — Но самое лучшее — это кухня.

Сильвия впервые за сегодняшний вечер полностью встречает мои глаза, и они задают сотню вопросов, каждый из которых выходит за рамки моего понимания.

— Пойдем. — Взяв ее за руку, я веду ее в просторную кухню, которая выглядит так, будто находится в доме с четырьмя спальнями и площадью в несколько тысяч квадратных метров, а не в двухкомнатной квартире.

— Ты… умеешь готовить? — Неуверенно спрашивает она, разглядывая мраморные столы карамельного цвета и белые шкафы. Она вздрагивает, словно понимая, насколько оскорбительно прозвучал вопрос.

Я хихикаю, не в силах сдержаться.

— Я научился нескольким трюкам, то тут, то там. А поскольку мне не разрешили взять с собой в колледж нашего личного повара, то я знаю, что делать.

— Хорошо, — говорит Сильвия, ее щеки окрашивает свежий румянец.

— Присаживайся. — Я жестом указываю на высокие табуреты под барной стойкой. — Хочешь вина?

— О, э…Нет, спасибо. — Сильвия опускается на табурет и следит за мной глазами, когда я начинаю передвигаться по кухне.

— Воды? — Я оглядываюсь на нее через плечо.

— Да, пожалуйста. — Она неуверенно улыбается мне.

Боже, как же я ненавижу эту напряженность между нами. Я знаю, что это полностью моя заслуга, и это болезненный контраст с нашей ночью в ботаническом саду.

— Значит, я буду смотреть, как ты готовишь для нас? — Неуверенно спрашивает Сильвия, когда я ставлю воду на стойку перед ней.

— Надеюсь, ты не против овощей на гриле и стейка. Это единственное, что я могу всегда готовить правильно.

Легкий смех прорывается сквозь губы Сильвии, и это шокирует, насколько хорошо он звучит. Напряжение в моей груди немного ослабевает. Я стараюсь поддерживать легкий разговор, пока готовлю еду. Но между нами все еще сохраняется невысказанное напряжение, и каждый раз, когда я умолкаю, Сильвия словно снова погружается в свои мысли. Это совсем не похоже на ту легкую связь, которую мы нашли в Нью-Йорке. Не то глубокое общение, которого мы достигли всего несколько недель назад.

Когда мы садимся есть, в комнате становится мучительно тихо. Сильвия ковыряется в еде, приступая к ней только после того, как я предлагаю ей что-нибудь еще.

— Нет, нет, — настаивает она, когда я спрашиваю, не нравится ли ей это блюдо. — Оно замечательное. Наверное, я просто не очень голодна. Поздний обед, — быстро добавляет она, и ее щеки краснеют, когда она отрезает еще один кусочек стейка и жует его.

Я больше не могу этого выносить. Я даже не знаю, с чего начать, но после всего, что я с ней сделал, мне нужно — признаться. Я должен рассказать ей правду, по крайней мере, чтобы она могла пойти на наш брак с широко открытыми глазами.

— Сильвия. — Я откладываю вилку и нож, отодвигая от себя недоеденный ужин.

Она приостанавливается и смотрит на меня, прежде чем сделать то же самое. Когда наши глаза встречаются, она нервно облизывает губы.

— Нам нужно поговорить.

Ее глаза становятся широкими, как у оленя в свете фар, а затем она кивает.

— Я согласна.

Я слегка наклоняю голову, услышав дрожь в ее голосе.

— Ты… хочешь начать?

Она заметно бледнеет.

— Нет, все в порядке. Ты первый.

Какая-то часть меня хочет, чтобы она высказалась, но я знаю, что это говорит трус во мне, голос в глубине моего сознания, воюющий с моим чувством вины и напоминающий мне, что, если я расскажу ей все, она никогда не захочет быть со мной.

Я киваю, опуская взгляд на колени и сглатывая узел, стесняющий дыхательные пути. Сделав укрепляющий вдох, я заставляю себя посмотреть ей в глаза.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, и я знаю, что тебе это не понравится.

Сильвия недоверчиво хмурит брови.

— Хорошо?

И прежде чем я успеваю передумать, я выкладываю ей все.

— Я не был честен с тобой — ну, то есть абсолютно честен. Потому что я… я… ну, манипулировал тобой с самого начала.

— Что ты имеешь в виду? — Спросила она, ее голос стал болезненно тихим.

— Мама отправила меня в Роузхилл, чтобы присматривать за тобой и твоей семьей, чтобы убедиться, что ты и они не попытаются выкрутиться из соглашения. Я был зол на всю эту ситуацию и поначалу вымещал злость на тебе, я уже говорил тебе об этом, и это правда. Но я не просто так ужасно обошелся с тобой. Я… устроил сцену в библиотеке, потому что знал, что это усилит напряжение между нашими семьями. Я заставил тебя опуститься на колени, чтобы проверить, как далеко я смогу зайти в твоем послушании. А в Нью-Йорке… — Я замялся, не в силах признаться в своем отвратительном преступлении против нее.

— Ты… хотел, чтобы те мужчины…? — Голос Сильвии дрожит от непролитых слез, и ее незаконченный вопрос пронзает мое сердце, как смертельный удар.

— Нет! Боже, нет! — Мое лицо искажается от отвращения, что она могла подумать, будто я способен на такое. Но разве я не оскорбил ее своим поступком? — Сильвия, я не должен был спать с тобой, потому что знал, что это заставит твоего отца отступить. Я лишил тебя девственности в ту ночь с намерением разрушить твои шансы найти другую пару.

Глубокая печаль наполняет ее глаза, и по щеке скатывается одна-единственная слеза.

— Я была готова выйти за тебя замуж. Так зачем было говорить, что любишь меня, если ты этого не имел в виду? Что ты мог получить?

— Я сделал это, чтобы заставить твоего отца перенести дату нашей свадьбы. Но ты молчала, и мой план не сработал. И моя мама…

Я прервал себя, закрыв глаза и тяжело сглотнув. Если я собиралась сделать все правильно, мне нужно было владеть всем. Я не мог перекладывать ответственность на мать. Потому что, как бы она ни руководила моими действиями, именно я причинил боль Сильвии. Это я решил выполнить приказ.

— Я знал, что должен попытаться снова. Чтобы твой отец понял, что я лишил тебя девственности. — Я едва могу заставить себя посмотреть ей в глаза, а когда смотрю, то вижу глубину своего предательства, отраженную в ее ужасе.

— В ночь после ботанического сада, — вздыхает она, слезы текут все свободнее. — Ты… хотел, чтобы мой отец нашел нас? Ты отправился на свидание, намереваясь нарушить мой комендантский час?

Со свинцовой тяжестью в желудке я киваю.

— Почему? — Сильвия скривилась, подавив всхлип.