Прекрасная сторона зла

Пожалуй, она права – лучшее, что сейчас могу сделать, это покинуть ее квартиру.

Иду к дому, где живет отец Сабины. У меня к нему два вопроса, и ответы на них могут решить очень многое. Вхожу в подъезд и поднимаюсь по раздолбанной лестнице к квартире, где живет папаша большого семейства. Мне везет – Матвей стоит на лестничной площадке и курит возле окна. А это значит, что входить в его покои и переживать эстетический ужас мне не придется.

– Ну, здравствуй, Матвей, – улыбаясь, произношу я. Мужчина вздрагивает и оборачивается. Тихо матерится, тут же туша сигарету в консервной банке из-под кофе. – Помнишь меня?

– Да такого хмыря, как ты, хрен забудешь… – неуверенно бормочет он, пряча руки за спину.

– У меня к тебе пара вопросов, и я рассчитываю на честные ответы. Соврешь – сверну тебе шею, – миролюбиво говорю я, естественно, со внушением.

– Да понял я уже эти твои фокусы, – морщится Матвей. – Спрашивай, у меня там ужин на плите стынет.

– К тебе приходила Елена с деловым предложением устранить кое-кого из своей семьи? – спрашиваю я. Матвей шумно вздыхает.

– Задницей чуял, что до добра это не доведёт… Вроде такая хорошая баба, целительница, и тут такое – убей мою внучку.

– Что ты ей ответил?

– Первоначально послал туда, где раки не ворковали. Но она предложила хорошие деньги – я согласился подумать. Как-никак Айлин –подруга моей дочки, жалко девчонку было. Это как прям своего ребёнка убить… – рассказывает Матвей и в его тоне звучит сожаление.

– А потом?

– Она снова пришла. Сказала, что, если я не соглашусь, найдет другого исполнителя. А у меня малой заболел, нужны были деньги на лечение. В общем, я согласился. В день, когда мы должны были встретиться, ее пришиб кто-то. И по чесноку если, это не дает мне покоя…

– Боишься за свою жизнь?

– Да не то, чтобы боюсь… Муторно как-то. Словно своим согласием я ввязался в какое-то дерьмо, – Матвей шумно харкает на пол и растирает плевок тапком.

– Елена могла обратиться еще к кому-то с подобным вопросом? – борясь с желанием придушить своего собеседника, спрашиваю я.

– Да откуда же я знаю? Мало ли в городе приезжих отморозков… По мне так она не должна была успеть это сделать. Я же готов был взяться за работу.

– Она как-то объяснила свой поступок? Как вела себя?

– Нервной была очень, взвинченной. Оно и понятно, в принципе, не конфетку же пришла украсть… Все бормотала о том, что Айлин надо остановить. Но я мало что понял. Не сведущ я в этих знахарских делах. Какие- то у них там свои бесы.

– Второй вопрос. В нашу первую встречу ты сказал, что Ада Грановская та еще шлюха, что ты имел в виду? Кого она обслуживает?

– Ну ты, парень, даешь, конечно… Одно оправдание – ты не местный, – вздыхает Матвей. – С Вагнером она путается. Три года уже. Непонятно на что надеется, у него таких, как она, воз и маленькая тележка. Этот ненасытный кобель даже к моей бабе подкатывал, пока я в тюрьме сидел. А она далеко не красотка, сам, небось, видел.

– Что ты еще знаешь об Аде?

– Да ничего такого. Скользкая она какая-то, нехороший человек. Не потому, что шлюха, нет, а нутро у нее гнилое. Злое. Приходила тут к Сабинке чай пить, так глазками своими и сверлила, мол, я – человек, а ты – параша. А самое забавное, что о ней никто ничего не знает. Приехала, живет, а где была до этого, чем занималась – тайна, покрытая мраком. И если спросить ее об этом, переведёт разговор на другую тему, но ни словечка не скажет. Будто ей есть, что скрывать.

– Это ты по себе судишь? – уточняю я. Подтверждения моих подозрений меня совсем на радуют. Хотя на что я надеялся, отправляясь сюда?

– Да нет же, весь город об этом гудит. Если бы ее не любили дети, тяжко бы ей здесь пришлось. Только на этом держится, а так бы стала изгоем, – поясняет Матвей.

– А друзья у нее есть?

– Помилуй Боже, ну откуда же я это знаю? Ты с ней путаешься. Вот сам и спроси, – доставая из пачки сигарету, отвечает Матвей.

– И на том спасибо, – говорю я и оставляю своего информатора в одиночестве. Знает ли Ада, кто на самом деле Рудольф? Три годна назад она сюда приехала, столько же они – любовники… Связан ли ее приезд сюда с ним? Или просто стечение обстоятельств? А если знает, что Вагнер – это Амалик, то что она задумала? Сую руки в карманы пальто и в правом обнаруживаю небольшую дырку в подкладке. Так вот куда могла исчезнуть записка, написанная Саидом. Раздеваюсь, нащупываю в поле сложенный в квадрат листок. Медленно выуживаю его оттуда, сделав дыру чуть больше. Бумажка выглядит потрёпанной, окрасившейся в красное по контуру. С волнением разворачиваю ее. Там уверенным почерком написано только одно имя – Ада Грановская.

Углубившись в размышления, не замечаю, как оказываюсь напротив клуба «У Вагнера». Медлю, прежде чем войти туда. Пересилив себя, переступаю порог и, кажется, попадаю в ад. Мощные колонки, из которых льются танцевальные ритмы, буквально лишают меня слуха. От цветомузыки темнеет в глазах. Нет, однозначно, подобные места вредны для вампирского здоровья. Слишком обостренное восприятие всего.

Немного адаптировавшись, пытаюсь протиснуться к барной стойке. Мое внимание привлекает парень, вокруг которого собралась ликующая толпа. Из одежды на нем лишь черные кожаные штаны. Он смугл, и кажется, что от его кожи исходит сияние. Карие глаза похожи на две бездны. Монгольские скулы придают его внешности особенную экзотику. Губы толстые, четко очерченные, словно накрашенные. Длинные, до пояса, черные волосы перетянуты красным шнурком. На шее – золотая цепочка с небольшим резным метрическим шаром, похожим на яблоко. Помандер. Давненько я не видел подобных украшений. Его было модно носить в средние века. Люди наполняли его парфюмерными маслами и смолами, свято веря, что их аромат спасет их от заразных болезней и отгонит злых духов.

Монгол лихо отплясывает, вызывая оголтелый восторг у публики. Его движения легки, воздушны, словно он парит над полом. Когда он заканчивает танец, толпа перед ним расступается. Парень проходит мимо меня, и в нос ударяет до боли знакомый запах. Могу поклясться, что слышал его на днях, но не в силах вспомнить, где и у кого. Смотрю ему в след. Танцор оборачивается – и наши взгляды встречаются. Меня охватывает волнение. Душевный трепет, когда видишь перед собой что-то по-настоящему великое. Он буравит меня своими карими до черноты глазами и, кажется, добирается до самого дна души.

Мне становится душно, кожу обдает жаром. Мужчина резко отворачивается и продолжает свой путь. Повинуясь инстинкту, следую за ним, сам не понимая, зачем мне это надо. Внезапно тот останавливается и поворачивается ко мне лицом. Делает он это настолько быстро, что я не успеваю среагировать и врезаюсь в него. Случайно касаюсь его плеча. Оно горячее, и от него исходит запах трав.

– Кто ты такой, черт возьми? – спрашиваю я, глядя в мудрые, как у святого старца, глаза.

– Судя по тому, как ты пялишься, – твое отражение, – отвечает монгол. У него низкий, глухой голос. От его вибраций у меня закладывает уши. Он, определённо, не человек. Но кто? Хочу вслушаться в его сердцебиение, но мешает музыка. Мы стоим напротив и смотрим друг на друга. Оглушенный, я вижу лишь его глаза, существо словно гипнотизирует меня. Не могу сдвинуться с места. Он не говорит ни слова, а у меня перед глазами, как диафильм, проносятся все события из моей жизни. Начиная с того момента, как впервые пошёл, и заканчивая встречей с Матвеем. Они пролетают с огромной скоростью, причиняя физическую боль. Голова начинает кружиться, в области солнечного сплетения жжет, словно к коже приложили серебро. Чей-то шлепок по плечу заставляет меня вздрогнуть – и наваждение рассеивается.

– Быть правильным хорошо, но неверно, – выдает монгол, и подобие улыбки трогает его губы. Разворачивается и уходит, а я гадаю, что он имел в виду.

Наконец мне удается протиснуться к барной стойке. Бросаю взгляд на часы. С момента, как я переступил порог этого заведения, прошло три часа. Как они пролетели – не помню. Неужели это существо произвело на меня столь сильное воздействие? Кто же он все-таки? Усаживаюсь за стойку и прошу принести мне вина.

– Кого-кого, но тебя здесь точно не ожидал увидеть, - раздается за моей спиной голос Америго. – Думал: свои последние дни ты проводишь в окружении друзей-человеков.