Прекрасный город Юнивелл

– Как ты себя ведешь, так я с тобой и разговариваю. Истеричка чертова...

– Арде! Ты мне сделал предложение! Ты на мне женился! И для чего? Чтобы я все это выслушивала?? Ты вообще меня любишь??
– Она согнулась почти пополам, чтобы провизжать эти слова как можно громче и как можно противнее, и так махала руками, что почти задевала колени Арде. Он сидел в мягком кресле, застеленном пледом, в костюме, не успев переодеться после работы. В одной руке, которая почти свободно болталась где-то почти у пола, он держал бокал с виски, другая, где между двумя пальцами дымилась сигарета, прикрывала глаза.

– Нет, не люблю.

Милэин, набравшая в грудь воздуха для очередной звуковой атаки, покраснела и, казалось, что она вот-вот лопнет.

– Ты меня не любишь?
– Зашептала она сквозь слезы.
– Не любишь? Да... я тебя наверное сегодня достала, прости пожалуйста, ты...

– Я спокоен и в принципе даже трезв. Нет, я не люблю тебя, и завтра подам на развод. И брось ты собирать эти осколки, твои руки годятся только для маникюра.

– Арде!..
– Плаксивым шепотом произнесла она, что ещё больше взбесило её супруга. Арде убрал руку от лица и посмотрел на неё со всем презрением, что в нем накопилось.
– Хорошо, я ухожу...

Полночи она своими всхлипами не давала ему уснуть.

Быть богатым - это хорошо и приятно. Быть богатым и свободным - это хорошо-хорошо и приятно. Быть молодым, богатым и свободным - вообще потрясающе. Арде не пожалел трех суток своей жизни чтобы добраться до Юнивелла на поезде. Ехать в купе, в конце концов, сплошное удовольствие. После небольших заминок на двух границах, и тем и тем пограничникам очень не понравилось что кроме ноутбука, кредитки и документов (пара сменных футболок не в счет) молодой человек ничего с собой не вез. Они долго обыскивали купе, пока не нашли маленький черный кейс, будучи уверенные, что там либо бомба, либо золото. Арде с любопытством наблюдал за процессом, и прервал пограничников лишь в тот момент, когда они уже собрались вызывать собак и саперов. Пришлось рыться в чехле от ноутбука, искать своё удостоверение, демонстрировать его пограничникам, и все же, не смотря на грозным символ отделения, где работал Арде, потребовали открыть кейс, где были обнаружены любимые пистолеты Арде. И потом ещё на сорок минут (опять же на обеих границах) поезд задержали, поскольку не знали - это боевое оружие или коллекционное. И то, и то без необходимых документов нельзя перевозить через границу. И снова Арде пришлось рыться в сумке и искать разрешение на оружие и лицензию, ведь не смотря на удостоверение, он всё же в отставке...

После трех суток дороги, в пять утра, Арде, жутко довольный фактом отсутствия багажа, позвонил владельцу квартиры, которую купил уже к десяти утра того же дня, а к вечеру следующего в этой квартире появилась вся мебель, большая часть которой дожила до появления Элры.

Арде направили в местное отделение полиции, но недавняя рана не позволяла заниматься оперативной работой, и врачи уверяли Арде, что никогда и не позволит, поэтому он стал возиться в архиве, заниматься писаниной, перепечатыванием и восстановлением документов, через пару месяцев занялся анализом. Работа была скучной, однообразной и занимала много времени. Поначалу она казалась идеальной. Но когда Арде приловчился за пару часов делать то, на что раньше уходили сутки, он начала много размышлять, думать о своем прошлом... и настоящем. Мысли о будущем для него были чем-то запретным, пугающим, серым и абсолютно бесперспективным. Человек, в жизни которого нет ничего священного. Не было ни друзей, ни семьи, никого, что мог бы в нужный момент быть рядом. Не было в сердце тех самых нужных чувств, которые могли бы сформировать смысл жизни, послужить толчком, стимулом для движения. Человек, который лучше всех умел играть в жизнь: улыбаться, встречаться, быть страстным, быть другом, быть коллегой, быть тем, кому можно поплакаться в плечо, быть мужем, быть любовником, быть мудрым начальником и кумиром. Быть кем угодно, ощущать что угодно, но не любить.

Арде обнял Элру, запустил в её влажные волосы свою руку, а другой гладил по щеке. Она спала. Лицо было серым, глаза, скрытые под веками, бегали по кругу, дыхание сбилось, подрагивали руки, слышался тихий стон. Каждый раз, когда Элра вздрагивала, Арде все крепче обнимал её, и пришептывал:

– Ведьма, ты изменила мою жизнь. Ты... Сама того не понимая подарила мне меня, а себе - мужа. Я люблю тебя ведьма, люблю...

Глава десятая.

Через пару часов, после того, как Элравенд проснулась, Арде уже и вспомнить толком не мог, зачем усыплял её. Она улыбалась, пусть сонливо, весело болтала с ним. В обед они поехали в больницу, проведать Лукси. Город был спокойный и тихий, не смотря на то, что великое множество грузовых машин, подъемных кранов, сотни работников в ярко-синих плащах, все разгребали развалы домов, чистили улицы, убирали машины. Даже это казалось чем-то простым, обыденным, спокойным. Самым целым зданием, и Элравенд теперь знала почему, осталась детская поликлиника. "Кровь Арде", защищала его, а сама малышка в это время спала, и поэтому немного опечаленным родителям удалось лишь пару минут постоять рядом с её кроваткой, погладить по волосам, красиво обнять друг друга, любуясь их детищем, но не более... А потом, после завтрака в маленьком ресторанчике, что через дорогу от больницы, Элравенд, внезапно выпрямив спину и опустив голос со спокойного и тонкого на низкий грудной, заявила, что хотела бы съездить на озеро.

Арде никогда не бывал там, лишь пару раз проезжал мимо, и уже заведомо, после всего случившегося и сказанного, не любил и побаивался этого места. Пожалуй, единственное место, которого Арде действительно боялся. Там было очень холодно, дул легкий ветер, с неимоверным усилием колыхались почти погибшие кусты. Зловеще. Но словно в насмешку всему этому, золотилось небо. Хоть оно и было пасмурным, солнечные лучи всё же прорывались сквозь облака и всё окрашивалось золотом, словно бы сейчас был закат... На редкость красивый закат, теплый и добрый.

Элравенд сидела на корточках на берегу озера и кончиками пальцев касалась поверхности воды. Каждый раз, когда она приподнимала руку, и Арде видел капли, по спине пробегал холодок, а Элра улыбалась:

– Зачем мы здесь?
– Спросил он, подойдя к супруге со спины. На ней было её самое нелюбимое длинное белое пальто и черные сапоги, которые не любил Арде, и почему-то, именно об этом он думал, стоя там.

– Здесь всё началось.

Снова подул ветер. Картина, если смотреть издалека, напоминала концовку какого-нибудь хорошего фильма с плохим началом и прелестным концом, когда герои поминают вкратце всё, что с ними произошло, говорят пару ключевых фраз и их заменяют титрами. И ни слова больше, всё остальное - дело фантазии зрителя, что он сможет придумать, каким он видит ненаписанный конец. Вот так и Арде. Он очень долго стоял и наблюдал за тем, как Элра улыбается, и резко убирает улыбку, как её глаза то начинают сиять ярче солнца, то внезапно тускнеют. Она набирала в грудь воздух, хотела что-то сказать, но лишь губы шевелились, ни слова не было ею сказано. И так больше часа.

– Ты не ответила. Зачем мы здесь?

– Здесь все началось.

– Это я уже слышал, а точнее? Элравенд, я...

– Всё готов услышать и принять. Но есть вещи, в которые лучше не лезть посторонним людям, а ты в мои планы вмешался.

Арде тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Элравенд убрала руки в карманы и медленно выпрямилась:

– Ты отодвинул мою победу на несколько лет. Если бы сестрёнка тогда не додумалась отдать моей придурковатой подружке Илвен изумруд, то, возможно, ты до самой смерти смог бы охранять мою любимую сестрицу.

– Ирма...
– Прошептал Арде, делая шаг назад. Он смотрел в глаза своей супруги, и видел в них не привычную родную нежность, а острый обжигающий осколок льда, готовый протаранить все, что встретится на пути.
– Но как?!

– Изумруд, накопивший в себе несколько десятков человеческих душ, сломленных под моим незримым давлением, - продолжала она, - и эти книги. О Арде, знал бы ты как трудно создавать иллюзии, в которые могло бы поверить столько людей!

Он делал глубокие вдохи и медленные выдохи: боролся с холодом, сковывающим тело, и с каждым словом, которое лилось из уст Элры, он становился все сильнее. Некая магия вечной злобы, беспричинной ненависти, обрушившейся на Арде.

– Да, Арде, ты сильно подпортил мне жизнь...
– Улыбалась она, уродуя улыбку любимой жены, искажая лицо. Глаза, переполненные безумной радостью, готовы были выпрыгнуть из орбит и вгрызться в лицо мужчине.

– Жизнь?
– Ухмыльнулся Арде, хотя сам понимал, что язвить у него сейчас сил не хватит: подкашивались ноги, холод тысячей пиявок и игл вгрызался в каждую клеточку его тела.

– Что такое? Бесстрашный всесильный Арде всегда боялся столкнуться с источником бед в этом городе? Или боится признать себе, что женат на этом источнике бед? Это всё так мило...
– Элравенд, точнее Ирма, делала один шаг за другим к Арде, который отступал назад, пока ещё мог двигаться.
– Здесь ты так же силен, хитер и умен, но это озеро...
– Она улыбнулась, так широко, что Арде чуть не увидел один из её зубов мудрости.
– Это озеро для меня как кровь для вампира. Ведь вы в своем отделе вели учет только тех, кто умер "без видимой на то причины", а количество самоубийств вы не учли, хоть и додумались вести учет "попытавшихся обратиться"... В том изумруде была лишь часть душ, перешедших в моё подчинение...

– Ты - не она, - Арде приподнял веки и устало, чувствуя себя многолетним старцем, глянул на неё, - она боролась с тем, что ты тут творила, днями и ночами, несколько лет подряд.

– Взгляни на меня, Арде, и ты увидишь не только Элру, но и меня, доживи я до этого возраста. Мы с ней идентичны даже биологически... А в этом озере покоятся останки моего настоящего тела, и теперь, когда я наконец поняла, что могу использовать тело Элры даже в твоем присутствии, я могу, так сказать, покоиться с миром и спокойно делать то, что мне нужно. То, что мне хочется. Я могу вернуться к жизни, - она потянула руку к его лицу.
– Кто знает, сложись все по-другому, может быть я была твоей женой.