Прекрасное далеко
Шрифт:
Мне тоже хочется выть, но я онемела от страха.
— Быстрее! — хриплю я, наконец-то обретая подобие голоса.
Я подталкиваю подруг и бегу за ними, глядя только в их спины, не осмеливаясь взглянуть ни влево, ни вправо, где с деревьев свисают чудовищные твари.
Наконец мы добираемся до края ужасающего леса. Вой и визг стихают, превращаясь в тихий шепот, потом умолкают вовсе, как будто трупы снова погрузились в сон.
Мы некоторое время передыхаем, прислонившись друг к другу, напитывая легкие холодным воздухом.
— Что это такое было? — с трудом выговаривает тяжело дышащая Пиппа.
— Я
Мерси качает головой:
— Совсем на нас не похожи. Никаких душ там вроде бы и не осталось. По крайней мере я надеюсь, что их там нет.
— А как мы через это проберемся? — говорит Бесси.
Путь преграждает стена черных камней и льда, очень высокая и длинная. Насколько я вижу, обойти ее невозможно.
Ветер снова шепчет:
— Присмотрись получше…
В основании огромного утеса — туннель, завешенный окровавленным тряпьем.
— Следуйте… — настаивает ветер.
— Вы слышали? — спрашиваю я, чтобы быть уверенной.
Фелисити кивает.
— Оно говорит — следуйте.
— Следовать куда?
Энн с сомнением всматривается в темный туннель.
Никто не решается шагнуть вперед. Никто не желает первым отодвинуть грязные тряпки и войти в эту узкую расселину.
— Мы уже так далеко зашли, — говорит Пиппа. — С чего бы нам теперь останавливаться? Мэй? Бесси?
Мэй отшатывается. Бесси переминается с ноги на ногу.
— Темновато там, — бормочет Мэй.
— Мне кажется, нам лучше повернуть назад, — шепчет Вэнди. — Мистер Дарси скоро проголодается…
— Да уймись ты со своим кроликом! — рявкает Бесси.
И кивает на меня.
— Это ведь ты все придумала? Ну, пойти искать это твое дерево. Вот ты и должна топать впереди.
Зловонный ветер бросает тряпье в нашу сторону. Туннель похож на беззвездную ночь. И невозможно предсказать, что ждет нас там, а мы ведь уже столкнулись с чудовищным сюрпризом… Но Бесси права. Я обязана идти первой.
— Хорошо, — говорю я. — Идемте. Держитесь поближе ко мне. Если я велю, сразу бросайтесь бежать назад со всех ног.
Вэнди подбирается ко мне и хватается за рукав.
— Там ужасно темно, да, мисс?
Забавно, что она боится темноты, хотя и не может ее видеть, но я полагаю, это такой страх, который таится в самой глубине души.
— Не беспокойся, Вэнди. Я пойду первой. Мерси поведет тебя, да, Мерси?
Мерси кивает и берет Вэнди за руку.
— Ага. Держись за меня покрепче, малышка.
Сердце готово выпрыгнуть из груди. Я делаю шаг. Туннель узок и невысок. Я не могу выпрямиться во весь рост, приходится двигаться, согнувшись.
— Поосторожнее, не расшибите головы! — кричу я девушкам.
Я нащупываю дорогу руками. Стены холодные и влажные, мне кажется, что я очутилась в пасти какой-то гигантской твари, и я содрогаюсь с головы до ног, готовая заорать от ужаса.
— Джемма?
Это Фелисити. В чернильной тьме я не понимаю, где она. По звуку — как будто за много миль от меня, но этого не может быть.
— Д-да, — с трудом отвечаю я. — Идите, не останавливайтесь.
Я молюсь о том, чтобы мы как можно скорее миновали эту узкую штольню, однако туннель тянется бесконечно. Я слышу негромкое бормотание под камнями. Шипение, похожее на змеиное. Что-то, похожее на
«ж-ж-ж…», и я могу поклясться, что снова слышу слово «жертва», и меня охватывает паника, но наконец я вижу слабый свет. Впереди — выход. С облегчением я выбираюсь сквозь щель наружу; подруги тянутся за мной.Пиппа смахивает с рукава грязь.
— Ужасный туннель. Я чувствовала, как что-то страшное жарко дышит прямо мне в шею.
— Это была я, — признается Энн.
— Где это мы? — спрашивает Фелисити.
Мы вышли на открытую всем ветрам пустошь, окруженную кольцом остроконечных вершин. Падает легкий снег. Снежинки липнут к ресницам и волосам. Вэнди поднимает лицо навстречу снегу.
— Ох, как хорошо, — вздыхает она.
Темные тяжелые тучи повисли над горами. Их прорезают белые вены света, слышен гром. И сквозь прозрачную завесу снега я вижу это: древний, потрепанный ветрами ясень, толстый, как десять человек, и высокий, как дом, величественно стоит на небольшом пятне зеленой травы. Его ветви раскинуты во все стороны. Дерево притягивает к себе; я не в силах отвести взгляд. И я знаю, что это дерево из моих снов. Вильгельмина Вьятт хотела, чтобы я нашла именно его.
— Дерево Всех Душ, — благоговейно произношу я. — Мы нашли его.
Снег тает у меня на лице, но меня это не заботит. Магия мягко гудит во мне, как будто зовет куда-то. Этот звук пронизывает сухожилия; он пульсирует в крови музыкальным рефреном, припевом, который я не могу пока спеть, хотя мне очень хочется.
— Ты наконец-то пришла, — напевно говорит дерево, и это звучит нежно, как материнская колыбельная. — Иди ко мне. Тебе только и нужно, что прикоснуться, и ты увидишь…
Брызги молний раскалывают небо вокруг нас. Сила этого места велика, и мне хочется стать ее частью. Мои подруги тоже ощущают эту мощь. Я это вижу по их лицам. Мы кладем ладони на древнюю шершавую кору. Она царапает кожу. Сердце бьется все быстрее. Я содрогаюсь от этой новой силы. И, переполненная ею, падаю куда-то.
Она стоит передо мной, купаясь в мягком свете, и я узнаю ее с первого взгляда. Седые волосы. Голубые глаза. Яркое платье. Мир вокруг куда-то улетает, и наконец не остается ничего, кроме нас двоих, стоящих в пустыне в ярком свете.
Только Евгения Спенс и я.
Глава 34
— Как долго я тебя ждала! — говорит она. — Я почти потеряла надежду.
— Миссис Спенс? — говорю я, когда ко мне возвращается дар речи.
— Да. А ты — Джемма, дочь Мэри.
Она улыбается.
— Ты — именно та, на кого я возлагала надежды… единственная, кто может спасти нас и сферы.
— Я? Но как…
— Я все тебе расскажу, но у нас не много времени. Ровно столько, сколько я могу быть перед тобой в этой форме. Не прогуляешься со мной?
Я чувствую себя растерянной, и она протягивает мне бледную ладонь.
— Возьми меня за руку. Иди за мной. Я тебе покажу…
Я тянусь к ней, прикасаюсь к кончикам холодных пальцев. Евгения крепко сжимает мою руку. Нас обливает белым ослепительным светом. Потом он гаснет, и мы оказываемся на открытой равнине. Снег, молнии, мои подруги — все это остается по другую сторону места, где я нахожусь сейчас. Евгения здесь выглядит более материальной. Ее щеки розовеют; голубые глаза становятся теплыми.